Эпоха бедствий

Мартьянов Андрей Леонидович

– Кэрис ап Каван ап Диармайд Мак-Калланмор, из горных вельхов, - нахально фыркнув, отрекомендовался броллайхан.
– Варвар с аррантской и любой другой точки зрения. Похоже, теперь у нас троих нет секретов друг от друга? А, басилисса?

– Ты очарователен, - чуть насмешливо, но по-доброму сказала Валерида.
– Ив число моих... моих близких друзей пока еще ни разу не входили варвары.

Глава двенадцатая. Гроза над пустыней

Двадцать второй день саккаремского месяца Пеликана - первой луны наступившей осени - остался в истории материка как символ великой доблести и столь же великого бедствия.

По гороскопу, составленному личным звездочетом шада,

в этот день нельзя было ходить по песку, глотать ледяную воду и носить оранжевые тюрбаны, но зато дозволялось слушать музыку медных труб, разводить домашнюю птицу, а заодно вкушать рис с фазаньими крылышками, причем фазану надлежало быть непременно годовалого возраста и обязательно красно-синего окраса. Звезды ведут себя странно, давая самые нелепые рекомендации, однако, если верно истолковать безмолвные речи небесных светил, складывающихся в Вышней Сфере в удивительнейшие и загадочные знаки, всегда можно обнаружить потаенную истину. Скажем, отцу Даманхура, шаду Бирдженду, некогда предсказали: "Увидишь лань не стреляй из лука, порази копьем". Бирдженд, человек не слишком суеверный, заявил, что не собирается лишать себя удовольствия оленьей охоты в угоду бредням звездочетов, и по традиции отправился в погоню за газелью с арбалетом. Выстрелил, промахнулся, и стрела поразила не вовремя подвернувшегося старшего сына шада, тоже участвовавшего в гоне. Саккарем лишился законного наследника, после смерти Бирдженда последовали длительные династические свары, и в конце концов на трон Мельсины уселся один из младших сыновей, Даманхур. Предсказатель оказался прав: используй старый шад копье, многих неприятностей удалось бы избежать.

Однако сегодня гороскоп со всей ясностью утверждал: звезды благоволят к Солнцеликому Даманхуру, рассвет принесет тревогу, полдень - жару, закат же неслыханную удачу. Иному истолкованию пророчество астролога не поддавалось: при восходе солнца начнется битва, станет жаркой и кровавой во время зенита, когда не светило подойдет к горизонту над океаном, явившиеся из степей дикари будут уничтожены, а немногие уцелевшие навсегда запомнят холод саккаремских клинков и мощь объединившихся против завоевателей народов заката и полуночи.

Даманхур прекрасно знал, что старик астролог врать не привык и никогда не дает льстивых предсказаний, способных только порадовать слух господина. Звездочет разъяснял построения звезд и толковал небесные знаки в соответствии с древними книгами и знаниями астрологии. Если предречено, что шада ждет невероятная, удивительная и нежданная удача перед заходом солнца, значит, так и случится.

Владыка Полуденной империи проснулся, когда звезды еще не растворились в голубом покрывале утреннего неба и холодный ветер Аласора не сменился пустынной жарой, навеваемой нескончаемыми барханами песчаной равнины. В шатре висела тишина: телохранители, стоявшие у входа, замерли, будто каменные изваяния, почивавшая за занавесью Фейран чуть слышно посапывала, и только где-то в отдалении, в стороне, где располагался общий военный лагерь саккаремской гвардии, слышались злые крики десятников и едва различимое постукивание оружия.

– Фейран, - тихонько позвал шад, не надеясь, впрочем, на ответ.
– Ты спишь?

– Нет, - раздался голос девушки.
– Давно не сплю, мой господин. Рядом с нами что-то плохое. Я боюсь.

– Плохое?
– Даманхур приподнялся на локте.
– Мергейты явились?

– Нет, - повторила Фейран.
– Степняки, конечно, неподалеку, и они представляют жуткую угрозу, ибо ведет мергейтов сила чужого мира... Но... Тут, почти перед нашими глазами, появилось что-то третье, не имеющее отношения к армиям двух великих противников. Помнишь одного из моих друзей, варвара? Кэриса из Калланмора, с которым ты разговаривал в Меддаи? Он сумел бы объяснить, что за новая напасть свалилась на наши головы, лучше, нежели я. Если чудовище из Самоцветных гор вообще непонятно, то это... Просто злое. Вернее, разозленное.

