Эрагон.Наследие

Паолини Кристофер

Постепенно вой ветра стал стихать. Даже зубодроби­тельные раскаты грома стали, похоже, звучать несколько глуше, и Эрагон, осмелившись наконец вытащить из ушей затычки, был поражен тем, какая тишина их теперь окружа­ла. Где-то далеко позади еще слышалось слабое бормотание грома, точно журчание лесного ручья по каменистому ложу, но в целом вокруг установилась благословенная тишина.

Когда умолк грохот и свист сердитой бури, Эрагон за­метил, что созданные им заклятия забирают у него слиш­ком много сил — меньше то, которое их согревало, но значительно больше то, которое собирало и удерживало в «пузыре» вокруг них пригодный для дыхания воздух. По неведомой причине энергии на поддержание

действия этого заклятия требовалось во много раз больше. Вскоре Эрагон почувствовал, что использованная им магия лиши­ла его последних сил: руки у него стали ледяными, сердце билось неровно, и страшно хотелось спать, что было, по­жалуй, самым тревожным признаком.

И тут он ощутил помощь Глаэдра — казалось, с его плеч будто сняли тяжкую ношу. Энергия старого дракона ста­ла вливаться в него, точно прилив лихорадочного жара, и мгновенно унесла прочь всю сонливость и восстановила в теле нормальное кровоснабжение. Полет продолжался.

Через некоторое время Сапфира заметила ослабление ветра, хоть пока и незначительное, и стала готовиться к выходу из восходящего потока.

Тем временем облака над ними почти развеялись, и Эрагон заметил несколько крупных сверкающих звезд, белых и серебристых, светивших, как ему показалось, го­раздо ярче, чем когда-либо.

«Смотрите!» — воскликнул он, и вдруг облака оконча­тельно расступились, и грозовой фронт остался далеко под ними, а Сапфира словно повисла в воздухе, балансируя на вершине восходящего потока.

Глянув вниз, Эрагон увидел весь грозовой фронт це­ликом. Он простирался на сотню миль в каждую сторону. Центр его был похож на выгнутую шляпку гигантского гри­ба, гладкую, но несколько разлохмаченную по краям злоб­ными перекрещивающимися потоками ветра, с бешеной скоростью летевшими с запада на восток и угрожавшими сбросить Сапфиру с ее не слишком надежного воздушного «шеста». Облака как вблизи, так и вдали были молочного цвета и светились так, словно внутри каждого был эльфий­ский беспламенный фонарь. Сейчас эти облака казались прекрасными, мирными, спокойными, а не грозными гро­мадами, мгновенно меняющими свои очертания. Но по их виду невозможно было предположить, что творится у них внутри и за ними.

Когда Эрагон посмотрел вверх, у него просто перехва­тило дыхание от восторга: там было столько звезд! Куда больше, чем, как ему казалось, может вообще существо­вать. Красные, синие, белые, золотистые, звезды всех раз­меров были разбросаны но небесному своду, точно горсти сверкающей пыли. Там были и знакомые ему созвездия, но теперь они были окружены тысячами более мелких звез­дочек, которые он видел впервые. Здесь не только звезды светились ярче, но тьма между ними казалась гораздо тем­нее. У Эрагона было ощущение, что раньше, когда он смо­трел на звездное небо, глаза его застилала некая пелена, не дававшая ему насладиться всей красотой и великолепием этого зрелища.

Он был до глубины души потрясен неожиданно открыв­шимся ему миром бескрайнего космоса. А когда он опустил глаза и посмотрел вниз, его поразило нечто необычное, свя­занное с изгибом линии горизонта, скрывавшейся в пурпур­ной дымке. Да, та знакомая линия, где море и небо как бы сливаются воедино, странным образом закруглялась, слов­но край какой-то невообразимо большой окружности.

Это было так неожиданно, что Эрагону понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что именно он видит вда­ли, и когда он это понял, волосы у него на голове зашевели­лись, а в груди вдруг перехватило дыхание.

