Шрифт:
О всё видавшем
Эпос о Гильгамеше, написанный на вавилонском литературном диалекте аккадского языка, является центральным, важнейшим произведением вавилоно-ассирийской (аккадской) литературы.
Песни и легенды о Гильгамеше дошли до нас записанными клинописью на глиняных плитках – «таблицах» на четырех древних языках Ближнего Востока – шумерском, аккадском, хеттском и хурритском; кроме того, упоминания о нем сохранились у греческого писателя Элиана и у средневекового сирийского писателя Теодора бар-Коная. Самое раннее известное нам упоминание Гильгамеша старше 2500 г. до н. э., самое позднее относится к XI в. н. э. Шумерские былины-сказки о Гильгамеше сложились, вероятно, еще в конце первой половины III тысячелетия до н. э., хотя дошедшие до нас записи восходят к XIX–XVIII вв. до н. э. К тому же времени относятся и первые сохранившиеся записи аккадской поэмы о Гильгамеше, хотя в устной форме она, вероятно, сложилась еще в XXIII–XXII вв. до н. э. На такую более древнюю дату возникновения поэмы указывают ее язык, несколько архаичный для начала II тысячелетия до н. э., и ошибки писцов, свидетельствующие о том, что, быть может, они уже и тогда ее не во всем ясно понимали. Некоторые изображения на печатях XXIII–XXII вв. до н. э. явно иллюстрируют не шумерские былины, а именно аккадский эпос о Гильгамеше.
Уже древнейшая, так называемая старовавилонская, версия аккадского эпоса представляет новый этап в художественном развитии месопотамской литературы. В этой версии содержатся все главнейшие особенности окончательной редакции эпоса, но она была значительно короче ее; так, в ней отсутствовали вступление и заключение позднего варианта, а также рассказ о великом потопе. От «старовавилонской» версии поэмы до нас дошло шесть-семь не связанных между собою отрывков – сильно поврежденных, написанных неразборчивой скорописью и, по крайней мере в одном случае, неуверенной ученической рукой. По-видимому, несколько иная версия представлена аккадскими фрагментами, найденными в Мегиддо в Палестине и в столице Хеттской державы – Хаттусе (ныне городище близ турецкой деревни Богазкёй), а также фрагментами переводов на хеттский и хурритский языки, тоже найденными в Богазкёе; все они относятся к XV–XIII вв. до н. э. Эта так называемая периферийная версия была еще короче «старовавилонской». Третья, «ниневийская» версия эпоса была, согласно традиции, записана «из уст» Син-лике-уннинни, урукского заклинателя, жившего, по-видимому, в конце II тысячелетия до н. э. Эта версия представлена четырьмя группами источников: 1) фрагменты не моложе IX в. до н. э., найденные в г. Ашшуре в Ассирии; 2) более ста
«Ниневийская» версия текстуально очень близка «старовавилонской», но пространнее, и язык ее несколько подновлен. Есть композиционные отличия. С «периферийной» версией, насколько пока можно судить, у «ниневийской» текстуальных схождений было гораздо меньше. Есть предположение, что текст Син-лике-уннинни был в конце VIII в. до н. э. переработан ассирийским жрецом и собирателем литературных и религиозных произведений по имени Набузукуп-кену; в частности, высказано мнение, что ему принадлежит идея присоединить в конце поэмы дословный перевод второй половины шумерской былины «Гильгамеш и дерево хулуппу» в качестве двенадцатой таблицы.
Из-за отсутствия проверенного, научно обоснованного сводного текста «ниневийской» версии поэмы переводчику часто самому приходилось решать вопрос о взаимном расположении отдельных глиняных обломков. Следует учесть, что реконструкция некоторых мест поэмы до сих пор является нерешенной проблемой.
