Еретики Дюны
Шрифт:
— В какой не-корабль? — вопросила Луцилла.
— В безопасность, — ответил Бурзмали. — Мы начинены шиэром, но мы не можем сказать больше. Даже шиэр изнашивается, слабеет со временем.
— Как я замаскируюсь под тлейлаксанца? — спросил Данкан.
— Доверяй нам, все будет сделано, — ответил Бурзмали. Он перевел взгляд на Луциллу. — Преподобная Мать?
— Вы не оставляете мне выбора, — проговорила Луцилла. Она расстегнула легко поддавшиеся застежки и скинула свою одежду. Затем она извлекла из корсажа маленький лазерный пистолет и швырнула его
— Мы иногда носим черное нижнее трико, — сказала Луцилла, надевая облачение с драконами. На вид ткань была тяжелая, но на самом деле оказалась легкой. Луцилла повернулась и почувствовала, как ткань затрепетала и прилегла к ее телу так, словно одеяние было сделано специально для нее. Чуть-чуть терло шею. Подняв руку, Луцилла провела там пальцем.
— Это там, где ее поразил дротик, — проговорила Сирафа. — Мы действовали быстро, но кислота чуть-чуть подпортила ткань. Глазу это не заметно.
— Вид у нее как надо? — Бурзмали задал вопрос Сирафе.
— Отличный! Но мне надо ее проинструктировать. Она не должна совершить никаких ошибок, или они вас обоих схватят за милую душу! — чтобы подчеркнуть свои слова Сирафа хлопнула в ладоши.
«Где-то я видела такой жест?» — спросила себя Луцилла.
Данкан коснулся правой рукой спины Луциллы, его пальцы передали ей быстрое секретное послание: «Этот хлопок руками! Узнаваемый жест Гиди Прайм».
Иные Памяти подтвердили это Луцилле. Была ли эта женщина частью изолированной общины, сохранившей архаичные обычаи?
— Юноше следует теперь идти, — сказала Сирафа. Она указала на двух оставшихся членов их сопровождения. — Отведите его на место.
— Мне это не нравится, — сказала Луцилла.
— У нас нет выбора, — проворчал Бурзмали.
Луцилле оставалось лишь согласиться. Она понимала, что могла опираться только на клятву верности, которую Бурзмали принес Ордену. Данкан не дитя, напомнила она себе. Его реакции прана-бинду развиты старым башаром и ею самой. В гхоле есть такие способности, с которыми мало кто вне Бене Джессерит может сравняться. Она беззвучно наблюдала, как Данкан и двое мужчин удалялись за отливавший сверканием занавес.
Когда они ушли, Сирафа обошла кушетку и встала перед Луциллой, держа руки на бедрах. Их глаза были на одном уровне.
Бурзмали прокашлялся и указал на груду одежды на столе рядом с ним.
В лице Сирафы, особенно в глазах, было что-то примечательно повелительное. Никакие линзы или какие-нибудь другие искусственные приспособления их не прикрывали.
— У тебя есть право посмотреть вокруг себя, — сказала Сирафа. — Помни, что ты особый вид гетеры и Бурзмали твои клиент. Никакой обычный человек не будет к вам приставать.
Луцилла ощутила в этом скрытый намек.
— Но есть такие, которые могут и пристать?
— Сейчас на Гамму находятся посольства великих религий, — ответила Сирафа. — С некоторыми из них ты никогда не встречалась. Они — из Рассеяния, как вы это называете.
— А как вы это называете?
— Искание, — Сирафа умиротворяюще подняла руку. — Не бойся! У нас общий враг.
— Преподобные Черницы?
Сирафа повернула голову налево и сплюнула на пол.
— Посмотри на меня, Бене Джессерит! Я была подготовлена только для того, чтобы их убивать! Это моя единственная функция, мое единственное назначение!
Луцилла осторожно проговорила:
— По тому, что нам о вас известно, вы должны быть очень хороши.
— В кое-чем я, вероятно, получше тебя. Теперь слушай! Ты сексоманка. Ты понимаешь?
— С чего бы вмешиваться жрецам?
— Ты называешь их жрецами? Ну, что ж… да. Они не станут вмешиваться ни по одной из причин, которые ты можешь вообразить. Секс ради удовольствия — враг религии, да?
— Неприемлемы никакие подмены священной радости, — ответила Луцилла.
— Танкрус защити тебя, женщина! — Есть разные жрецы из Искания, есть такие, которые не возражают против экстаза сейчас вместо обещанного после.
Луцилла почти что улыбнулась. Неужели эта дилетантка, убийца Преподобных Черниц, считает, будто ей есть чему поучить Преподобную Мать насчет религии?
— Есть здесь люди, которые расхаживают переодетыми в жрецов, — продолжила Сирафа. — Очень опасно. Самые опасные из всех — последователи Танкруса, провозглашающие, что секс — единственный способ поклонения их Богу.
— Как я их узнаю? — Луцилла услышала искреннее беспокойство в голосе Сирафы.
— Пусть это тебя не заботит. Ты никогда не должна вести себя так, будто ты распознаешь подобные различия. Твоя первая забота — убедиться, что тебе заплатят. Тебе, по-моему, следует запрашивать пятьдесят саляриев.
— Ты не сказала мне, почему они могут пристать к нам? — Луцилла вновь взглянула на Бурзмали. Он разложил другую одежду и снимал свой боевой наряд. Она опять перевела взгляд на Сирафу.
— Некоторые следуют древнему соглашению, которое дает им право расторгнуть твою сделку с Бурзмали. В действительности некоторые будут испытывать тебя.
— Слушай внимательно — сказал Бурзмали. — Это очень важно.
Сирафа продолжила:
— Бурзмали переоденется в полевого рабочего. Только так удастся представить естественными его мозоли от оружия. Ты будешь называть его Скар, обычное имя здесь.
— Но как мне быть, если пристанут жрецы?
Сирафа вытащила из своего корсажа небольшой кошелек и передала его Луцилле, которая взвесила его в руке.
— Здесь двести восемьдесят три салярия. Если кто-нибудь обратится к тебе как к божественной… ты запоминаешь? Божественной…
— Как бы я могла об этом забыть? — в голосе Луциллы почти прозвучала насмешка, но Сирафа не обратила внимания.
— Если кто-либо такой к вам пристанет, ты вернешь назад пятьдесят саляриев Бурзмали со своими извинениями. Здесь же, в этом кошельке, твоя карточка гетеры на имя Пиры. Дай мне услышать как ты произносишь это имя.