Эрбат. Пленники судьбы
Шрифт:
— Да ты хоть понимаешь…
— В отличие от тебя я все понимаю — Гарла подошла к лежащему у стены ребенку и схватила его за волосы. — Говори правду, паскудник: куда твоя шлюха-мамаша спрятала камни Светлого Бога? И не ври — хуже будет. Чего молчишь?
— Где камни?! — заорал граф. Дариан невольно отметил, что в этот момент отец вовсе не был столь неописуемо красив, каким выглядел обычно. Сейчас он трясся то ли от страха, то ли от злости, и лицо у него стало неприятным, даже отталкивающим. — Где они, отвечай, мерзавец!
— Они все время были у мамы с собой… Она спрятала камни в прическе… — прошептал Дариан. Раз это злит Гарлу и выводит ее из себя, то он ни за что не отступится от своих слов.
— Мальчишка врет — заключила Гарла, отпуская волосы Дариана.
— Уверена? — в голосе графа была надежда.
— Ты же знаешь — просто так я не говорю. Еще в прошлом, когда я ссужала деньги в долг, то чувствовала, когда должники мне врут, а когда нет. И ошибок, как правило, у меня не бывало. Так вот: гаденыш врет. Он знает, где камни.
— Говори правду! — вновь затряс сына граф, но его остановила Гарла.
— Просто так он не скажет. Я таких упертых знаю. Тут нужен другой подход… Слушай меня внимательно, змееныш: или ты сейчас же скажешь нам правду, или же тебя до смерти запорют на конюшне. Молчишь? Зря. Тебе, над которым день и ночь тряслась мамочка, сдувая каждую пылинку — тебе даже уколотый палец покажется страшной болью, а ты еще не знаешь, что это такое — хорошие плети, особенно когда в их наконечники вплетены острые шипы. От удара мясо со спины разлетается по всем углам… Жуткое зрелище. Во всяком случае, рабам в бараке для прояснения ума хватает пары ударов, после чего они на всю жизнь становятся просто шелковыми… Молчишь? Что ж, пеняй на себя… Эй, сюда!
В комнату вошли двое. Дариан с ненавистью посмотрел на них. Слуги Гарлы, те самые, что сбросили мать с башни…
— Тащите этого гаденыша на конюшню… Дорогой, ты со мной? — повернулась Гарла к графу.
— Уволь. Ты же знаешь — я не любитель подобных зрелищ… Но, тем не менее, я надеюсь на тебя. Потом расскажешь, как все прошло. Только без неприятных подробностей.
— Чистоплюй. И что бы ты без меня делал, кобель?
— Не начинай снова, а? И без тебя на душе отвратительно — ведь если камни не найдутся, то мне конец… Делай с мальчишкой что хочешь, но узнай, где она их спрятала…
Раньше Дариан слышал, что на конюшне наказывают провинившихся рабов, но не знал, что это такое. А когда в полутемном помещении, пахнущем конским потом и навозом, с него сорвали одежду и привязали к врытому в землю столбу, то Дариану стало по-настоящему страшно. Стоящий в стороне слуга Гарлы держал в руках длинную плеть, в кончик хлыста которой, и верно, были вплетены острые шипы, на которые даже страшно смотреть, не говоря о чем-то ином…
— Слушай меня внимательно, паскудник — Гарла была рядом. — Ты должен был полететь вниз вместе со своей мамочкой, или же помереть с горя после ее смерти. В любом случае это было бы куда легче и безболезненней того, что сделаю с тобой сейчас. Скажи мне правду — где спрятаны камни, и ты умрешь легко, без боли… Что, будешь говорить? Нет? Ну, ты еще не знаешь, холеный сучонок, что это такое — настоящая боль… Тогда начнем восполнять пробел в твоем образовании.
Спину ребенка обожгло, точно кипятком. Он невольно закричал…
— Ну, так что? Скажи правду, и тебя отвяжут…
Дариан посмотрел на женщину, стоящую напротив него. К боли душевной прибавилась боль физическая, но хуже этого была довольная ухмылка Гарлы. Она не сомневалась, что сейчас же узнает от мальчишки все, что ей нужно… Он еще у нее и в ногах ползать будет! А меж тем ненависть Дариана к этой женщине была настолько сильна, что превышала даже дикую боль от удара. Если он скажет ей, где камни, то окажется, что его мать погибла напрасно, ни за что…
— Ты убила мою маму…
— Продолжайте — махнула рукой женщина, и в тот же миг на ребенка вновь обрушились страшные удары, в клочья раздирающие нежную детскую кожу, рвущие на части тело, дикой болью царапающие кости…
Дариан потерял сознание после десятого удара. Его облили холодной водой, и он с трудом открыл глаза.
— Ну, и где же они спрятаны?
— Ты убила маму…
— Давайте дальше…
Сколько продолжалось истязание, Дариан не помнил. Для него время слилось в одно сплошное море немыслимой боли, которое изредка прерывалось короткими провалами в небытие, и ведрами холодной воды, которая приводила его в себя…
А потом наступило непонятное состояние: Дариан как бы плавал в океане боли, и это жгучее течение уносило его все дальше и дальше, и в то же время он будто сроднился с этой болью, и даже не ощущал ее… И еще он мечтал лишь о том, чтоб побыстрей закончилось жизнь, и чтоб потом он мог увидеть мать… Скорей бы это случилось… У мальчика не осталось сил даже застонать после очередного ведра воды. Снова голос Гарлы, о чем-то беспрестанно спрашивающий его… Звуки доносились, как сквозь вату.
— Хозяйка, да он сейчас ничего не скажет. Закостенел… — это голос того самого слуги, что бил Дариана. — Я такое видел не раз. Пока сам не отойдет, его хоть о чем спрашивай — бесполезно, все одно не ответит. Да он уж, наверное, и не отойдет. Спина рассечена до того, что вон, уже и ребра из-под мяса торчат! Да некоторые из них еще и сломаны…
— Пожалуй, верно… — в голосе Гарлы была досада. — Позовите врача. Моего.
Врач… А, да, у Гарлы имеется врач, вечно пьяный господин…
— Ну, чего надо? — а, вот и врач пожаловал.
— Опять нажрался? — это снова Гарла. — Впрочем, сейчас не до того… Посмотри парня.
— А чего его смотреть? Вон, даже кости видны… Лучше сразу прибить, чтоб не мучался.
— Заткнись, остряк! Что-нибудь сделай! Мальчишку надо в себя привести.
— Это не ко мне. Я людей с того света вытаскивать не умею. Некроманта зовите. Его стихия…
— Вот что — Гарла была зла. — Или ты его вылечишь, или сам окажешься у этого столба!.. А уж отделают тебя так, что даже некромант не захочет смотреть на то, что останется от бывшего врача! Вернее, от бывшего коновала…
Снова прошло какое-то время, когда до сознания ребенка донеслись голоса. На этот раз меж собой говорили отец и Гарла…
— …Постоянно идут эти неприятные разговоры — голос отца. — И все ты виновата! Мне даже в голову не могло придти, что у тебя хватит ума расправиться с ней в то время, когда в замке есть посторонние! Вот когда разъехались бы гости, я б уехал…