Публикуемые отрывки следуют «ниневийской» версии поэмы (НВ); однако из сказанного выше ясно, что полный текст этой версии, составлявший в древности около трех тысяч стихов, пока не может быть восстановлен. Да и другие версии сохранились только в отрывках. Переводчик восполнял лакуны НВ по другим версиям. Если же какой-либо отрывок не сохранился полностью ни в одной версии, но лакуны между сохранившимися кусками невелики, то предполагаемое содержание досочинялось переводчиком стихами же. Некоторые новейшие уточнения текста в переводе не учтены.
Аккадскому языку свойственно распространенное и в русском тоническое стихосложение; это позволило при переводе попытаться максимально передать ритмические ходы подлинника и вообще именно те художественные средства, которыми пользовался древний автор, при минимальном отступлении от дословного смысла каждого стиха.
Текст предисловия приводится по изданию:
Дьяконов М.М., Дьяконов И.М. «Избранные переводы», М., 1985.
Таблица I
1
Урук – город на юге Месопотамии, на берегу Евфрата (ныне Варка). Гильгамеш – историческая фигура, царь Урука, правивший городом около 2600 г. до н. э.
2
Эана – храм бога неба Ану и его дочери Иштар, главный храм Урука. В Шумере храмы были обычно окружены хозяйственными постройками, где держали урожай с храмовых имений; эти постройки сами считались священными.
3
Иштар – богиня любви, плодородия, а также охоты, войны, покровительница культуры и Урука.
(Далее недостает около тридцати стихов.)
На две трети он бог, на одну – человек он,Образ его тела на вид несравненен,(Далее недостает четырех стихов.)
Стену Урука он возносит.Буйный муж, чья глава, как у тура, подъята,Чье оружье в бою не имеет равных, —Все его товарищи встают по барабану!По спальням страшатся мужи Урука:«Отцу Гильгамеш не оставит сына!Днем и ночью буйствует плотью:Гильгамеш ли то, пастырь огражденного Урука,Он ли пастырь сынов Урука,Мощный, славный, все постигший?Матери Гильгамеш не оставит девы,Зачатой героем, суженой мужу!»Часто их жалобу слыхивали боги,Боги небес призвали владыку Урука:«Создал ты буйного сына, чья глава, как у тура, подъята,Чье оружье в бою не имеет равных, —Все его товарищи встают по барабану,Отцам Гильгамеш сыновей не оставит!Днем и ночью буйствует плотью:Он ли – пастырь огражденного Урука,Он ли пастырь сынов Урука,Мощный, славный, всё постигший?Матери Гильгамеш не оставит девы,Зачатой героем, суженой мужу!»Часто их жалобу слыхивал Ану.Воззвали они к великой Аруру:«Аруру, ты создала Гильгамеша,Теперь создай ему подобье!Когда отвагой с Гильгамешем он сравнится,Пусть соревнуются, Урук да отдыхает».Аруру, услышав эти речи,Подобье Ану создала в своем сердцеУмыла Аруру руки,Отщипнула глины, бросила на землю,Слепила Энкиду, создала героя.Порожденье полуночи, воин Нинурты,Шерстью покрыто все его тело,Подобно женщине, волосы носит,Пряди волос как хлеба густые;Ни людей, ни мира не ведал,Одеждой одет он, словно Сумукан.Вместе с газелями ест он травы,Вместе со зверьми к водопою теснится,Вместе с тварями сердце радует водою.Человек – ловец-охотникПеред водопоем его встречает.Первый день, и второй, и третийПеред водопоем его встречает.