Эоловы арфы
Шрифт:
— Палят и ядрами, и картечью, — озабоченно проговорил Виллих. — Но, черт возьми, где?
Остановив отряд и созвав нескольких офицеров, Виллих устроил короткий военный совет. Мнения разошлись. Некоторые офицеры высказались за то, чтобы повернуть назад, где, как видно, к отряду Аннеке подошли основные силы. Другие считали, что главные силы продвинулись далеко вперед, вступили в бой с противником и, всего вероятнее, отряд нужен именно там. Виллих и Энгельс подчеркивали, что обстановка крайне неясная, а приказ получен четкий. Следовательно, его и надо выполнять. Хотя, конечно,
Едва тронулись дальше, как канонада смолкла.
— Значит, мы приняли правильное решение, — мрачно сказал Виллих. Бой окончен. И если наши разбиты, то и мы явились бы туда через полтора-два часа после сражения только для того, чтобы оказаться разбитыми в одиночку.
Энгельс ничего не ответил. У него тоже, как и у командира, на душе было скверно.
В негустом лесу решили сделать привал и пообедать. Майор Книрим, видимо желая загладить неблагоприятное впечатление от случившегося, вызвался разведать обстановку в ближайшей деревне. Виллих, будучи твердо уверен, что неприятеля там нет, дал согласие. Батальон, наскоро перекусив, поднялся и в полном составе пошел к деревне.
Минуло часа полтора. Отряд уже пообедал, и пора было двигаться дальше, а батальон Книрима все еще не вернулся. Виллих начинал нервничать.
— Энгельс, — раздраженно сказал он, — узнай, в чем там дело. Да поживей.
Через три минуты Энгельс был в седле. Прихватив с собой двух солдат из безансонской роты, тоже на лошадях, он впереди этого маленького отряда поскакал к деревне.
То, что через четверть часа открылось его взору, было ужасно. Никакого противника батальон Книрима здесь, как и предполагалось, не обнаружил, но зато было обнаружено нечто вроде муниципального винного погреба, который майор тотчас конфисковал и предоставил в полное распоряжение своих солдат. Бочки были выкачены из подвала, и началась общебатальонная попойка. В деревне стоял пьяный гвалт, некоторые солдаты уже едва держались на ногах. На появление Энгельса и его спутников никто, кроме жителей деревни, стоявших всюду поодаль от пирующих, не обратил внимания. Кажется, если бы сейчас на улице появился кавалерийский полк противника, усиленный дюжиной орудий, то и он остался бы незамеченным.
— Где командир? — спрашивал Энгельс у солдат, которые казались потрезвей других, но никто не мог толком ничего ответить.
— Мы не хотим быть подарком пруссакам! — бросил в лицо Энгельсу один.
— Ведите нас обратно, сударь. Обратно! — прокричал другой.
Стало ясно, что в батальоне зреет неповиновение или даже прямой бунт.
Наконец в большом доме с настежь открытыми окнами и дверью удалось найти Книрима. В окружении четырех своих офицеров он сидел за столом, уставленным стаканами. Хозяев в доме не было.
— Г-г-господин майор, — заикаясь от негодования, сказал Энгельс, подойдя к столу. — Ч-ч-что тут происходит? Весь ваш батальон н-н-напился!
Майор поднял на вошедшего осоловелые глазки:
— Кто вы такой, молодой человек, чтобы требовать
Энгельс понял: раз майор называет себя Кнюри, значит, он набрался изрядно, но еще не окончательно — тогда он станет величать себя Книри.
— Потрудитесь немедленно собрать батальон и п-п-привести его в расположение отряда. Это приказ командира.
— Очень многого хочет ваш командир. — Майор махнул рукой, и два стакана с вином грохнулись на пол. — Нам надоело шляться по горам, все время рискуя жизнью.
— Если вы откажетесь выполнить приказ, я арестую вас…
— Хо! — Майор ударил кулаком по столу. — Интересно было бы на это посмотреть!
— Если вы вздумаете сопротивляться, — Энгельс говорил уже совершенно спокойно, — я даю два условленных выстрела, и Виллих через пятнадцать минут будет здесь со всем отрядом.
Такой условленности с Виллихом не было, но Энгельс взял у своего солдата ружье, подошел к окну и выстрелил в небо.
— Ну? — Он обернулся к притихшему столу. — Теперь Виллих ждет второго выстрела.
Майор и все его офицеры поняли, что Энгельс не намерен шутить, они заерзали на стульях, послышались какие-то миролюбивые восклицания, хотя сам майор, кажется, еще продолжал хорохориться.
— Вы плохо знаете Книрима, — промямлил он, и Энгельс, отметив про себя это вполне трезвое произнесение имени, вышел вместе со своими солдатами на улицу и стал ждать.
Вскоре из дверей вывалились все офицеры во главе с майором и, разойдясь по разным концам деревни, начали собирать свое войско.
Как ни странно, через полчаса батальон был собран, построен и двинулся в расположение отряда вслед за Энгельсом. Однако ряды тотчас стали нарушаться, и через пятнадцать минут батальон походил уже не на воинскую единицу, а на бредущую толпу. К тому же, собравшись вместе, солдаты осмелели, и Энгельс все отчетливее слышал за спиной дерзкие выкрики и мятежные разговоры. Он раза два как бы небрежно оглядывался назад, и ему показалось, что майора, ехавшего на лошади, от жары снова развезло и он едва держался в седле.
Виллих встретил прибывших взглядом, полыхавшим бешенством.
Майор подъехал к нему и попытался доложить:
— Батальон майора Кнюри при… был…
— Не батальон, а пьяная банда! — прервал его Виллих.
Энгельс в двух словах объяснил, в чем дело.
— Ах, так? — выпалил Виллих. — Они нализались и не желают больше подвергать себя опасности. Прекрасно!
— Мы требуем, чтобы весь отряд повернул обратно, в Оденгейм, — едва ворочая языком, пробормотал майор. — В горах опасно, надо спускаться в долину.
— Спускаться? — Виллих нервно поигрывал нагайкой. — Можете спускаться хоть к черту в пекло! А мы пойдем своей дорогой. У нас уже был один такой случай. После него мы стали только сильней и чище. Катитесь, майор, со своей бандой к чертовой матери!
— Что-о-о?! — Книрим выпучил глаза, трезвея.
— Катитесь, говорю, к черту! — Виллих указал хлыстом в сторону Оденгейма. Потом повернулся на стременах к отряду: — Кто еще хочет туда же? Кого пугают горы?
Какое-то невнятное движение произошло в "колонне имени Роберта Блюма".