Эра Броуна
Шрифт:
58
Из сообщения агентства “Ассошиэйтед Пресс”: “Начавшийся сегодня утром как мирная демонстрация марш сторонников Африканского союза за свободу вылился в массовые беспорядки, повлекшие за собой человеческие жертвы. Поравнявшись с Белым Домом, первые ряды манифестантов неожиданно перестроились в несколько плотных колонн и ринулись на штурм ограды. В ответ на призывы остановиться прозвучали угрозы физической расправы и ругань. Уже через полминуты десятки экстремистов ворвались на лужайку перед резиденцией президента США. В руках нападавших было немало пистолетов и гранат, остальные были вооружены металлическими прутьями, дубинками и ножами. Отряд национальной гвардии и офицеры личной охраны президента были вынуждены
По сообщению корреспондента агентства “ПРЕСС-Аф-рик” из Вашингтона, мирная, разрешенная властями демонстрация была сегодня утром расстреляна озверевшими национальными гвардейцами по личному приказу президента США. Кровавая бойня, учиненная у ограды Белого Дома над черными и цветными борцами за свободу, – еще одно свидетельство того, что правящий страной империалистический режим бесконечно далек от своего народа и рано или поздно обречен пасть от его справедливого гнева.
Окровавленные тела безоружных людей десятками валялись на траве и асфальте. Раненые тщетно взывали о помощи, их хладнокровно добивали. Пострадало и несколько присутствовавших на месте трагедии журналистов…
Глава двенадцатая
10 ОКТЯБРЯ (продолжение)
59
ПРИМАК И ХАБАД
С высоты птичьего полета это травяное поле выглядело ровным зеленым газоном. Однако при посадке самолет то и дело подбрасывало на буграх и кочках. Один раз Примак приземлился копчиком прямо на подлокотник кресла. Раскаленный гвоздь вошел в него и на глазах выступили слезы.
У самого леса делегацию дожидались два армейских джипа и пятнистый БТР еще советского производства. Командующего войсками ООН в Восточной Африке встречал первый заместитель командующего Северным фронтом Африканской Революции – невысокий курчавый человек из племени галла. В волосах его пробивалась седина. Хаба-довы офицеры дружно отдали честь.
– Господин генерал-лейтенант! – обратился к Примаку замкомфронта. – Чтобы отвезти вас к Лидеру Революции, мы вынуждены завязать всем глаза. Прошу прощения, но таков приказ.
– Ладно, – буркнул Примак. Лица его охраны остались непроницаемы. Можно было только догадываться, что они думают о подобной процедуре.
Повязки были черные, плотные, их завязали туго, но очень аккуратно. Оружие у русских коммандос не отбирали, впрочем, оно вряд ли смогло бы им теперь помочь.
Дорога была тряской и заняла примерно десять минут. Время от времени генерал-лейтенант ударялся о жесткое сиденье ушибленным копчиком. В конце пути колонна четыре раза останавливалась, визжали электромоторы, гремели поднимаемые или отодвигаемые ворота. Примак чувствовал: джип катится под уклон, опускаясь все глубже и глубже под землю.
Как только машины окончательно остановились, повязки были развязаны. Генерал обнаружил, что очутился в тускло освещенном ангаре. Рядом стояли несколько бронетранспортеров, джипов и санитарный автобус. У стены высилась батарея зеленых бочек с горючим. А чуть подальше маячили четыре боевика с автоматами наперевес. Они охраняли стальную дверь, покрашенную в два цвета: черный и красный. Именно туда и направился замкомфронта. Примак пошагал следом за ним.
Хабад в принципе был не против посмотреть с близкого расстояния на этого легендарного Примака перед тем, как его смелют аппаратные жёрнова ООН. Но главная цель встречи была иной, совершенно банальной: юн хотел потянуть время, рассчитывая, что Генсек уже в ближайшие часы будет вынужден снять “генерала Могилу”, а до тех пор Примака надо “притормозить”.