Увидел охотник – в лице изменился,Со скотом своим домой вернулся,Устрашился, умолк, онемел он,В груди его – скорбь, его лик затмился,Тоска проникла в его утробу,Идущему дальним путем стал лицом подобен. [4] Охотник уста открыл и молвит, вещает он отцу своему:«Отец, некий муж, что из гор явился, —Во всей стране рука его могуча,Как из камня с небес крепки его руки, —Бродит вечно по всем горам он,Постоянно со зверьем к водопою теснится,Постоянно шаги направляет к водопою.Боюсь я его, приближаться не смею!Я вырою ямы – он их засыплет,Я поставлю ловушки – он их вырвет,Из рук моих уводит зверье и тварь степную, —Он мне не дает в степи трудиться!»Отец его уста открыл и молвит, вещает он охотнику:«Сын мой, живет Гильгамеш в Уруке,Нет никого его сильнее,Во всей стране рука его могуча,Как из камня с небес, крепки его руки!Иди, лицо к нему обрати ты,Ему расскажи о силе человека.Даст тебе он блудницу – приведи ее с собою.Победит его женщина, как муж могучий!Когда он поит зверье у водопоя,Пусть сорвет она одежду, красы свои откроет, —Увидев ее, приблизится к ней он —Покинут его звери, что росли с ним в пустыне!»Совету отца он был послушен,Охотник отправился к Гильгамешу,Пустился в путь, стопы обратил к Уруку,Пред лицом Гильгамеша промолвил слово.«Некий есть муж, что из гор явился,Во всей стране рука его могуча,Как из камня с небес, крепки его руки!Бродит вечно по всем горам он,Постоянно со зверьем к водопою теснится,Постоянно шаги направляет к водопою.Боюсь я его, приближаться не смею!Я вырою ямы – он их засыплет,Я поставлю ловушки – он их вырвет,Из рук моих уводит зверье и тварь степную, —Он мне не дает в степи трудиться!»Гильгамеш ему вещает, охотнику:«Иди, мой охотник, блудницу Шамхат приведи с собою,Когда он поит зверей у водопоя,Пусть сорвет она одежду, красы свои откроет, —Ее увидев, к ней подойдет он —Покинут его звери, что росли с ним в пустыне.»Пошел охотник, блудницу Шамхат увел с собою,Отправились в путь, пустились в дорогу,В третий день достигли условленного места.Охотник и блудница сели в засаду —Один день, два дня сидят у водопоя.Приходят звери, пьют у водопоя,Приходят твари, сердце радуют водою,И он, Энкиду, чья родина – горы,Вместе с газелями ест он травы,Вместе со зверьми к водопою теснится,Вместе с тварями сердце радует водою.Увидала Шамхат дикаря-человека,Мужа-истребителя из глуби степи:«Вот он, Шамхат! Раскрой свое лоно,Свой срам обнажи, красы твои да постигнет!Увидев тебя, к тебе подойдет он —Не смущайся, прими его дыханье,Распахни одежду, на тебя да ляжет!Дай ему наслажденье, дело женщин, —Покинут его звери, что росли с ним в пустыне,К тебе он прильнет желанием страстным».Раскрыла Шамхат груди, свой срам обнажила,Не смущалась, приняла его дыханье,Распахнула одежду, и лег он сверху,Наслажденье дала ему, дело женщин,И к ней он прильнул желанием страстным.Шесть дней миновало, семь дней миновало —Неустанно Энкиду познавал блудницу.Когда же насытился лаской,К зверью своему обратил лицо он.Увидав Энкиду, убежали газели,Степное зверье избегало его тела.Вскочил Энкиду, – ослабели мышцы,Остановились ноги, – и ушли его звери.Смирился Энкиду, – ему, как прежде, не бегать!Но стал он умней, разуменьем глубже, —Вернулся и сел у ног блудницы,Блуднице в лицо он смотрит,И что скажет блудница, – его слушают уши.Блудница ему вещает, Энкиду:«Ты красив, Энкиду, ты богу подобен, —Зачем со зверьем в степи ты бродишь?