Эра голодных псов
Шрифт:
Ходила такая история: когда-то давно пират Фау-Лей, сидя за виски с легендарным генералом Бартеньевым, героем первой лидданской, предложил тому переиграть на навигационном компьютере звездолёта любые десять битв человечества на выбор генерала. И выиграл — прихлёбывая стакан за стаканом — всё! — а были там и Фермопилы, и Ватерлоо, и Курск с Дьенбьенфу… При том, что Фау-Лей никогда в жизни не имел ни малейшего отношения к сухопутным войскам, герцог Веллингтон и маршал Жуков оказались растоптаны коричневыми когтями корварского флибустьера. По слухам, он слегка задумался над Сталинградом, который Бартеньев, желчно шевеля бровями, предложил ему на десерт, однако ж Фау-Лей, тщательно обревизовав ресурсы, изменил срок начала наступления, после чего убрал с фронта румынские части, заменив их берсальерами,
Детеринг понимал: окажись типаж наподобие Лея на месте, скажем, Гитлера — и история Земли сложилась бы иначе. Что с того, что Фау-Лей, если и видел человеческую танковую атаку XX века, то только из любопытства и на картинке? За его спиной стоят тридцать, а то и больше, поколений звездоплавателей, прошедших через чудовищные атаки и победивших. Он привык действовать не на плоскости, а в пространстве, и почти всегда — заранее проигрышными силами. Его предки создавали великолепные, возвышенно гигантские корабли, но никогда они не могли налепить их достаточно… поэтому корварцы воевали только мужеством и мастерством, превзойдя в том многих.
Но сейчас, когда к мастерству, опыту и главное — к тайным базам корварцев получили доступ новые, весьма зубастые человеческие группировки… Йорг посмотрел на своего патрона: тот провёл обеими руками по коротким, чуть ниже плеча, волосам и вздохнул:
— Прибытие Ледневски означает одно: кому-то очень загорелось набрать сильные экипажи. Невероятно сильные, хорошо сбалансированные по психо и готовые на всё. Значит, кто-то будет ставить очень серьёзную задачу, в противном случае услуги Флориана просто не окупятся.
— Итак, — хмыкнул Йорг, — мы имеем некоторые шансы проиграть.
— Мы как раз имеем шанс выиграть. — Шерф хрустнул пальцами и потянулся к коробке с сигарами. — Мы рискнём: рискнём жизнью другого человека… только не подумай, что я стану использовать невинную овечку. Наша «овечка» отрабатывает каторгу. Поблизости, конечно, будем и мы с тобой. Не боишься?
Йорг молча пожал плечами. Обсуждать подобный вопрос ему не хотелось.
— А что, интересно, ты будешь делать, если тебя начнут резать на куски? — вдруг спросил Марио, кривя в горькой ухмылке рот. — Молчать?.. Молиться?
— Я не позволю резать себя на куски, — спокойно ответил Йорг. — Меня учили кошачьи, ты забыл? Я порежу их сам — а эти самые куски скормлю уличным псам, даже если для этого придётся лететь через пол-Галактики. Здесь я ни одного голодного пса не видел: на редкость цивильная планетка.
— Как я рад, — вздохнул Шерф. — Опять у меня в напарниках ходячий покойник… вы все говорите одно и то же, а потом уходите из моих рук в цинке. Вот так-то, Детеринг!
— Позвольте, мон майор, — вы ещё дождичка бояться не начали?
— Бывают такие дожди, что даже броня насквозь промокает…
Марио задумчиво провёл рукой по невидимой для Детеринга виртуальной клавиатуре своего инфора.
— Скорее всего, сегодня ночью… — произнёс он. — И мы даже знаем где, не так ли?
Йорг потёр лоб. Досье Флориана Ледневски он знал едва не наизусть. Встретил войну командиром тяжёлого крейсера, суперэлитный ударный легион «Юлий Цезарь», в чине флаг-майора. Последняя линейная должность — начальник оперативного отдела XI армии «Лютеция»; легион-генерал. Бортовые специальности — пилот, навигатор; побед экипажа — сто пять, кавалер Рыцарского Креста с Мечами. По специфике службы в штабе армии отдел «Лютеция» находился в постоянном оперативном контакте с представителями корварских боевых кланов Рэйф и Лод. Уволился в запас через год после окончания войны по собственному желанию, не выходив 240 часов полётного ценза до получения чина уинг-генерала — невзирая на то, что представление уже было подписано. (Последнее говорило о многом: Детеринг понимал, что к тому моменту Ледневски в Человечестве разочаровался — да-да, бывало и такое…) Вскоре после увольнения сочетался ритуальным браком с княгиней Квилли из клана Рэйф. Прошло совсем немного времени — и Флориан Ледневски стал известен как «человек со связями». Формально он являлся владельцем нескольких процветающих инжиниринговых компаний, специализирующихся на разработке систем дальней связи, в реале же Флориан прославился в роли непревзойдённого специалиста по комплектации экипажей. Как для торгового флота, так и для пиратов.
