Эрик
Шрифт:
Выехали по густой темноте. Пройдя пару миль, остановились в старом лагере, но не стали спешиваться. Эрик забрал двух заводных коней у дреговича и отправил того в деревню, завершить начатое дело. Спустя полчаса тот вернулся, а вдали бушевало огромное пламя большого пожара, который к утру оставит после себя лишь дикое по своему размаху пепелище.
Из-за подвод серьёзно снизилась скорость движения отряда. Так что следующую неделю они провели в дороге, пока наконец из-за горизонта не показался Местре. Коротко объяснившись с охраной на воротах, Эрик заплатил входную пошлину, ибо шёл с товаром. После чего их пропустили, и караван въехал на городские улочки.
— Я хочу с тобой поговорить, — сказала она, краснея.
— Ты уже говоришь, — улыбнулся Эрик.
— Понимаешь, мне несколько неудобно об этом спрашивать…
— Да ты не стесняйся, давай, я же не кусаюсь. — Он снова улыбнулся.
— Я тебе нравлюсь? — спросила она, и её щеки стали совершенно красными.
— Конечно нравишься. Зачем бы иначе я тебя оставил при себе? Ты сама по себе вполне смышлёная девчонка, в травах неплохо разбираешься и человек верный. А подвернётся ситуация — станешь замечательным врачом, вон как нашего любителя франков выходила.
— Прекрати. Я не об этом спрашиваю. Ты и сам это понимаешь. Ответь мне, я тебе нравлюсь как женщина?
— Хм… А с чего вдруг такие вопросы?
— Эрик! Ответь. Не издевайся надо мной.
— Хорошо. Да, ты мне нравишься. Ты красивая, смышлёная и верная женщина — это просто превосходное сочетание.
— Да?! Правда?! Эрик! Я…
— Стоп, стоп, стоп. — Он взял её за плечи и чуть надавил на них, усаживая на лавку. — Присядь. Давай я тебе кое-что объясню. Ты готова меня и слушать, и услышать?
— Да, конечно. Я вся внимание.
— Отлично! — Барон отошёл к распахнутому окну и встал там, обдумывая, с чего ему начать. — Любовь. Семья. Всё это, конечно, прекрасно. Да и тело моё решительно взрослеет. Настолько, что с каждым днём всё громче заявляет своё желание женщины. Да что я говорю? Вспомни, ведь столько раз во время омовений… Хоть вешай гирю на него, чтобы не смущать тебя. Но если я поддамся и уступлю, то нас обоих ждёт беда. Надеюсь, ты ясно понимаешь, что мы вздыхать не будем, томно держась за ручки на лавочке, а сразу приступим к делу. С одной стороны, всё это будет весьма приятно. С другой, учитывая обстоятельства и перспективы, — совершенно недопустимо. Во-первых, ты человек, который нужен мне для дела, а не для развлечения. Я не горю желанием получить в отряд беременную женщину. Ты станешь обузой. — Он обернулся, взял табурет и уселся на него в двух шагах перед ней, так, чтобы смотреть прямо в глаза. — А во-вторых… Хм… Вспомни, Морриган, как тебя за то, что отказалась стать подстилкой у деревенских мужиков, решили убить? Особенно напоминаю — всем миром и с благословения священника. А если бы хоть раз, хоть одному, но уступила, то тебя бы пользовали все мужики в деревне. Причём бесплатно и в любое время. Или ты забыла?
— Такое не забывается. Продолжай, к чему ты это говоришь?
— Хорошо. Ты только вдумайся, их духовный наставник учит лицемерить, чтобы скрыть свои истинные желания. Он видел, что тебя некому защитить, а ты сама в конце концов уступишь либо тебя возьмут силой. И в деревне начнётся совершеннейший ужас. И этот человек выбрал самый простой способ — он решил убить тебя, поддержав глупое предложение мужика. Вместо того чтобы призвать его к порядку и поставить на место. А жители как себя вели: как стадо псов — не смели в одиночку даже голоса подать, а как собрались толпой, так осмелели. И так их воспитывают с рождения — в смирении и почитании того, кто руку помощи ни разу не подал, да и вообще лишь ненасытно жрёт за обе щеки. А потому они должны юлить, выгадывая крошки со стола хозяев. Они рабы, которым с детства убивают силу воли.
