Эпоха и кино
Шрифт:
В такие дни знаменитому Чарли Чаплину рискованно появляться на пляже — поклонники могут погубить. А Чаплину жарко. Чаплину, как и всем, хочется купаться.
И вот мы начинаем целеустремленные поиски такого места, где купающихся и рыбаков чуть-чуть поменьше. Ура! Нашли. Уютное песчаное поле между двумя скалами. Народу здесь нет совсем. С наслаждением купаемся. А выйдя из воды, видим плакат: «Купаться воспрещается!» «Может, кому и воспрещается, — говорит Чаплин, — а мы будем».
Несколько дней подряд мы приезжали в это укромное место. И — удивительное дело! — никого, кроме нас, поблизости не видно. Любопытно,
Однажды мы засиделись в гостях до пяти утра и решили выкупаться не после сна, как это мы делали обычно, а не заезжая домой. Но неожиданно застали на своем месте рыбаков с обилием грозных орудий лова. Они сосредоточенно готовили рыболовные снасти.
— Кого это вы собираетесь ловить? — спросил Чаплин.
— Доброе утро, мистер Чаплин, — откликнулся один из рыбаков. — Здесь водятся исключительно крупные акулы. Близ этих скал, очевидно, у них родовое гнездо.
Мы переглянулись и, справившись с нервным ознобом, выяснили у рыбаков, почему купание закончилось для нас столь благополучно. Оказалось, что мы приезжали каждый раз вскоре после того, как рыбаки заканчивали свое грозное для океанских хищниц предприятие. Перепуганные сетями и крюками, акулы еще не успевали вернуться в родную акваторию.
— Акулам мы показались несъедобными. Но однажды, спасаясь от поклонников, все же окажешься в пасти льва, — невесело заключил Чаплин.
Чаплину нравилось быть в нашей компании. Он сделался добровольным гидом по Голливуду и Лос-Анджелесу. Частенько мы сиживали в принадлежавшем ему маленьком артистическом ресторане, посещали грандиозные американские кинотеатры. Однажды он решил показать нам, как живут в Америке русские, как своеобразно сохраняют они язык и обычаи предков. В Лос-Анджелесе есть квартал, где поселились эмигранты-старообрядцы. Чаплин повез нас на свадьбу к знакомым русским. Приехали и словно попали в Россию конца прошлого столетия. Картузы. Сапоги. Самовары.
На крыльце сидит бородатый мужик. Спрашиваем:
— Где тут свадьба?
Отвечает:
— Заверните за корнер (угол), там собака на степсе (лестнице), постучите в уиндочко (окошко), вам откроют.
Да, совсем «по-русски»…
Попытаюсь восстановить по памяти обстановку чаплинской студии в Голливуде и сделать эскизный набросок картины «Чаплин за работой». Мне довелось наблюдать работу Чаплина над всемирно знаменитым его фильмом «Огни большого города».
Как только мы вошли в чаплинское ателье, где в это время шла репетиция сцены бокса, то сразу рассмеялись. Маленький, юркий человечек в огромных по отношению к его росту боксерских перчатках с удивительной ловкостью прятался от наседающего на него соперника. Он с такой скоростью перемещался по рингу, что мы едва успевали следить за его стремительным бегом.
Пауза. Чаплин, мокрый от пота, стискивает наши руки черными боксерскими перчатками. Улыбаясь, комментирует:
— Полезно так много бегать: худеешь. Знаете, я в последнее время растолстел, а толстому Чаплину не приходится рассчитывать на симпатии зрителей.
Он снова на ринге. Веселый, подвижный. Перчатками забавно поправляет трусики. Жует чуингам. Смачно сплевывает. Стоит, широко расставив ноги. Одним словом, настоящий боксер.
Провожатый, его сотрудник, заметив наше восхищение, говорит:
— Завтра он будет играть лирическую
В руках у ассистента хлопушка с номером кадра. Снимается 3166-й кадр. Уже отснято 700 тысяч метров. Начали снимать «Огни большого города» два с половиной года назад. Чаплин снимает только тогда, когда он находится в состоянии творческого вдохновения. Съемка — большое событие на его кино-фабрике.
В ходе съемок Чаплин постоянно импровизирует, извлекая из данной игровой ситуации элексир смеха, комическое.
В течение пяти минут он сыграл три варианта начала боя.
Первый. После того как соперники пожали друг другу руки, Чаплин бежит сначала в один, потом в другой угол ринга и жмет руки массажистам.
Второй. Вдруг после рукопожатия с противником он пытается удрать с ринга.
Третий. Идет на середину ринга для рукопожатия с противником, надев свой традиционный котелок и пиджак.
Но дальше все срепетированно. Целую неделю, оказывается, репетировалась трехминутная сцена боксерского раунда. Неделя тренировки и вгонки в ритм.
Чаплин играет и режиссирует. «Раз-два, раз-два», — считая вслух, задает он нужный ритм съемочной группе.
Статисты, играющие публику, смеются, орут, свистят по-настоящему, несмотря на то что съемка дублируется около тридцати раз.
Живые статисты — это только первые три ряда «публики» на боксерском поединке. За ними, выше — куклы. Это — Голливуд.
Все работают старательно, что называется, выкладываются полностью, но Чаплин недоволен многочисленными повторениями. Все утомлены. От пота потемнели рубашки чаплинских сотрудников. Сигналом к прекращению съемки служит улыбка Чаплина в сторону съемочных аппаратов. Погасли юпитеры. Смолк шум.
— Завтрак, — объявляет Чаплин, и все спешат из ателье.
Чаплина обтирают полотенцами. Он дает указания актеру, играющему массажиста.
Во дворе киностудии в маленьком домике накрыт стол. Чаплин в гриме. Такой же смешной, как во время съемки. Он возбужден, он в ударе. Вспоминает вещи, которые должны нас интересовать. Рассказывая, изображает, как в Голливуд приехал Керенский — важный и глупый. Представляет напыщенного внука кайзера Вильгельма, который сообщил голливудцам, что русская революция была трагической, а немецкая комической. Почему? Да потому, что императорская фамилия, помятуя опыт революционной России, дрожмя дрожала в потсдамском дворце, ожидая народного возмездия, а тут явилась делегация и в вежливой форме поставила вопрос сколько семья кайзера возьмет за отречение от престола? Чаплин рассказывает о встрече с сиамским королем, которого он ненароком принял за чистильщика сапог.
Весело рассказывает о фильме «Огни большого города». В чаплинской трактовке уморительно смешна и одновременно глубоко социальна сцена открытия памятника демократии. Бездомный бродяга Чаплин заснул под матерчатым пологом на коленях богини милосердия. Полицейские сгоняют его оттуда. Штаниной он нечаянно зацепился за выступающую деталь монумента и повис над толпой собравшихся по случаю открытия памятника демократии. Толпа аплодирует и смеется.
Оркестр играет гимн. Висящий в воздухе Чарли, как истый гражданин своего демократического отечества, во время исполнения гимна снимает с головы котелок.