“Общественное мнение” на Юге сейчас полным ходом начали перенацеливать в надлежащем направлении – горы женских и детских трупов в любой ситуации зрелище впечатляющее, потрясут кого угодно. Но, к сожалению, больно велика инерция, и многолетние антихабадовские настроения в один день не рассеешь. Зато внутри самого “Спичечного коробка” процессы идут гораздо стремительней: страх замазаться, попав в одну компанию с уже “конченным” Примаком слишком силен. Страх потерять теплое местечко – тщательно обустроенное, любовно украшенное гнездышко – велик, он растет, множится и в конце концов обязательно сметет нынешнее командование миротворческих сил. Так думал Хабад и он был прав. Все это прекрасно понимал и Примак. Вопрос в том, какой процесс пойдет быстрее: срыв наступления Африканской Революции или разгром командования войск ООН-Лидер Революции дожидался генерал-лейтенанта в запасном бункере номер три. Он вовсе не готовил русскому каких-либо пакостей – на этот раз хотел обыграть его вчистую, в открытом бою. И дело отнюдь не в обвинениях, которые могут потом обрушиться на Хабада. “Чистая” победа была нужна ему самому, чтобы еще раз проверить свой гений, убедиться, что он может выиграть у сильнейшего противника, даже играя по ЕГО ПРАВИЛАМ.
Вчера был просто безумный день. Подготовка к наступлению совершенно вымотала Хабада. Да еще эта болезнь сына-наследника. Гнусная, наверняка завезенная откуда-нибудь с Севера и превратившая любимого Анварчика в маленького тупого иностранца.
А проблемы возникали всевозможные и возникали беспрестанно: то грозил обрушиться поврежденный бомбежкой мост, и тогда людской поток пришлось бы двинуть в обход, теряя многие часы. То начальник снабжения фронта предательски обсчитался в количестве пил, и их катастрофически не хватало для постройки плавсредств. То вдруг в кабинет ворвался сам комфронта и завопил, брызгая слюной:
– Соратник! Собрался уже миллион человек, а провианта и мощностей полевых кухонь хватит едва на половину. Отправить остальных назад?
“Идиот!” – хотелось крикнуть Хабаду, но он прекрасно понимал: чем меньше людей знает истинное положение дел, тем лучше. Даже если это высший комсостав, особенно, если это высший комсостав!.. И, успокоив дыхание еще по вест-пойнтскому рецепту, он ответил:
– Во-первых, они не уйдут – все как один рвутся покончить с ненавистной блокадой… Во-вторых, завтра к полудню уцелеет не более половины. А пока что вдвое сократите порции… Вы свободны.
Затем встала проблема подвозки питьевой воды на левый фланг в Сахеле, потом выяснилось, что до начала операции не успели доставить боезапас к зенитным установкам под Кисангани и теперь появление военных грузовиков демаскирует их позиции. Пришлось организовать этакую десятикилометровую “тропу Хошимина” – ничего, людям только приятно будет лично поспособствовать победе. Затем…
Теперь уж никто не стоял с Хабад ом на одной ступени, никто не знал всей правды и никто, кроме него, не мог безоговорочно распоряжаться жизнью миллионов. Хотя он до сих пор точно не знал, кто из генералов, высших чиновников и шаманов ПРИОБЩЕН, а кто нет. По крайней мере, теперь совершенно ясна задача номер один: окружить себя исключительно людьми, находящимися под контролем..
Адъютант доложил по интеркому:
– Генерал Примак прибыл в сопровождении пяти человек.
– Пусть войдет один. Охрана останется в приемной. Как только Игорь Николаевич очутился в кабинете, с внешней стороны дверей из паза в потолке бесшумно опустилась стальная перегородка, отрезав кабинет от приемной. И пусть Примаковы мордовороты делают с Хабадовым адъютантом все что угодно. В крайнем случае через вентиляцию можно будет пустить усыпляющий газ.
Генерал Хабад имел неординарную внешность: это был невысокий серокожий мулат с толстыми африканскими губами и горбатым греческим носом. Он ведь полукровка: наполовину суданский араб, наполовину негр из племени бари. Его мать была изнасилована солдатом одного из правительственных карательных отрядов, в очередной раз захватившего Джубу и вскоре выбитого оттуда негритянскими партизанами. В результате этой бесконечной гражданской войны все дети в семье Хабада были от разных отцов. “Папашу” своего будущего младшего брата – четвертого по счету – восьмилетний Хабад зарезал бритвенно наточенным кухонным ножиком прямо в материнской постели. Так начался его кровавый счет…