Еретики Дюны
Шрифт:
He-корабль шел на посадку над ракианскими песками. Его движение взметнуло пыльные вихри, вьющиеся вокруг пока он с хрустом опускался, потревожив дюны. Посеребрившееся желтое солнце опускалось за горизонт, который весь долгий жаркий день беспокоили дьяволы жары. He-корабль опустился, немного скрипнув, — поблескивающий стальной шарик, присутствие которого видно и слышно только в непосредственной близости, но ни ясновидец, ни прибор дальнего слежения не обнаружат его в просторах космоса. Двойное зрение Тега предупреждало: их прибытие не замечено и не вызывает тревоги.
— Мне нужны бронированные топтеры и бронетранспортеры, чтобы они были здесь не позднее десяти минут, — сказал он.
Люди позади него начали действовать.
— Вы уверены, что они здесь есть, башар? — это голос того подвыпившего из бара на Гамму, надежного офицера с Рендитая, в настроении которого больше не чувствовалось захватывающей горячности юности. Он повидал, как гибнут старые друзья в битве на Гамму. И как большинство других, кто остался в живых и прибыл сюда, он оставил семью, судьба которой оставалась ему неизвестна. Был оттенок горечи в его голосе, словно он старался убедить себя, что уловкой втянут в эту авантюру.
— Они скоро будут здесь, — сказал Тег. — Они прибудут на спине червя.
— Откуда вы это знаете?
— Все заранее условлено.
Тег закрыл глаза. Он мог не смотреть на закипевшую вокруг него Деятельность, настолько все было похоже на многие другие командные пункты, которые он занимал в своей жизни: овальное помещение, набитое приборами и людьми, которые ими управляют, офицеры, ждущие приказаний.
— Что это за место? — спросил кто-то.
— Вон те скалы, к северу от нас, — ответил Тег. — Видите их? Когда-то это было высоким обрывом. Оно называлось ветроловушкой. Там был съетч Свободных, сейчас он чуть больше пещеры. Там живет немного ракианских первопроходцев.
— Свободные, — прошептал кто-то. — Боги! Хочется мне увидеть, как появится червь. Я в жизни не думал, что когда-нибудь такое увижу.
— Еще одна из ваших неожиданностей, подготовленных заранее, да? — спросил тот офицер, в голосе которого возрастала горечь.
«Что бы он сказал, если бы я открыл ему мои новые способности? — подивился Тег. — Он может подумать, что я скрывал свои цели, и будет прав. Этот человек на грани откровения. Останется ли он верным, когда его глаза откроются?»
Тег покачал головой. У офицера почти не было выбора. Ни у кого из них нет другого выбора, кроме как сражаться и умирать. «И это верно, — подумал затем Тег, — что улаживание конфликтов включает в себя одурачивание больших масс. До чего же легко впасть в такое же отношение к людям, как Преподобные Черницы. Отребье!»
Одурачить — это не так уж трудно, как думают некоторые. Большинство хотят, чтобы ими руководили. И этот офицер рядом с ним тоже этого хотел. Такое желание идет еще с глубинных времен могущественного и бессознательного племенного инстинкта. Понимание того, что тобой кто-то с легкостью управляет, ведет к поискам козлов отпущения. Этот офицер тоже ищет такого козла, чтобы обвинить его в собственной глупости.
— Бурзмали желает вас видеть, — сказал кто-то слева от Тега.
— Не сейчас, — ответил Тег.
Бурзмали мог и подождать. Вскоре он получит возможность принять на себя командование. А пока что он только отвлекает внимание. Для него наступит время позже, чтобы проскользнуть в опасной близости от роли козла отпущения.
Как же легко производить козлов отпущения, с какой же охотой их понимают! Это особенно верно, когда альтернативой является признание себя самого либо виновным, либо глупым, либо и тем, и другим. Тегу захотелось сказать всем окружавшим его: «Выглядывайте, где вас одурачивают! Тогда вы будете понимать наши настоящие намерения!»
Офицер связи слева от Тега сказал:
— Теперь эта Преподобная Мать вместе с Бурзмали. Они настаивают, чтобы им позволили увидеть вас.
— Передайте Бурзмали, я хочу, чтобы он оставался с Данканом, — сказал Тег. — И пусть он присмотрит за Мурбеллой, полностью отвечая за ее безопасность. Луцилла может пройти сюда.
«Так должно было случиться», — подумал Тег.
В Луцилле все возрастали подозрения насчет перемен в нем. Можно не сомневаться, что Преподобная Мать заметила различия.
Луцилла быстро вошла, ее платье со свистом шелестело, подчеркивая разгоряченность. Она была разгневана, но хорошо сумела это скрыть.
— Я требую объяснений, Майлс!
«Очень хорошо сразу брать быка за рога», — подумал он.
— Объяснений чего! — спросил он.
— Почему мы попросту не отправились в…
— Потому что Преподобные Черницы и их тлейлаксанские союзники из Рассеяния завладели большей частью ракианских центров.
— Откуда… откуда ты…
— И они, знаешь ли, убили Таразу, — сказал он.
Это остановило ее, но ненадолго.
— Майлс, я настаиваю, чтобы ты объяснил мне…
— У нас мало времени, — сказал он. — Следующий дозорный спутник покажет нас в этом месте на поверхности.
— Но защитные системы Ракиса…
— Настолько же уязвимы, как и любые другие защитные системы, когда они становятся статичными, — пояснил он. — Здесь семьи защитников. Возьми их, и у тебя будет эффективный контроль над защитниками.
— Но почему мы здесь в…
— Чтобы забрать Одрейд и эту девушку с ней. О да, разумеется, их червя тоже.
— Что мы будем делать с…
— Одрейд будет знать, что делать с червем. Она, знаешь ли, теперь Верховная Мать.
— То есть ты собираешься согнать нас в…
— Вы сами себя сгоните! Я со своими людьми останусь, чтобы отвлечь их силы на себя.
После этого заявления во всем командном управлении воцарилась мертвая тишина.
«Отвлечь, — подумал Тег. — Какое же неподходящее слово».
То сопротивление, которое он задумал, должно было вызвать истерику среди Преподобных Черниц, особенно когда их заставят поверить, что гхола здесь. Они не только контратакуют, они, в конце концов, прибегнут к стерилизации. Почти весь Ракис превратится тогда в выжженные руины. Здесь вряд ли останется кто-либо живой, не выживут ни черви, ни песчаная форель.