Эпоха лишних смыслов
Шрифт:
Я сбросила вызов на телефоне и снова легла в кровать. Сон не шел, зато голова ходила кругами вокруг Макса и заявления. Айфон зазвонил во второй раз. Я посмотрела на дисплей с раздражением. Кого еще принесло на ночь глядя? С экрана мне улыбался Гера.
– Герман, я тебе перезвоню, не лучшее время для разговоров.
Я почти уже нажала на «отбой», когда вдруг услышала твердое:
– Стой.
– Что еще? – Моему раздражению не было предела.
– Оливин, – глухо сказал Гера, будто собираясь с мыслями, и от нехорошего предчувствия у меня сжалось сердце. – Гамов…
– Замолчи! – взвизгнула я и сама прервалась, напуганная такой реакцией.
– Нет, это ты замолчи. И слушай. Гамов зашел в прорыв тридцать минут назад и до сих пор не появлялся.
Пальцы дрогнули, и я едва не уронила айфон на пол, резко садясь на кровати.
– И меня не интересует, куда ты там, на хрен, собралась. У меня один деконструктор остался, и ты можешь написать еще две сотни заявлений и впасть в сто истерик. Михаил ждет тебя у подъезда.
Сбегая по ступенькам как была, в джинсах и майке, я постаралась унять дрожь в пальцах, уговаривая себя, что все будет хорошо, и набрала Гере:
– Почему ждал полчаса?!
– Я не ждал полчаса, Михаил отзвонился по протоколу, через десять…
Я вскочила в знакомую машину и махнула рукой:
– Гони, можешь задавить кого-нибудь, мне наплевать. Чтобы у прорыва были через пять минут.
Непривычно бледный Мишка только кивнул и так стартовал с места, что меня вжало в спинку.
– И что, ты столько соображал, что делать?!
– Оливин, заткнись, просмотри книгу и верни мне Макса.
Гера отключился, но я все-таки успела услышать дрожь в его голосе. От этого мне стало совсем страшно.
Я принялась листать страницы валявшейся рядом распечатки, но буквы прыгали перед глазами, мельтешили, лезли, мешались.
– Туров, твою налево… О чем книга?
На том конце провода раздалась блаженная, окутывающая тишина.
– Ты не…
– Чем ты занимался все это время? Ты обязан был читать эту фигню!
– Оливин, читай сама.
– НЕ МОГУ! – заорала я. – Мысли путаются, понимаешь, Гера, сколько он там провел, если полчаса по-нашему?! Неделю?! Месяц?! Как я его узнаю?!
– Отставить панику, – тихо и зло выплюнул он. – Не узнаешь – деконструируешь на всякий пожарный и выйдешь.
Я, кажется, начала визжать и на мгновение выключилась вообще.
– Приди в себя. Я ни на кого не могу положиться, хотя Нину уже вызвонил. Давай, Оливин, ты сможешь.
Голова гудела и разрывалась на части.
– Сколько прошло с момента фиксации прорыва? – Слова давались мне с большим трудом.
– Три тридцать.
– Ты издеваешься?! – снова не выдержала я.
– Нет, – с ледяным спокойствием отозвался он. – И так как ты представляешь собой взлохмаченный кусок нервных окончаний, то слушай про книгу. Вампирская история. Но не обычная. Борьба между вампирами и людьми, включающая самые продвинутые вооружения. На стороне вампиров – ночь, клыки, сверхчеловеческие скорость и сила.
Я помолчала, пытаясь заставить себя войти обратно в берега, из которых выплеснулась часов восемь назад.
– Дальше.
Горло саднило.
– А дальше все. Пойдешь и сама посмотришь. Я не имею права влиять на твое восприятие вселенной. Книга – только подсказка, Макс однажды деконструировал, не видев текста вообще.
Я захотела взвыть, но вдруг поняла, что паника постепенно уходит, оставляя твердую уверенность в том, что я найду Макса, даже если мне придется провести внутри романа с идиотским названием две вечности.
– Вампиры, значит? – переспросила я, отвлеченно глядя на Москву, слившуюся в одно цветное пятно за окном.
– Да. Так что имей в виду. Ночью за пределами дома находиться может только идиот. Потому что по улицам свободно гуляют вампиры, а еще ездят молодчики на бронированных джипах и пытаются их перестрелять.
– Хорошо, – отозвалась я.
– Не геройствуй. Мне нужен закрытый прорыв, а не пропавшая там ты.
– Кто три минуты назад орал: «Верни Макса!»?
– Я. Но я не Арлинова, еще не научился…
Я только хмыкнула и покачала головой.
– Двадцать первое декабря, и у нас пропадает… оперативник.
– Оливинская, приказ заключается в том, чтобы любой ценой деконструировать прорыв. Если удастся найти Макса, отлично. Нет – возвращайся, разрушив реальность.
– Да можно просто возвращаться. Реальность будет удачно закрыта наличием в ней… Ты понял.
– Если мы переживем эту ночь, Оливин, – угрожающе начал он, но я тут же его перебила:
– Когда мы переживем эту ночь, Гера. Когда мы переживем эту ночь. – В этот момент машина резко встала, и я чуть было не вылетела через лобовое стекло.
– Деконструировать любой ценой, как поняла меня?
– Поняла.
Я нажала на «отбой» и вылетела на улицу. Широкая проезжая часть, склон, залитый странным фиолетовым сиянием. И прорыв, вот он, мой дорогой.
Лишь слабо фиксируя, что нахожусь где-то рядом с МГУ, я шагнула внутрь – и оказалась практически на такой же полутемной дороге. В руках у меня был удобный осиновый кол, спина чувствовала холод любимого «глока», но в остальном не изменилось почти ничего, если не считать, конечно, тяжелых армейских ботинок. Как некстати, мне же бегать надо, Макса искать. Я с удивлением увидела, что руки тоже мои, да и каре осталось прежним. Макс бы, конечно, порадовался, чужие реальности перестали иметь на меня влияние. Я вздохнула, и сердце отозвалось тупой ноющей болью. Думать ни о чем не хотелось, да, по сути, и не надо было, но мысли лезли все равно. Правда, ровно до той минуты, пока я не велела себе приступать к прочесыванию города.
Было сыро и слегка туманно. Недавно прошел дождь, до первых строений, судя по ощущениям, оставалась пара минут пешком. Я вытащила «глок», приспособила рядом кол и рванула с места. Мало ли что там сказал Гера, прорвемся. Как будто я не лучший деконструктор в мире. А лучшим деконструкторам наплевать на все.
Справа и слева нарисовались нарядные домишки. Симпатичный пригород вроде тех, что так любят показывать в детективных сериалах. До рассвета еще добрых часа два. Мертвая тишина, нарушаемая лишь топотом моих тяжелых ботинок. Я даже на месте замерла: куда это годится, сейчас все вампиры и моторизованные бригады будут моими.