Морриган в ужасе посмотрела на него округлившимися глазами.
— А ты думаешь, их такими родили? Вспомни, что тебя окружало в жизни. Что все вокруг говорили и что на самом деле делали. Если их Бог столь всемогущ, то зачем его верным слугам нужны деньги, земли, армии для решения их трудностей? Ты никогда не думала, на кой чёрт мы все этому Богу сдались? Что он с нами делать будет? У него рай и ад какого размера? Куда он всю ту кучу народа, что нарождалось и поколело, будет девать? В бочках солить да в погребок складывать на чёрный день? Задумалась? Умница. А ведь как удобно, когда люди, которыми ты управляешь, считают себя рабами. Да, увы, не твоими рабами. Но так даже лучше, ведь ты официальный представитель их владельца, так что все радости и невзгоды дарует им он, а не ты. Ты просто управляешь его собственностью по его просьбе. Думаешь, почему ваши правители так тесно дружат с церковью?
— А как же магометане? — На её лице смешались удивление, смятение и страх.
— А что они? Те же яйца, только в профиль. Вот и враждуют друг с другом, ибо конкуренты.
— Мне страшно. Ты так говоришь, что моя душа уже вся разрывается от сомнений. Как будто совершенно чуждые вещи, но в то же время такие органичные. Как инородное зерно, что прижилось, пустив корни. Неужели ты и есть тот самый Антихрист, которым пугают Святые Отцы? Кто ты? Зачем ты пришёл к нам?
Девушка была шокирована словами барона. Говоря современным языком, он просто «вынес ей мозги», так что желание любви и счастья у неё резко поубавилось.
— Для них, да, пожалуй, я Антихрист. — Он засмеялся. — Ты спрашиваешь, зачем я пришёл? Не боишься услышать ответ?
— Нет. Пусть ты окажешься хоть дьявол, я всё равно буду верна тебе. Даже если это будет дорога к вечным мучениям в преисподней.
— Ха! Если я окажусь дьяволом, то преисподняя окажется моим домом, а там мне решать, кто будет страдать, а кто — нет. Но не переживай. Я обычный человек, хоть и с необычной жизненной миссией — начать новую эпоху, перевернув этот мир с ног на голову.
— Но как ты перевернёшь этот мир? Ты же всего лишь человек! Один человек против всего мира!
— Один человек против всего мира… один человек… Ты даже не представляешь, насколько это много! — Эрик выдержал небольшую паузу, посмотрел в её глаза, что были всё так же испуганны и растерянны. — Скажи, теперь ты понимаешь, почему я не могу принять твоё предложение?
— Я всё поняла. Точнее, нет, но это не важно, так как я почувствовала то, о чём ты говоришь. Не беспокойся, больше я тебя не буду отвлекать по таким глупым вопросам… — Её глаза наполнились грустью.
— Но ты, надеюсь, останешься и будешь мне служить?
— Конечно, мой господин… Неужели такое положение у тебя будет всегда?
— Мне это неизвестно. Сейчас я только начинаю свой сложный путь. — Эрик ухмыльнулся и повернулся к окну. — Да не пыхти ты. Посмотри — ещё чуть-чуть и заплачешь. Ты думаешь, я сделан из железа и просто издеваюсь? Очнись, красавица! Я тоже человек, лишь в большей степени упрям, умён, последователен и деловит, чем большинство вокруг. Думаешь, мне не хочется тебя, когда я вижу тебя без одежды? Святая наивность. Итак, тебе всё ясно или есть ещё вопросы?