– Ерунда какая, - нахмурился шад, но все равно выдавил улыбку, когда Фейран вышла из-за разгораживающей шатер занавеси.
– Помоги мне одеться.

Только когда шад вызвал начальника своей охраны, ради того чтобы узнать о событиях, происшедших за последние часы, выяснилось, что на горизонте, со стороны восхода, появилось огромное пылевое облако, свидетельствующее о приближении конных туменов Гурцата. Заодно принесли известие об удивительном и зловещем происшествии в лагере Даманхура. Неизвестно куда исчезли несколько караульных и десятник охранного отряда Калибб, а ночная стража столкнулась с непонятным явлением: внезапно начинали загораться шатры, стоявшие на окраинах оазиса, пало около десятка лошадей, а некоторые заметили черную расплывчатую тень, быстро перемещавшуюся вдоль границ стоянки шада, - выглядела она огромной каплей черной смолы, не имевшей формы и внятного облика.

– Колдовство!
– уверенно заявил тысячник.
– Мергейты наверняка пытались наслать порчу на тебя, о владыка. Может быть, в скалах засели лазутчики, стрелявшие в наши палатки огненными стрелами, отчего и произошло несколько пожаров? Однако порядок в лагере блюдется, войско строится. Мы готовы к сражению. Военачальники полагают, что мергейты подойдут к полосе оазисов незадолго до полудня.

Шада пока беспокоила рана, однако он заставил Фейран зашнуровать на нем легкий доспех, составленный из пластин буйволовой кожи, и, слегка прихрамывая, отправился к холмику, главенствующему над оазисом, - оттуда отлично просматривались окрестности, а за спиной громоздились коричнево-красные зубья Аласора. Телохранители помогли Даманхуру забраться в седло белого аргамака и препроводили шада к его тысячникам.

Когда розовое с оранжевыми лучами тревожное светило поднялось над пустыней, стало заметно, как золотистая равнина Альбакана потемнела, - широкой черной полосой в сторону гор двигалась конница мергейтов.

– Асверус, поднимайтесь, нас ждут великие дела! Гурцат наконец заявился и требует, чтобы его побили.

Лаур-младший нехотя высунулся из-под кошмы и страдальчески воззрился на Драйбена:

– Подождать не могли? У меня голова жутко болит... Осталось хоть немного вина?

– Пейте.
– Драйбен перебросил нардарскому принцу полупустой бурдюк. Однако мой совет: ничего не кушайте. Рана в живот гораздо легче переносится, когда желудок не набит. Я знаю, что я оптимист, однако прислушайтесь.

– Нельзя относиться ко всему настолько серьезно, - вздохнул Лаур и мигом приложился к горлышку.
– Ладно, закусывать не будем. Вы уже ходили в ставку шада? Если да, то доложите прозябающему в незнании собрату, что происходит вокруг.

– Армия степного хагана на подходе. Даманхур предполагает, что они ударят с ходу. Видимо, дикари поднялись со стоянки глубокой ночью, сделали последний бросок и теперь намереваются вцепиться нам в глотки. Пехота, собранная шадом, построилась, конники расходятся по флангам прямо сейчас. Еще несколько колоколов - и здесь такое начнется!.. Одно хорошо - сейчас утро и ярко светит солнце.

– Нам в глаза, - недовольно заметил Асверус.
– Мы же стоим на закатной стороне. Кстати, почему вы об этом упомянули? Я, конечно, уважаю Предвечное Пламя, однако не до такой степени. Предпочитаю более полагаться на собственные силы, нежели на волю богов, которая частенько бывает переменчивой.

Сын кониса Юстиния всегда спал по-походному, в одежде, поэтому ему не грозила долгая процедура застегивания колета - пятьдесят маленьких пуговиц требовалось продеть в петли.

– Религия здесь ни при чем, - безразличным тоном сказал Драйбен.
– Я, между прочим, предупреждал... Знаете, что произошло ночью? Явился наш знакомец из гробниц Аласора - слухи по всему лагерю ходят. Черная тень, смоляной потек, убита сотня караульных...