Эркюль пуаро (сборник)
Шрифт:
– Да, mon ami, на нем шторы из черного бархата.
– И амбразура окна достаточно глубока, чтобы там мог спрятаться человек.
– Пожалуй так.
– Значит, это не исключено. Но был ли это секретарь? Ведь двое видели, как он покинул комнату. Виктора Аствелла встретил выходящим из кабинета в башне Трефузис. Лили Маргрейв тоже отпадает. Кто же этот неизвестный? Ясно одно, он должен был проникнуть в кабинет еще до того, как сэр Рубен поднялся к себе в башню из гостиной. А если
– Почему же нет? – протянул задумчиво Пуаро. – Он, видимо, отужинал в гостинице, но как установить момент, когда он оттуда вышел? Хотя возвратился более точно: полпервого.
– Выходит, убийство мог совершить он, – констатировал врач. – Повод имеется, оружие при нем... Но мне сдается, такое решение вас не привлекает?
– Вы угадали. В голове у меня вертится совсем другое, – признался Пуаро. – Скажите-ка, M. le Docteur [163] , а если на секундочку предположить, что мужа убила сама леди Аствелл, то выдала ли она бы себя во время гипнотического сеанса?
163
Доктор (фр.).
– Что? Леди Аствелл – убийца?! Вот уж никогда бы не подумал. Впрочем, и в этом есть вероятность: ведь она оставалась с сэром Рубеном последней и позже его уже никто живым не видел... Что касается вашего вопроса, то я склонен ответить «нет». Под гипнозом она бы выдала себя, если бы твердо решила скрыть собственную вину, не тем, что созналась, но просто не смогла бы с такой искренней убежденностью обвинить другого...
– Понятно, – пробормотал Пуаро. – Я ведь и не сказал вам, что подозреваю леди Аствелл. Одна из версий, не более.
– Дело чертовски интересное, – произнес доктор после минутного размышления. – Подозрение падает на стольких людей! Хамфри Нэйлор, леди Аствелл и даже Лили Маргрейв!
– Вы пропустили Виктора Аствелла. Он утверждает, что оставался в своей комнате, приоткрыв дверь и поджидая Чарльза Леверсона. Но мы не обязаны верить ему на слово!
– Тип, про которого вы мне говорили? Этот невоздержанный скандалист?
– Вот именно.
Доктор с сожалением поднялся.
– Пора возвращаться в Лондон. Вы обещаете держать меня в курсе? Чертовски занимательно, какой оборот примут эти странные события.
После отъезда друга Пуаро позвонил Джорджу:
– Чашку травяного настоя, пожалуйста. Я чувствую, что превращаюсь в комок нервов!
– Сию минуту подам, мосье.
Вскоре он вернулся с дымящейся чашкой, налитой доверху. Пуаро с наслаждением вдохнул аромат.
– В этой истории, мой милый Джордж, нас должен вдохновлять пример кошки. Она проводит утомительные часы перед мышиной норкой, сидит не шевелясь и не покидая своего поста.
Пуаро с глубоким вздохом отставил пустую чашку.
– Я просил вас уложить чемодан с расчетом на три
– Слушаюсь, мосье, – отозвался невозмутимый слуга.
Назойливое присутствие детектива на вилле «Мой отдых», казалось, раздражало многих. Виктор Аствелл заявил невестке форменный протест.
– Вы его пригласили, Нэнси, прекрасно! Но вы не знаете, что это за беспардонные типы! Он прямо-таки присосался к нам, нашел даровое жилье, устроился с удобствами чуть не на месяц, а ваши денежки ему между тем идут и идут!
В ответ леди Аствелл с твердостью заявила, что способна сама заниматься своими делами.
Лили Маргрейв пыталась не показывать волнения. Поначалу ей казалось, что Пуаро ей верит, но теперь в нее закрадывались сомнения.
Свою игру маленький детектив вел так, чтобы нагнетать вокруг нервное напряжение. Спустя пять дней после своего водворения в «Моем отдыхе» он принес в гостиную – о, только для забавы! – маленький дактилоскопический альбом. Довольно примитивный прием, чтобы снять у всех отпечатки пальцев. И никто не осмелился уклониться от этого! Едва коротышка бельгиец удалился со своим альбомчиком Виктор Аствелл вскипел:
– Теперь вам ясно? Наглец метит в одного из нас, Нэнси!
– Ах, не будьте идиотом, Виктор.
– Но какой еще смысл могла иметь его выходка?
– Мосье Пуаро знает, что делает, – сказала леди Аствелл, метнув выразительный взгляд в сторону Трефузиса.
В следующий раз Пуаро затеял получить ото всех следы подошв на белых листах бумаги. Когда затем он своей неслышной кошачьей походкой возник в библиотеке, Трефузис так подпрыгнул на стуле от неожиданности, словно в него всадили заряд дроби.
– Простите, мосье Пуаро, – сказал он с несколько вымученной улыбкой, – но боюсь, что из-за вас у нас всех начнется неврастения.
– С чего бы? – невинно спросил Пуаро.
– Улики против Леверсона казались неоспоримыми, а вы даете понять, что придерживаетесь иного мнения, не так ли?
Пуаро, который подошел к окну, теперь с живостью обернулся:
– Мистер Трефузис, я решился открыться вам кое в чем. Но разумеется, строго конфиденциально.
– Да?
Пуаро, казалось, все-таки испытывал колебания и заговорил не сразу. Вышло так, что первые слова заглушил стук входной двери и Трефузис не расслышал их. Тогда Пуаро повторил раздельно и четко:
– Дело в том, мистер Трефузис, что появились новые данные. А именно: когда Чарльз Леверсон поднялся в кабинет в башне, сэр Рубен был уже мертв. Так-то.
Секретарь с трудом оторвал от него остекленевший взгляд.
– Но... какие данные? Почему о них никто не слыхал?
– Еще услышат, – таинственно проговорил маленький бельгиец. – А пока лишь мы с вами обладаем секретом.
Он стремительно выбежал из кабинета и почти налетел на Виктора Аствелла.
– Вы только что вернулись, мистер Аствелл?