Эпоха бедствий
Шрифт:
Давка началась тотчас. Вот уже кого-то затоптали, одноглазый громила с лицом прирожденного разбойника отшвыривал прочь слабосильных подростков и нищенок, пытавшихся занять место в первых рядах, толпа ревела неразборчивое слитное "У-у-у...", яростно ругались центурионы стражи, какой-то оборванный ребенок попал под копыта лошади трибуна, командовавшего охраной, и на мрамор брызнул мозг из расколотого черепа. В храмах пели и возжигали курения, кого-то в толпе зарезали, у другого сорвали с пояса кошелек, и тотчас завязалась драка... Праздник жертвоприношения в Арре разгорался в полную силу.
– ...Фарр, давай быстро
– Двоих чужеземцев засосала толпа, и, хотя Кэрис и атт-Кадир восседали на спинах жилистых, мощных аррантских лошадей, их неудержимо влекло к Сенатской улице. Будь они пешими, потеряться в людском водовороте было бы проще простого.
– Направо, я сказал! Видишь военных?
Перепуганная криками и царящим вокруг столпотворением лошадь плохо слушалась, но все-таки атт-Кадиру удалось направить ее в необходимую сторону там, возле коновязи, стояли несколько легионеров, с презрительной снисходительностью наблюдавшие за плебсом.
– Слава басилевсу!
– Кэрис, спрыгнув с седла, вскинул правую руку в приветствии.
– Слава до скончания мира, - спокойно и с нотками доброжелательности ответил вельху один из вояк. Он сразу заметил лазоревый плащ и символ третьего легиона - относиться к сослуживцу будто к обычному горожанину было бы оскорбительно.
– Я Кней из Сикиноса, - улыбнулся в ответ Кэрис.
– Нас тут едва не затоптали. В колониях куда поспокойнее, чем в метрополии. Можно привязать лошадей?
– Мальчишка с тобой?
– поинтересовался для порядка легионер, кивая в сторону Фарра.
– Ну, раз с тобой, давай поводья. Не беспокойся, брат, за лошадками присмотрим. Ты небось еще никогда не видел триумфального шествия басилевса?
– Давно...
– Вельх прикрутил узды к каменной стойке, не пояснив, однако, насколько давно. Последним басилевсом, которого он имел сомнительное счастье лицезреть, был прадед Тибериса.
– Фарр, давай за мной, только, ради всех богов, не отставай. Если потеряемся - придешь к этой коновязи.
"Только найти бы ее", - тоскливо подумал атт-Кадир и посмотрел вокруг себя. Белые, багровые и голубые одежды аррантов, кричащих и переругивающихся, слились в единый многоцветный вихрь. Чьи-то локти толкали в бока, стоял непереносимый запах чесночного и винного перегара, пахло потом и мочой... Великолепная Аррантиада во всей красе.
Кэрис ухватил Фарра ладонью за шею и увлек за собой куда-то под арку в полутьму. Здесь, конечно, торчал на страже один из рабов владельца дома, но Кэрис походя швырнул толстому мономатанцу еще одну монету розового золота, и тот, разинув рот, застыл, пораженный щедростью храброго воина третьего легиона.
– Ага, вот лесенка.
– В обширном, засаженном тщательно подстриженными кипарисами пустом дворе вельх орудовал, как у себя дома. Он поднял лежащую у стены деревянную конструкцию, сколоченную из реек, и приставил к стене. Верхняя ступенька доставала как раз до плоской крыши патрицианского дома. Лезем наверх! Там будет отлично видно. Фарр, перестань ерзать и оглядываться! Когда еще ты посмотришь на самого Царя-Солнце, да еще не из толпы, а с ровной и удобной крыши дома сенатора или легата?
– А поймают?
– мрачно сказал атт-Кадир.
– Даже у вас в Шехдаде нельзя было нарушать границу чужих владений без разрешения хозяина.
– Отобьемся, - весело заявил вельх и споро начал взбираться по лестнице. Давай быстрее! Слышишь, трубы заиграли?
Буйное человеческое море, запрудившее края Сенатской улицы, начало успокаиваться - люди ждали. Где-то в отдалении гулко взревели боевые рога. Перед стоящими на крыше Кэрисом и Фарром раскрылась широкая цветастая перспектива, ведущая от многоколонного здания Сената к крипте храма Молнемечущего. Пронеслись в ряд четыре колесницы - с них разбрасывали по улице цветы и золото, должное устелить дорогу Божественному. Затем потянулись ровные грохочущие строи Золотого легиона: впереди плыли красные штандарты, увенчанные орлами и изображениями солнца, затем, меря шаг, двигались музыканты на чьих медных орудиях играли ослепительные солнечные лучи. Грохотали барабаны, взвизгивали в такт флейты, время от времени завывали длинные трубы...
Воинов сменили поводыри животных. Перед колесницей басилевса выступали своры золотисто-черных леопардов, шествовал лев в украшенном каменьями ошейнике, важно, с расстановкой, прошли восемь слонов в расшитых попонах, на спинах которых галдели многоцветные попугаи. Поджав хвосты, рычали сквозь намордники волки, скалили зубы черные пантеры, а в хвосте звериной колонны колыхал жирными боками и вовсе загадочный мономатанский зверь - гиппотавр, или бегемот, - разукрашенный золотыми цепями и шелковыми лентами. Зверюга, напоминавшая гигантскую уродливую свинью, поглядывала на замершую от восторга человеческую массу маленькими красными глазками, в которых отражалось удивление и ярость.
Снова забили сандалиями о мрамор великолепные центурии личной охраны басилевса, заколыхались радужные знамена, и наконец... Со стороны Сената послышался слоновий рев, и толпа предвкушающе ахнула. Мономатанские олифанты были белыми, словно их покрасили. Однако любой придворный Царя-Солнце мог с гордостью заявить: слоны имеют белоснежный окрас складчатой шкуры не по хотению человека, а по причудливому дару природы. Шестерка огромных послушных животных волокла невиданную ранее в Арре колесницу: огромную статую лежащего быка, установленную на колеса. Меж передних согнутых ног животного стояло на редкость скромное сиденье без спинки, а на нем громоздился сам Божественный Царь-Солнце, басилевс Великолепной Аррантиады, Тиберис Аврелиад.
Кесарь действительно казался сошедшим на землю богом. Его охранял священный бык, размерами превосходящий многие здания Арра, белоснежная тога и слепящий глаза венец из розового золота сливались в единое пятно, в котором терялось обрюзгшее, с несколькими подбородками и маленькими хитрыми глазками лицо, а за спиной басилевса поднималась сверкающая бычья голова с острыми изогнутыми рогами. Внешность и характер Тибериса не имели никакого значения кесарь сейчас был символом Аррантиады, полубогом и получеловеком, наследующим как вечное блаженство Киллены, так и все грехи смертных.
– Хвала Тибери-и-ису!..
– взревел народ. Вскинулись над головами руки с лавровыми веточками, которые специально раздавались стражей перед началом шествия.
– Слава, слава!
– Помпезно, - заключил Кэрис, хитро поглядывая на раскрывшего рот Фарра. С быком - отличная придумка, раньше такого не было. Так что, мой дорогой атт-Кадир, забудь вонь нищенских кварталов и смотри: вот великолепие Аррантиады и ее живое божество. Величественный телец, охраняющий не менее величественного смертного.