Эныч
Шрифт:
— Верно, — говорит Борисов. — Запускайте статью. Только объясните еще и то, почему завод не был заблаговременно переведен на другое место.
— А что случилось на чугунолитейном, Василий Мартынович? — ослабляя ремень, интересуется Новиков. Поглаживает живот.
— Об этом надо спросить у Плухова. Я уверен: это его штучки. Блефует. Фонды выколачивает.
— В той же сводке, предназначенной для Виктора Вильямови-ча, я прочитал, что один день простоя чугунолитейного завода обходится ему в три миллиона рублей
— Ну, для Молекулы эта потеря, — замечает, придвигая к себе большое фарфоровое блюдо с заливной осетриной, Марк Захарович, — что слону дробина…
— Уррраа!! — кричат за стеной. — За ирано-иракский конфликт! За переворот в Турции! За войну в космосе!
— Что за дебилы! — возмущается Борисов. — Разве можно о таких вещах орать на весь ресторан? Опять, наверно, комендант со своими дубами куролесит.
Внезапно гаснет свет. Обрывается музыка. Внизу, в зале, становится относительно тихо. Слышны какие-то шорохи. Изредка раздаются испуганные женские возгласы. За стеной, в кабинете, какое-то время молчат, потом множество ног дружно топает по полу. Соседи Борисова и его компании свистят и сыплют угрозами:
— Свет давай, крысы цивильные! Разнесем щас к едреней фене всю вашу лавочку! Через минуту начинаем стрелять! Где мой шмайссер, Алкинсон? Шапошников — огнемет!
Галерея содрогается.
— И впрямь спалят, — голос Марка Захаровича дрожит. — От этих солдафонов все что угодно ожидать можно. Не пора ли нам по домам?
Зажигается свет.
_Га-а-адыН— орет снизу несколько голосов. Борисов раздвигает шторы и видит мечущихся по наполовину опустевшему залу официантов. — Разбежа-ались! Серега, кончай сосать из графина! Держи тех двоих! Они нам за всех заплатят!
— Ну вот и славно, — говорит Борисов. — Так на чем мы остановились?
— Мы говорили об обергруппенфюрере СД и СС фон Плухо-фе, — вновь шутит Лупачев, выпивая фужер джина. — Твоем лучшем друге.
В кабинет всовывается зеркальная лысина директора ресторана Автандила Тариэловича.
— Можно? — Автандил Тариэлович входит. — Извини, Василий Мартынович. Извините, дорогие гости. Небольшая техническая неисправность. Не очень обеспокоились?
— Уррраа!! — вопят за стеной. Поют — Этот день Победы порохом пропах!..
— Это комендант? — спрашивает Борисов.
— Он. Он, — шепотом отвечает директор. — Я туда боюсь заходить. Они меня заставляют кушать горчицу с солью.
— Полезно для пищеварения, — замечает Лупачев.
— И с кем же он там? — спрашивает Автандила Тариэловича Борисов.
Автандил Тариэлович морщит лоб.
— С начальником военного училища и каким-то офицером из контрразведки.
— Еще с кем?
— Больше ни с кем. Их трое.
— Трое?! — в один голос восклицает пораженная компания.
— Уррраа!!! — грохочет за стеной. — Да здравствует
Разражается неистовый топот.
Директор ресторана подвигается ближе к столу. /
— В следующем кабинете, за ними, ужинают: начальник ГОВэДэ, три его заместителя и народный судья. Последний кабинет только что заняли ректор духовной Академии отец Алексий и три директора: фирменного универмага, плодоовощной базы, театра Мимики и Жеста, а также ведущая актриса того же театра.
— Весталко здесь?
Встрепенувшийся было Борисов осекается, поймав на себе ехидный взгляд председателя горисполкома. Звонит телефон.
— Это меня, — живот Марка Захаровича проезжает по заливной осетрине. Председатель Горпотребсоюза торопится к аппарату. Снимает трубку. Слушает. Прикрывает трубку рукой. — Тебя, Василий Мартынович. Плухов. Легок на помине. Ты — здесь?
— Здесь, — Борисов поднимается из-за стола, чуть усмехается. — Сейчас побеседую с нашим приятелем, а потом кое-что действительно сообщу вам о маленькой революции. На десерт. Не хотелось раньше времени, да придется уж…
Борисов принимает трубку из рук Марка Захаровича.
— Слушаю.
— Василий Мартынович, отдыхаешь? — звучит голос Плухова.
— Отдыхаю, Петр Сергеевич. А что случилось?
— Ничего особенного. С кем ты там?
— Ты в своем амплуа, Петр Сергеевич. Все тебе надо знать… Угадай, раз не доложили. Ведь ты у нас Мегрэ, — Борисов подмигивает Марку Захаровичу. Тот растягивает губы.
— Ты с ним полегче! — предупреждает Борисова Лупачев. — А то он тебя намажет твоим любимым хренком и съест.
— Ну, — улыбается Борисов в трубку, — покажи-ка класс.
— Сейчас попробую, — тихо говорит Плухов. — Прокурор там?
— Угадал.
— Лупачев там?
— Здесь.
— Коронич, наверно.
— Правильно.
— Полагаю, и Новиков рядом с тобой.
— Да ты и впрямь Мегрэ, — Борисов смеется. — Только не назвал еще одного нашего общего знакомого.
— Подскажи, Василий Мартыныч. Сделай милость. Сдаюсь. Странные интонации в голосе Плухова пробуждают в Борисове неясную тревогу.
— Ладно, — говорит он. — Автандил Тариэлович заглянул. Вот… привет тебе передает.
Директор ресторана «Кристалл», часто кивая блестящей лысиной, машет руками как крыльями, словно желая взлететь.
— Спасибо, — благодарит генерал. — Погоди минуту. Трубку не убирай. Сейчас услышишь нечто очень важное.
Борисов чуть пожимает плечами. Плотнее притискивает трубку к уху.
В трубке щелкает, и незнакомый Борисову мужской голос произносит:
— ДЯДЕК вам всем в лоб.
…У выхода из ресторана лейтенант Евсюков, облаченный в белый халат и милицейскую фуражку, руководит погрузкой тел в машину «Спецмедслужбы».