Давай введу тебя в Урук огражденный,К светлому дому, жилищу Ану,Где Гильгамеш совершенен силойИ, словно тур, кажет мощь свою людям!»Сказала – ему эти речи приятны,Его мудрое сердце ищет друга.Энкиду ей вещает, блуднице:«Давай же, Шамхат, меня приведи тыК светлому дому святому, жилищу Ану,Где Гильгамеш совершенен силойИ, словно тур, кажет мощь свою людям.Я его вызову, гордо скажу я,Закричу средь Урука: я – могучий,Я один лишь меняю судьбы,Кто в степи рожден, – велика его сила!»«Пойдем, Энкиду, лицо обрати к Уруку, —Где бывает Гильгамеш – я подлинно знаю:Поедем же, Энкиду, в Урук огражденный,Где гордятся люди царственным платьем,Что ни день, то они справляют праздник,Где кимвалов и арф раздаются звуки,А блудницы. красотою славны:Сладострастьем полны, – сулят отраду —Они с ложа ночного великих уводят.Энкиду, ты не ведаешь жизни, —Покажу Гильгамеша, что рад стенаньям.Взгляни на него, в лицо погляди ты —Прекрасен он мужеством, силой мужскою,Несет сладострастье всё его тело,Больше тебя он имеет мощи,Покоя не знает ни днем, ни ночью!Энкиду, укроти твою дерзость:Гильгамеш – его любит Шамаш [5] Ану, Эллиль [6] вразумили.Прежде чем с гор ты сюда явился,Гильгамеш среди Урука во сне тебя видел.Встал Гильгамеш и сон толкует,Вещает он своей матери:„Мать моя, сон я увидел ночью:Мне явились в нем небесные звезды,Падал на меня будто камень с неба.Поднял его – был меня он сильнее,Тряхнул его – стряхнуть не могу я,Край Урука к нему поднялся,Против него весь край собрался,Народ к нему толпою теснится,Все мужи его окружили,Все товарищи мои целовали ему ноги.Полюбил я его, как к жене прилепился.И к ногам твоим его принес я,Ты же его сравняла со мною“.Мать Гильгамеша мудрая, – все она знает, – вещает она своему господину,Нинсун мудрая, – все она знает, – вещает она Гильгамешу:„Тот, что явился, как небесные звезды,Что упал на тебя, словно камень с неба, —Ты поднял его – был тебя он сильнее,Тряхнул его – и стряхнуть не можешь,Полюбил его, как к жене прилепился,И к ногам моим его принес ты,Я же его сравняла с тобою —Сильный придет сотоварищ, спаситель друга,Во всей стране рука его могуча,Как из камня с небес, крепки его руки, —Ты полюбишь его, как к жене прильнешь ты,Он будет другом, тебя не покинет —Сну твоему таково толкованье“.Гильгамеш ей, матери своей, вещает:„Мать моя, снова сон я увидел:В огражденном Уруке топор упал, а кругом толпились:Край Урука к нему поднялся,Против него весь край собрался,Народ к нему толпою теснится, —Полюбил я его, как к жене прилепился,И к ногам твоим его принес я,Ты же его сравняла со мною“.Мать Гильгамеша мудрая, – все она знает, – вещает она своему сыну,Нинсун мудрая, – все она знает, – вещает она Гильгамешу:„В том топоре ты видел человека,Ты его полюбишь, как к жене прильнешь ты,Я же его сравняю с тобою —Сильный, я сказала, придет сотоварищ, спаситель Друга.Во всей стране рука его могуча,Как из камня с небес, крепки его руки!“Гильгамеш ей, матери своей, вещает:„Если. Эллиль повелел – да возникнет советчик,Мне мой друг советчиком да будет,Я моему другу советчиком да буду!“Так свои сны истолковал он».Рассказала Энкиду Шамхат сны Гильгамеша, и оба стали любиться.4
«Идущий дальним путем» – мертвец.
5
Шамаш – бог Солнца и правосудия. Его жезл – символ судейской власти.
6
Эллиль – верховный бог.
