Эпидемия FV
Шрифт:
Удивительно было, откуда взялась эта связь между ними. Почему она проявилась лишь сейчас, а не тогда, сразу же после их случайного знакомства? Может быть, она появилась благодаря FV? — Бог знает, какие еще побочные эффекты обнаружатся у волн, задачей которых было переселить пришельцев в тела нерожденных детей. А может быть, сыграл свою роль стресс, от которого способности Насти раскрылись в полной мере… Или наоборот, усилились их с Бабаем таланты.
При желании он мог бы вновь отрешиться от внешнего мира, и полностью настроиться на волну ее мыслей, но боялся делать это в наступающей ночи в ставшем таким опасным городе. Главным сейчас было найти Настю, а все остальное — потом.
Солнце окончательно скрылось за горизонтом, и Женя включил дальний свет, напряженно всматриваясь в каждый проулок. Несколько раз где-то в отделении он слышал выстрелы, а однажды до него отчетливо донесся гул раскатистого взрыва. Что это было — взрыв ли бытового газа в брошенном доме, в котором кто-то забыл выключить плиту, или военные начали крупномасштабное наступление с целью отвоевать город обратно? Впрочем, нет — если бы началась настоящая война, взрывов и стрельбы было бы гораздо больше.
На очередном повороте мимо машины пронесся пришелец. Именно пронесся — Женя не успел разглядеть его, но у него создалось ощущение, что чужак вообще не касается ногами земли. Рука сама потянулась к автомату, но пришелец не удостоил его машину даже взглядом, умчавшись куда-то по своим, одному ему ведомым делам.
Женя перевел дух, и сбавил скорость, хотя и так ехал не быстрее двадцати километров в час, повел машину дальше. Иногда приходилось сворачивать с выбранного маршрута, и ехать дворами, объезжая завалы, образованные рухнувшими зданиями, или заторы из брошенных машин. Впрочем, и первых и вторых было мало. Слава Богу, газифицирована лишь незначительная часть Медянска, а значит и взрывов, разносящих на куски целые подъезды, было мало. Ну а количество брошенных машин было столь мало — просто потому, что для нормального русского мужика бросить свою машину — это что-то за гранью понимания! Умирать, так в ней, родимой, купленной на последние деньги, или по уши забравшись в долги.
Настя жила в Сосновке — в его же районе, только несколько ближе к центральной части города. Ходила в школу, расположенную на конечной автобуса. Иногда — добиралась и в школу и из школы сама. Иногда с ней ездила мама, работавшая неподалеку… Так они и встретились в тот вечер, теперь уже, кажется, вечность назад. Она ехала из школы, тревожно оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к своим ощущениям. Чувствуя, как неведомое зло колпаком опускается на город, как FV проникает в тела людей, необратимо меняя большинство из них…
Настины мысли стали отчетливее — он был уже совсем рядом. Теперь ему не нужно было и отключаться от внешнего мира, чтобы услышать ее. Бабай вообще не подавал признаков жизни, но Женя даже не пытался найти его в своем сознании. Ушел, так ушел. Отключился! Он уже знал, что Бабай «отключается» всякий раз, когда до него долетают обрывки Настиных мыслей. Все, что было связано с девочкой-медиумом начисто обрезало все связи Бабая с внешним миром. Почему? — Это была еще одна загадка, которую ему, наверное, не разгадать никогда…
Он въехал в частный сектор Сосновки, и тут же будто бы окунулся в туман. Однако спустя несколько секунд понял, что этот туман, в который с огромным трудом вгрызался свет фар его «УАЗика» — вовсе никакой не туман, а дым. Брошенная Сосновка догорала — здесь газифицирован был каждый второй дом, а в отсутствие людей стоило вспыхнуть лишь одному дому, чтобы начисто выгорела большая часть района…
Отблески этого пожара он видел и в сознании Насти. Сейчас она стояла у окна, вглядываясь в темноту, в которой то там, то там взметались ввысь языки пламени. Она ли посылала ему эти мысли, или он сам каким-то образом ощущал, что творилось в ее голове?
Женя чувствовал, она больше не боялась. Знала, что он совсем рядом, что вскоре заберет ее отсюда, и чувствовала себя в полной безопасности. Слава Богу, она жила не в частном секторе, а в возведенной в Советские годы девятиэтажке, которой не загорится от одной лишь искорки, не обрушится от взрыва газа, который забыли закрыть при эвакуации в квартире этажом ниже… Даже тот предмет, что лежал в соседней комнате, уже не пугал ее так сильно, как несколько часов назад. Нет, не предмет, предметы… Их несколько…
Женя на секунду закрыл глаза — дорога впереди была прямой и, насколько он помнил, ровной, ни брошенных машин ни завалов на ней не было, и он рискнул потянуться к Насте чуть сильнее, понять, что же это. Потянулся, и… увидел! Увидел, и с трудом удержал руль в задрожавших от ужаса руках.
Тела… пять мертвых тел, четыре из которых обезображены до неузнаваемости. Даже Бабай не был столь жесток со своими жертвами. Пол в комнате был залит кровью, уже засохшей, и пестревшей множеством босоногих нечеловеческих следов. Одежда на телах изорвана острыми зубами, а сами тела — изгрызены и выпотрошены. У них больше нет лиц — они проедены до кости, должно быть пришельцы почитали человеческое лицо за деликатес… Ох, не зря знаменитый персонаж романов Томаса Харриса, Ганнибал Лектор, говорил, что самое вкусное в человеке — это щечки!
И лишь пятое тело не тронуто, и уложено на залитый кровью диван. Женщина… Женя узнал ее лицо раньше, чем получил подтверждение от Насти. Ее мать…
Дверь комнаты закрыта, щель под дверь заделана свернутым ковриком, чтобы не пропустить запах разложения. Слава Богу, его еще нет — эти люди умерли не так уж давно. Но вскоре квартира превратится в морг, в котором закончились запасы формалина. Это понимает и Настя — понимает, что скоро ей придется уйти отсюда.
Господи! А он то думал, что это на его долю выпали тяжкие испытания! Страшно вообразить, что пережила семилетняя девочка, увидевшая хотя бы результат кровавого пира этих существ. А что, если она видела и сам процесс? Видела, как чужаки убивают ее мать?
Он утопил педаль газа до самого пола, уже не думая о том, что едва-едва освоился с управлением машиной, что на дороге может валяться какой-нибудь обломок здания или упавшее дерево, или мертвое тело. От Насти его отделяло меньше километра!
Что, если твари еще там?
И почему она так спокойна — он чувствовал ее спокойствие, полное отсутствие страха… Может быть это шок? Может быть она, как некогда он сам, впервые увидевший как маленький Бабай убивает, запретил себе думать об увиденном, запер воспоминания в самый дальний уголок памяти?