Эпоха покаяния

Соколов А.

Мужчина, редко моргая, холодно смотрел на поединок своими широко расставленными хищными глазами. Его правая рука была приподнята над подлокотником трона. Прямо в ладонь били маленькие белые разряды, исходящие от искрящейся полусферы.

Наконец, ему это надоело. Жрец слегка сжал ладонь, и Дмитрий упал, корчась от мышечных спазмов. Последовало ещё одно движение, после которого Аюн превратился в послушную марионетку. На пороге зала появился мальчик-раб с оружием наших героев. Огнестрельное вместе с разгрузкой он сложил у ног своего хозяина,

а меч вложил в руку юноши. Аюн приставил клинок к горлу Ляховского, которого тут же «отпустило». Дмитрий с трудом поднялся на ноги, посмотрел в лицо тому, кто их так просто пленил.

— Никогда бы не подумал, что ко мне в гости заявится русский, — наконец, молвил жрец. Голос его звучал властно, уверенно. Чувствовалось превосходство и презрение.

— Не ждал? А я припёрся! — схамил в ответ Дмитрий, стараясь не шевелить шеей.

— В вашем положении следует быть более учтивым.

— Ах, ну, простите. Этикету не обучен.

— Ничего страшного. Ваша нация всегда была такой.

— Какой «такой»?

— Грубой и невоспитанной. Зачем ты явился ко мне, русский? На сей раз советую отвечать откровенно и сдержанно.

— Да так, пустячок, не стоящий внимания. Всего-навсего хотелось бы узнать, зачем вы, американцы, устроили апокалипсис? Неужели так мирового господства хотелось?

— Ах, вот оно что… Позволь спросить, а зачем тебе это знать? Легче спать ты от этого точно не будешь.

— Это уже моя проблема.

— Ну, хорошо. Я отвечу, тем более, что тебя всё равно отсюда вынесут вперёд ногами. Ты мне не нужен, управляющее поле на тебя не действует, в отличие от твоего спутника. Из него выйдет превосходный надсмотрщик, или ищейка. Я ещё не решил.

Дмитрий покосился в сторону Аюна, который стоял, словно статуя. Прямо из его затылка словно тянулась серебряная ниточка, которая им управляла.

— Если ты всё ещё надеешься, что война началась случайно, то ты ошибаешься. Не может кусок штукатурки с потолка свалиться на красную кнопку. Шизофреник-военный также не может её надавить. Мы начали войну, потому что хотели этого. Ну и немножко повлияли на тех, кто трусил.

— Но вы не могли не знать, что ответный удар неминуем. Почему всё равно решились?

— Господи, ну какие же вы тупые, русские! Вы словно вчера с дерева слезли! А если хоть чуть-чуть подумать? Окей, так и быть, отвечу. Потому, что вы сделали для этого всё возможное. Вы вынудили нас это сделать! Своей политикой, своим фанатичным желанием быть «независимыми», «свободными». Партнёры от нас отвернулись, деньги обесценились, наше влияние стремительно упало. Продолжать объяснять, или уже стало доходить?

— Вам не нужны равноправные партнёры. Вам нужны слуги, чтобы удовлетворять всё растущие аппетиты. Кому же это понравится? Кому понравится жить в кабале?

— И что? Разве плохо жили? Ну, сравни жизненный уровень среднего россиянина и среднего немца или француза! Что, рушатся стереотипы? Не отвечаешь, значит, я прав! Мы обладали властью и влиянием

прежде всего потому, что были этого достойны. Именно наша цивилизация и наши знания развивали мир. А что сделала Россия? Ничего. Единственное, что она хорошо делала, так это оружие. Литература и балет, понятно, не в счёт. Проблема в том, что свобода и независимость портят людей. Им всегда нужен будет пастух. Ну, как, нравится тебе такая правда? Знаешь, а я тебя не убью. Я тебя отпущу и даже зубы вставлю. Только сможешь ли ты с ней жить?

Наступила длинная пауза. Ляховский был потрясён до глубины души. Он молчал, переваривая, осмысливая информацию. Жрец довольно ухмылялся, поигрывая искрящейся полусферой.

— А ты думаешь, мне легко было жить в ковчеге в неведении? — наконец, горько проговорил Дмитрий. — Когда каждый день, всю жизнь тебя готовят, тренируют, накачивают тоннами информации и стероидами?

— Что за ковчег?

— Одна из секретных программ тогдашнего правительства. Любой корабль, будь то гражданский или военный, можно соединить друг с другом и превратить в одну плавучую станцию. Там готовят будущий десант для возвращения на материк, когда настанет подходящий момент. Так что готовьтесь. Россия ещё не сказала своего последнего слова.

— Хм. Знаешь, я тут подумал, что не стоит тебя отпускать. Вы, русские, непредсказуемы, а потому — опасны. Но и убивать тебя было бы ошибкой. Думаю, на роль дрессированного мишки ты вполне сгодишься.

Во время этого разговора Дмитрий медленно и незаметно отодвигался от меча. Улучив момент, он резко откинулся назад, схватил Аюна за руку, вывернул её, сам крутанулся вокруг собственной оси. Клинок, вращаясь в горизонтальной плоскости, полетел в жреца, который на удивление ловко увернулся, покатился по полу, одновременно подхватывая с него пистолет. Катана сшибла полусферу, которая с треском развалилась и погасла.

Щёлкнул затвор, грохнул выстрел. Ляховский схватился руками за простреленный навылет живот, со стоном повалился на мраморную плитку. Лысый правитель уже прицеливался туда, где секундой назад неподвижно стоял метис.

Аюн уже был сбоку. Он выбил пистолет из рук жреца, отбросил в сторону, но тут же получил болезненные удары в живот и челюсть. Юноша благоразумно отступил, изучая соперника. Враг, в свою очередь, тоже не спешил нападать. Противники медленно пошли по кругу, готовые в любую секунду атаковать или защищаться.

— Не дури, парень, — с сильным акцентом сказал по-русски жрец. — Я могу дать тебе намного больше, чем он.

Аюн не удостоил врага ответом. Вместо этого он остановился и пошёл вперёд. Приставным шагом, повернувшись боком к противнику, слегка согнув ноги.

— Ну и дурак. Ты не сможешь победить меня, — спокойно произнёс лысый, становясь в странную стойку с вытянутыми вперёд обеими руками, не сжатыми в кулаки и фронтально развернув тело. Длинные рукава его мантии свесились, волочась по полу, ткань едва слышно зашуршала.