— Наш мир круглый! — прошептал он. — Небо пустое, а наша земля круглая!

«Похоже на то, — согласился с ним Глаэдр, похоже, не меньше Эрагона впечатленный этим зрелищем. — Я слы­шал, как об этом рассказывал один из диких драконов, но никогда не думал, что увижу это собственными глазами».

На востоке слабое желтое сияние окрасило часть гори­зонта, предвещая возврат солнца, и Эрагон понял, что если Сапфира удержится в том же положении еще минут пять, то они увидят, как солнце поднимается над краем земли, хотя там, внизу, пройдут еще долгие часы, прежде чем теплые, да­ющие жизнь солнечные лучи достигнут поверхности моря.

Сапфира еще несколько секунд балансировала на вер­шине воздушного столба, как бы повиснув между звезд­ным небом и землей. Эрагону казалось, что они плывут в этих безмолвных сумерках, точно вольные духи, нахо­дясь как бы нигде.Что они — просто пылинка, пролетаю­щая по границе, разделяющей два необозримо огромных пространства…

Затем Сапфира, резко нырнув вперед, стала спускаться к земле, держа курс точно на север. Воздух на такой высоте был настолько разреженным, что даже ее мощные крылья не в силах были должным образом поддерживать ее вес, как только она вышла из восходящего потока.

Теперь она осторожно, хотя и несколько неровными рывками, спускалась все ниже и ниже, и Эрагон со вздохом заметил:

«Если бы у нас было много драгоценных камней, можно было бы собрать в них большой запас энергии и попытать­ся взлететь еще выше. Как ты думаешь, Глаэдр, мы могли бы долететь до луны?»

«Кто знает, что еще возможно на этом свете?» — сказал Глаэдр.

В детстве Эрагону казалось, что Карвахолл и долина Паланкар — это и есть весь мир, во всяком случае тот мир, что ему понятен и известен. Он, конечно, слышал об Импе­рии, но она не казалась ему реально существующей, пока он не начал странствовать. Потом его представления о мире значительно расширились, включив всю Алагейзию, а так­же, пусть и не слишком отчетливо, иные земли, о которых он успел прочесть в книгах. Но только теперь он понял: то, что казалось ему чем-то невероятно большим, бескрай­ним, на самом деле является лишь малой частью неизме­римо большей Вселенной, словно само его мировоззрение в течение нескольких мгновений изменилось от мировоз­зрения муравья до мировоззрения орла. Ибо небо оказа­лось пустым, бескрайним и бездонным, а земля — круглой.

Это заставляло Эрагона переоценивать все и для всего определять в жизни новое место. Война между варденами и Империей уже не казалась ему такой уж значительной по сравнению с истинными размерами мира. А какими не­значительными и мелкими могли бы показаться людям те беды и заботы, которые порой сводят их с ума, если бы они посмотрели на все это с такой высоты!

И он сказал Сапфире:

«Если бы каждый смог увидеть то, что видели мы! Возможно, тогда в мире было бы куда меньше войн и сражений».

«Вряд ли можно ожидать, что волки станут овцами».

Нет, не станут. Но даже волки могут быть не столь жестокими по отношению к овцам».

…Вскоре Сапфира вновь нырнула в черные тучи, успешно избежав при этом как восходящих, так и нисходя­щих потоков воздуха. Она стрелой промчалась с десяток миль, лишь изредка задевая верхушки воздушных пото­ков, прятавшихся в недрах бури, и отчасти используя их как трамплины, которые давали ей возможность поберечь собственные силы.

Через час или два туман вокруг них почти рассеялся. Сапфира вылетела из густых облаков, собравшихся вбли­зи центра бури, опустилась на невесомые «предгорья» той гигантской облачной горы, которую ветры постепенно превращали в нечто, более похожее на рваное одеяло, не затрагивая при этом лишь ту страшную черную «наковаль­ню», что осталась позади.