— Сегодня ночью, — пошевелил губами Детеринг, — да, сегодня ночью будет игра у Бомона. Или я не прав?
— Процентов девяносто, — согласно кивнул Шерф. — Значит, Кира поедет к Бомону. Я слишком долго берёг её… теперь самое время. Учти следующее — если мы хоть как-то «засветимся», то покидать эту планету придётся исключительно по плану оперативной эвакуации, а значит, все последние месяцы пойдут псу под хвост. А это, помимо всего прочего, ещё и карьера многих людей в Управлении. Дурное дело…
— Я не знаю, кто такая Кира, — вздохнул Детеринг.
— Не падай в моих глазах. Кто она такая, ты узнаешь разве что в случае пожара… и то если тушить его придётся именно нам. Одно тебе следует знать твёрдо: это только инструмент, причём, скорее всего, одноразовый. Только инструмент, капитан!
Йорг пожал плечами. Какое это могло иметь значение? Более всего его волновал сейчас сам Шерф с его неуравновешенностью — но тут уж капитан Детеринг был бессилен.
Огромный полусферический стереоэкран открывал посетителям бара арену заведения Луи Бомона, и те, кто готов был заплатить три сотни за редкое и официально запрещённое — кому они тут нужны, эти запреты! — зрелище, уже заняли свои места за уютными столиками с тусклыми абажурами. Сегодня у Луи ожидался серьёзный бой. Шесть на два: это означало, что из шести гладиаторов два с арены не уйдут, а победители двух поединков исполнят сложный, кровавый, но не смертельный «танец» с парой подлинных мастеров… Бар «Ротор» располагался прямо напротив игрового центра Бомона, трансляция шла «вглухую», по кабелю, так что никакие правоохранители претензий иметь не могли. Они их, собственно, и не имели: Йорг не без удивления разглядел за столиками вблизи экрана начальника крипо со свитой из штатных подпевал, а чуть левее — окружного прокурора, распивающего редкие вина в компании двух густо накрашенных юношей.
Детеринг налил себе в кофе немного коньяку из стоящего перед ним графина, и тут экран вдруг вспыхнул, призывно заревели трубы, на зрителей ощутимо надвинулся древний Колизей. Кто-то взвизгнул от восторга, но вот пошла собственно трансляция. На арену, засыпанную, по традиции, мелким белым песком, вышли двое: огромный, совершенно голый парень, защитой которого служил лишь грубый мясницкий кожаный фартук, и его противник — гибкая высокая девушка, по горло облитая тонкой кольчугой. Лица их скрывали сверкающие металлические маски: не столько доспех, сколько способ сохранения инкогнито. Оружия у них пока не было. Соперники поклонились друг другу, и на песок резво выбежал судья во фраке и в цилиндре. Прокричав клички бойцов, он махнул рукой: тотчас же рядом с ним возникли несколько акробатов в разноцветных трико. Они несли оружие. Девушке досталась короткая, зато очень сильно изогнутая сабля, а слоноподобному парню — трезубец и длинный, сужающийся книзу, щит.
— У него одна атака, — очень тихо вздохнул Детеринг, — а так — не жилец. Рядовой гренадер… плохо обученный.
— А эта? — поднял бровь Шерф. — Как ты?..
— Из той же оперы, — покивал Йорг. — Но сержант, возможно. Это всё глупость, первый акт, как ты понимаешь.
Марио шевельнул бровями. Детеринг понимал, что сейчас его волнуют совсем другие вещи. А потому на арену он смотрит механически, нисколько не сочувствуя происходящему. Йорг наблюдал реальный подпольный бой гладиаторов впервые, но у него он не вызывал особого интереса: когда во втором выпаде девушка разрубила своего неуклюжего противника от плеча до паха, капитан Детеринг лишь улыбнулся. Йоргу случалось наблюдать работу выдающихся мастеров, равных которым в короткой земной истории просто не было, да и не могло быть в силу ограничений, налагаемых на мечника-хомо его неуклюжим телом.