Эпоха и кино
Шрифт:
То, что мы видели на съемках в ателье, и то, что так живо предстало в рассказе Чаплина, говорило о рождении шедевра киноискусства. Очень скоро в этом убедились кинозрители многих стран мира.
Запомнились и неприятные встречи с голливудскими старожилами. Хозяину одной из кинофирм Карлу Лемле приглянулась наша троица. И то ли для него действительно все представлялось товаром, который можно купить, то ли по отношению к нам затевалась большая провокация, но однажды Лемле пригласил нас в отдельный номер респектабельного лос-анджелесского ресторана, поил и кормил, вовсю играл «своего парня», а потом вдруг огорошил:
— Мальчики,
Обескураженные, мы не знали, что и подумать. Руководители «Парамаунта» один за другим отвергали наши сценарии и режиссерские разработки, и о предстоящем богатстве можно было говорить только лишь в издевку над нами. А между тем в дверях ресторанного кабинета появился лакей в черном с белоснежным телефонным аппаратом. Аппарат он нес в одной руке, разговорную трубку — в другой. Лемле заговорщически склонился к нам:
— На том конце телефонного кабеля — Лев Троцкий. Он написал сценарий «Тайны Кремля» и считает, что вы прекрасно справитесь с постановкой фильма по этому сценарию.
— Мистер Лемле, положите трубку, — резко сказал Эйзенштейн.
— Но это же миллионное дело.
Не говоря больше ни слова, мы покинули ресторан.
В условиях рекламируемой на весь мир американской свободы мы свободы не чувствовали. Однажды ни с того ни с сего к нам пожаловали трое полицейских, угрюмый человек в штатском и молодая красивая дама. Они спросили, состоим ли мы членами Ассоциации работников революционной кинематографии. Тогда у нас в СССР существовала такая профессиональная организация, и мы, само собой разумеется, состояли в ней.
Дама говорила по-русски, изображая из себя переводчицу, хотя Эйзенштейн отлично говорил по-английски, и это знали буквально все в Голливуде, да и мы с Тиссэ уже могли сносно изъясняться на английском языке. И все же дама переводила нам речь угрюмого типа в штатском. Дело в том, что на аррковском билете были пропечатаны архиреволюционные лозунги. Кто-то сообщил ФБР, что при нас книжки с революционными призывами. Удостоверившись в том, что мы состоим в АРРКе, нас спросили:
— Значит, вы, согласно уставу организации, в которой состоите, будете свергать государственный строй Америки?
— Сомневаемся, что втроем сможем это сделать!
— Не намерены ли вы совершить покушение на президента Гувера?
Мы объяснили, что все, что сказано в программе АРРКа, касается искусства. Средствами искусства мы будем способствовать победе мировой революции. Да, это так.
— Какие же картины вы намерены делать в Голливуде, исходя из программы АРРКа?
В то время мы работали над сценарием «Золото Зуттера» по книге французского писателя Блеза Сандрара. В нем речь шла о трагической судьбе швейцарского учителя Иоганна Зуттера, не пожелавшего служить в швейцарской армии и бежавшего в США. Именно ему довелось открыть Калифорнию. И на том месте, где сейчас город Сан-Франциско, некогда стояла ферма этого мирного учителя. Природа, дававшая два урожая в год, райский климат сулили вечное счастье. Чего же еще надо человеку? Но однажды помощник Иоганна Зуттера Маршалл сообщил, что на территории фермы Зуттера он обнаружил золото. Зуттер умолял Маршалла молчать, забыть об этом ужасном открытии. Но Маршалл не выдержал искушения, сбежал от
Писали этот сценарий втроем — Эйзенштейн, я и Айвор Монтегю. История Зуттера широко известна в Америке.
Полицейские и сопровождавшая их дама пожали плечами, сказав, что тут нет прямого вызова властям, что это исторический фильм, что сценарий будет рассмотрен в обычном порядке. Нас же попросили подтвердить, что мы не будем свергать Гувера, и еще раз объяснили, что здесь, в Голливуде, мы обязаны подчиняться законам США. С виду невинный разговор. Чистая формальность. Но визитеры из ФБР все же повлияли на решение банка, субсидировавшего фильмы «Парамаунта». Нам отказали в финансировании съемок фильма «Золото Зуттера».
Мы, конечно, догадывались, что господин в штатском — представитель ФБР. Но кто дама, не могли предположить… Почти через двадцать лет я встретил ее на дипломатическом приеме в Кремле. При ее появлении я услышал имя крупного деятеля одного из зарубежных государств…
Так же «неудачей» завершилась наша коллективная работа над сценарием сатирического фильма «Стеклянный дом». И совершенно обреченным делом была подготовительная работа над остросоциальным сценарием «Американская трагедия» по роману Теодора Драйзера.
Правление «Парамаунта» вызвало нас в Нью-Йорк, и руководитель фирмы Джесси Ласки объявил:
— Либо вы будете делать картины, в которых заинтересован «Парамаунт», либо нам придется расстаться…
Так было покончено с остатками нашего легковерия и наивности.
Кинооткрытие Мексики
Вернувшись из Нью-Йорка в Голливуд, чтобы ликвидировать дела, мы узнали, что наш друг художник Диего Ривера, с которым мы встречались в Париже, сагитировал группу прогрессивных деятелей культуры Мексики пригласить нас в эту страну для осуществления кинопостановки фильма по мотивам мексиканской истории.
Началась переписка. Чтобы раньше времени содержание наших писем не стало известно мексиканским правительственным кругам, свои послания мы вручали скромной девушке-мексиканке, жившей на окраине Лос-Анджелеса. Лолита преподавала в негритянской школе. Если бы я не знал, что это школа, то, впервые попав туда, подумал бы, что это заброшенный барак, где ютятся бродяги. Сама Лолита жила в комнате величиной с вагонное купе. Девушка приехала учительствовать в США, потому что в Мексике для нее не нашлось такой работы.
Наши мексиканские друзья и доброжелатели уже почти выхлопотали нам приглашение, но поездка с целью снять фильм в Мексике оставалась проблематичным делом из-за отсутствия средств. На помощь ринулся писатель Эптон Синклер.
Для начала он повез нас к мистеру Жиллету — знаменитому изобретателю бритв, миллионеру.
На следующий день Синклер затащил нас к какой-то богатой благотворительнице. И еще добрую неделю таскал за собой непрактичных кинематографистов по оффисам калифорнийских богачей, обещавших нам финансовую поддержку.