Таблица II
(В начале таблицы «Ниневийской» версии недостает – если не считать маленьких обломков с клинописью – около ста тридцати пяти строк, содержавших эпизод, который в «Старовавилонской версии – так называемой „Пеннсильванской таблице“ – излагается так:
* „…Энкиду, встань, тебя поведу я* К храму Эане, жилищу Ану,* Где Гильгамеш совершенен в деяньях.* А ты, как себя, его полюбишь!* Встань с земли, с пастушьего ложа!“* Услыхал ее слово, воспринял речи,* Женщины совет запал в его сердце.* Ткань разорвала, одной его одела,* Тканью второю сама оделась,* За руку взяв, повела, как ребенка,* К стану пастушьему, к скотьим загонам.* Там вокруг них пастухи собралися,Шепчут они, на него взирая:„Муж тот с Гильгамешем сходен обличьем,Ростом пониже, но костью крепче.То, верно, Энкиду, порожденье степи,Во всей стране рука его могуча,Как из камня с небес, крепки его руки:* Молоко звериное сосал он!“* На хлеб, что перед ним положили,* Смутившись, он глядит и смотрит:* Не умел Энкиду питаться хлебом,* Питью сикеры обучен не был.* Блудница уста открыла, вещает Энкиду:* „Ешь хлеб, Энкиду, – то свойственно жизни* Сикеру пей – суждено то миру!“* Досыта хлеба ел Энкиду,* Сикеры испил он семь кувшинов.* Взыграла душа его, разгулялась,* Его сердце веселилось, лицо сияло.* Он ощупал свое волосатое тело,* Умастился елеем, уподобился людям,* Одеждой оделся, стал похож на мужа.* Оружие взял, сражался со львами —* Пастухи покоились ночью.* Львов побеждал и волков укрощал он —* Великие пастыри спали:* Энкиду – их стража, муж неусыпный.Весть принесли в Урук огражденный Гильгамешу:(Далее в Старовавилонской» версии недостает около пяти-шести стихов.)
* Энкиду с блудницей предавался веселью,* Поднял взор, человека видит, —* Вещает он блуднице:* «Шамхат, приведи человека!* Зачем он пришел? Хочу знать его имя!»* Кликнула, блудница человека,* Тот подошел и его увидел.* «Куда ты, о муж, поспешаешь? Для чего поход твойтрудный?»* Человек уста открыл, вещает Энкиду:* «В брачный покой меня позвали,* Но удел людей – подчиненье высшим!* Грузит город кирпичом корзины,* Пропитанье города поручено хохотуньям,* Только царю огражденного Урука* Брачный покой открыт бывает,* Только Гильгамешу, царю огражденного Урука,* Брачный покой открыт бывает, —* Обладает он суженой супругой!* Так это было; скажу я: так и будет,* Совета богов таково решенье,* Обрезая пуповину, так ему судили!»* От слов человекалицом побледнел он.(Недостает около пяти стихов.)
* Впереди идет Энкиду, а Шамхат сзади,(Далее сохранился отрывок из основной «Ниневийской» версии.)
Вышел Энкиду на улицу огражденного Урука:«Назови хоть тридцать могучих, – сражусь я с ними!»В брачный покой преградил дорогу.Край Урука к нему поднялся,Против него весь край собрался,Народ к нему толпою теснится,Мужи вкруг него собралися,Как слабые ребята, целуют ему ноги:«Прекрасный отныне герой нам явился!»Было в ту ночь для Ишхары постелено ложе,Но Гильгамешу, как бог, явился соперник:В брачный покой Энкиду дверь заградил ногою,Гильгамешу войти он не дал.Схватились в двери брачного покоя,Стали биться на улице, на широкой дороге, —Обрушились сени, стена содрогнулась.* Преклонил Гильгамеш на землю колено,* Он смирил свой гнев, унял свое сердце* Когда унялось его сердце, Энкиду вещает Гильгамешу:* «Одного тебя мать родила такого,* Буйволица Ограды, Нинсун!* Над мужами главою ты высоко вознесся,* Эллиль над людьми судил тебе царство!»