Эпюра. Том 1

Карпинский Роман

Спускаясь по лестнице, заметил записку. Такие оставляют мне предки перед уходом.

"Рамиль, в холодильнике обед. Мама", – витиеватый почерк по всему листу. Спешила.

Бумажное послание отложил на ступеньку, а завтрак откладывать нельзя. Открыл холодильник, утыканный наполовину магнитиками с разных стран, в которых побывала моя семья. "Бразилия" упала, как и полагается по своему весу

– Борщ, молоко, капуста… да где же оно? – рыскал, с бормотанием, медвежьей лапой.

Нашел спрятанное – банку красной икры, начатой всего на одну ложку. Рядом

семь пачек тонкого хамона, импортированного из Италии и представляющего для меня огромную ценность. То, что привозят оттуда на экспорт в Россию, никак нельзя считать продуктом высшего качества.

Вытащил одну упаковку мяса, достал кровавую банку.

Чайник в процессе кипения, можно строить бутерброды. Рядом с холодильником хлебница. Пусто. Из бакалеи остались только крекеры.

– Совсем, значит, по-буржуйски будем, – жестянка ударилась при закрытии хлебницы, – как, в принципе, всегда…

Икра в хамон заворачивается, соленым роллом.

Окна французские на кухне, в пол и по всей длине комнаты. Черные вертикальные рейки разрезали прозрачное полотно на три секции. Все что происходило в помещении виделось с улицы.

Наши широты не обрадовали под новый год обилием снега. Тот если падал, то сразу таял. Земля сегодня была в коричневых проплешинах.

С приходом недоакадемиков на телепередачи, рассказывающих о вредности продуктах, сделанные с использованием ГМО, девять из двадцати соток нашего участка занимались под огород. Отдыхает земля, в новом году заново урожай придется давать, – смотрел я через окно на угодия.

Теплица, сарай – понатыкано по одной стороне строго по линии. Все построено с моим участием. Горд собой. С девяти лет началось и не заканчивается до сих пор.

Деревья без листвы, никакой зелени – унылый пейзаж, хоть и приправленный утренним рассветом.

Может позвонить Декарту? Он же не спит? – доедая последний кусочек мяса, заканчивал я трапезу.

Друг в отличие от меня имел более строгий режим жизни – подъем в шесть, обед в час, отбой в 22.30. Ни минутой раньше или позже. На первый взгляд дико от этого. Такой порядок был установлен им еще в четвертом классе и не менялся до сих пор. Что бы не происходило, он остается таким, кроме новогодней ночи.

Тыкнул на его иконку в записном журнале контактов. Гудок.

– Алле?

– Доброе, не разбудил?

– Да нет. Я давно на ногах… А ты только встал?

Посмотрел на себя – пижама на теле. Значит только встал.

– Да… поспать решил после всего семестра. Отсыпаться надо, четыре часа в день оставлять на сон тоже серьезная нагрузка.

На фоне у Декарта шла игра. Пробитие… Пробитие… Уничтожен. Все понятно – танчики.

– А, Рама! Сегодня же твои бомжи мяч будут гонять в гостях.

– Да, – я завелся, – во сколько?

– Без пятнадцати десять по Москве. На «Матче» будет трансляция.

Заказы из жизни совсем вытеснили мои увлечения. В принципе, как и с любой работой.

«Барос» – местная футбольная команда. За ее матчами я начал следить еще с тринадцати лет. Выигрывала даже кубок два

года назад. Тогда в домашней игре их победа сложилась из случайного везения. Таким же методом мне достался билет на это событие. Редкой удачей охватило, когда я поставил на их победу всего тысячу в середине матча. Тогда «Барос» проигрывал в один гол. Коэффициент пятьдесят шесть. Шестидесятая минута – ничья, по одному забитому. Девяноста третья – пенальти. Хозяева забирают победу. Овации. Стадион ревет. Серотонин до ушей.

– Тогда как обычно, – вспомнилась звонкая денежная смс с той ставки, – приглашаю. Планов нет на вечер?

– Как неожиданно, – посмеялся в трубку Декарт, – ладно. Такси закажу туда. За пол часа тогда выйдем. Хорошо?

– Да, норм. До встречи.

Я положил трубку. Вечер был занят, осталось всего-то занять свой день – десять часов.

Маята затянула похлеще рутины. Подсчитывал прибыль, пересчитывал наличку и баланс на карте, ужасался своим тратам. Триста двадцать семь тысяч – отлично. Тридцать уже потрачено, двести отдам последним траншем за BMW родителям. Остальное – на разгульную жизнь.

Денег каждый год все больше и больше с работ. Точнее даже не год, а каждый семестр. Реклама работала сарафанно. Всего-то – "делай как надо и будет как надо". Человеческая лень одних, наполняет карманы других.

Декарт зарабатывал тоже не мало. Заказы, задания, дипломы. Я окучивал шесть групп: свою и параллельную третьего курса, по аналогичному первачков и второшей. Друг же брал три – свою и две ниже. Работы много. С каждого по нитке, да и кофта выходит. Денег у людей не шибко, но стыд перед родителями за отчисление заставлял рыскать в поисках заработка на нашу с Декартом помощь. Не мажоры – предприниматели.

День сменила ночь. Рано темнело. В пять часов смеркалось, а в шесть уже не видно дальше пяти метров. Поселок дорогой, света хватало. Каждые сто пятьдесят метров бело-лунный фонарь.

Самое яркое время – зимнее. Все тратятся на фонарики, украшая свои дома. Сосед по правой стороне из торгашей – много зарабатывает. Весь фасад его дома задушен гирляндой. Во дворе елок с десяток – все обтянуты. Как-то был у него в гостях в канун нового года. Чай попили, о жизни покумекали. В центре комнаты стояла у него двухметровая елка. Вся строго в шариках. Ни мишуры, ни цветастой гирлянды – только шарики с ручной росписью. Красивые вблизи рисунки, вдали – многоцветная рябь. Так один шарик в целый Хабаровск оценивался. Вот куда надо стремиться, вот как нужно жить.

Жалюзийные ворота в дом стали открываться. В нашем коттедже устроился гараж на первом этаже, и один навес. Под навесом мое место, гараж под родительский автомобиль – мерседесовская звезда S-класса.

Ворота закрылись, скрипнула дверь.

– Мы дома! Встречай! – звонкий голос матери.

Второпях я бросил просмотр видео хостингов. По лестнице сразу вниз.

– Привет, ма, – маленькая дверная щелочка в гараж, – а где папа?

– Покупки выгружает.

– Здесь я, здесь! – откликнулся он. – Сейчас иду!