Эпоха бедствий
Шрифт:
Рогатое чудовище прогрохотало мимо дома, на крыше которого устроились двое странных гостей Острова. Далее потянулась столь же чудесная процессия. Очередная фаланга воинов, обнаженные гладиаторы, невольницы в прозрачных шелках, не оставлявших никаких сомнений в доступности их прелестей, и колесницы патрициев. Четверка гнедых лошадей влекла за собой золоченую повозку светлейшего Луция Вителия, благосклонно кивавшего направо - налево, далее десять запряженных нервными, невероятно породистыми конями гигов Всадников Сената...
И вдруг плебс начал радостно вопить, даже громче, чем во время появления золотого
– Не пойму, кто это?
– нахмурился вельх, не устававший разъяснять Фарру особенности аррантских триумфов.
– Военные и сенаторы прошли, звериное шествие тоже... Кажется, женщина. Ага, арранты изменили традициям! Сосуды с серебряными монетами катят сразу за ней. Видишь, какое столпотворение началось?
И точно. Серебряный дождь изливался с колесниц, следовавших позади запряженного шестью золотистыми лошадьми сооружения в виде огромной морской раковины-жемчужницы. Им правила рыжеволосая женщина в развевающемся темно-зеленом одеянии. Именно она кивками и движениями рук отдавала приказы приближенным разбрасывать из бронзовых кратеров "милость басилевса".
Плебс восторгался. Слитный рев сотен глоток приветствовал щедрость и великолепие кесаря Тибериса, плотный строй охраны едва сдерживал людей, ибо в притертой к стенам зданий толпе уже начались драки за серебро, красавица в зеленом, гордо подняв подбородок, посматривала на подданных всеблагой Аррантиады с легкой скукой и не то чтобы с презрением, но с тщательно скрываемым высокомерием, а Кэрис почему-то протирал глаза.
– Быть не может...
– различил атт-Кадир тихий голос вельха, не сводившего глаз с меднокудрой девы на перламутровой колеснице.
– Чего не может?
– заинтересовался Фарр, но вместо ответа расслышал только слабый стон.
– Хвала басилиссе!!
– выли на улице.
– Слава!!!
В сторону повозки летели пальмовые ветви и цветы, толстым слоем покрывая мостовую. Процессия двигалась вперед, к храму Громоносно-го, и постепенно изумрудное платье молодой басилиссы превратилось в одно из тысяч цветных пятнышек, заполнявших главный проезд аррантской столицы. Атт-Кадиру показалось, что Кэрис выглядит не то обескураженным, не то обманутым.
– Показалось, наверное...
– решительно мотнул головой вельх.
– Чего не привидится после бессонной ночи. Фарр, давай вниз. Надо выбраться из города, пока толпа не разошлась и мы снова не угодили в давку.
– Так что показалось-то?
– хриплым шепотом вопросил Фарр, цепляясь за деревянные ступеньки лестницы.
– Ты пялился на госпожу в зеленом, будто на привидение.
– Это и было привидение, - упрямо заявил Кэрис.
– Просто светлейшая басилисса, жена кесаря Тибериса, слишком похожа на одну мою знакомую. Ничего особенного, обознался.
* * *
Оказалось, что выехать из Арра несколько сложнее, чем представляли себе Кэрис и Фарр. Отнюдь не потому, что требовалось обходить многочисленные патрули, - военная и городская стража, взбудораженная продолжающимся праздником жертвоприношения, рьяно растаскивала потасовки, ловила мелких воров и охраняла подступы к Паллатию от не сумевших пробраться в Верхний город праздных плебеев из припортовых и предгорных районов. Но именно суматоха, царившая в столице, несметные толпы народа, хаотично и бестолково перемещавшиеся от центра к окраинам и наоборот, заставили двоих путешественников ползти со скоростью черепахи к Оливковым воротам города, выводящим на широкий тракт, связывавший Арр с полуночными эпархиями Острова.
Столицу, как и полагалось, охраняла стена, тянувшаяся на много лиг. Говаривали, будто Арр является самой большой крепостью в мире: не менее сотни башен, множество ворот, укрепления высотой до двадцати локтей... Однако "величайшая твердыня" не ремонтировалась уже половину столетия, часть стен и квадратных надвратных барбикенов обрушилась, а поддерживаемые в порядке участки служили только в качестве парадных въездов в город. Со времен Золотого века Аррантиада не знала завоеваний или сколь-ни-будь крупных войн на землях Острова. Редкие мятежи рабов, бунты плебса и набеги прельщенных аррантскими богатствами сегванов в расчет можно было не принимать.
Если гавань, "двери моря", тщательно охранялась, то многочисленные сухопутные ворота столицы стояли нараспашку, находясь под присмотром трех-четырех военных под командованием десятника. Их не слишком интересовало, кто въезжает и выезжает из города, благо девять из десяти путешественников являлись подданными кесаря, а к чужеземцам следовало относиться вежливо величие Аррантиады заключается в том числе в благосклонном отношении к варварам.
– Как проехать к Оливковым воротам?
– голосил вельх на всю улицу и с надеждой посматривал поверх плоских крыш домов, за которыми маячили зубцы крепостной стены.
– Налево или направо?
– Прямо!
– крикнул какой-то аррант.
– А потом налево.
Спустя мгновение еще один доброжелатель посоветовал свернуть налево в переулок и затем пройти непосредственно вдоль стены.
– С ума можно сойти, - пожаловался Кэрис Фарру.
– Такого столпотворения я не видел с тех пор, как меня лет триста пятьдесят назад ловили за воровство на мельсинском рынке. Я тогда выполнял заказ одного... не важно кого, и упер из ювелирной лавки рубин размером с таракана.
– И что потом?
– вскинул бровь атт-Кадир.
– Не поймали. Давай-ка действительно в переулок. Выйдем к стене и пойдем в сторону полуночи. На какие-нибудь ворота да наткнемся. Придерживай кошелек, район окраинный. Здешние ворюги могут срезать мешочек с пояса даже у конника.
Безусловно, полуденная окраина Арра не заслуживала наименования вместилища благочестия, но откровенным разбоем, каковой частенько случался в узких улочках рядом с гаванью, обычно здесь не промышляли.
Видимо, сегодня день выдался особенный.
В проулке мерзко смердело: неподалеку валялся полуразложившийся и кишащий личинками мух труп большой собаки. Вдобавок местные обитатели предпочитали сливать нечистоты не в специально прорытую канавку, а прямиком на землю, ибо за пределами паллатийских кварталов улицы не мостили и за порядком никто не следил. Дома здесь были высокие, в три-четыре этажа, но невероятно хлипкие по виду. Кэрис рассказывал Фарру, что за день в городе обрушивается несколько подобных ненадежных строений, а возводится еще больше, лишь для того, чтобы дать населившим город бездельникам крышу над головой. Разваливаются эти дома обычно через пару лет.