Эромагия
Шрифт:
6
С оглушительным звоном лопнули стекла в двух соседних окнах, осколки заскакали по полу. Грохоча, посыпались кирпичи: кусок стены, содрогнувшись, пошел трещинами, просел внутрь… Там, где между стрельчатых окон только что была каменная кладка, показалась драконья голова. Сперва Анита решила, что это Кардамуд, но нет — и чешуя другого цвета, и вообще… Помимо прочего, у этого дракона оба глаза были целыми. Они уставились на находящихся в зале так внимательно, что чародеи невольно замерли. Голова медленно поворачивалась; из-за стены доносились гулкие хлопки крыльев, удерживающих дракона в воздухе.
— Кардамуд, они здесь! —
— Да, да! Сейчас, дорогая! — раздалось издали. — Я спешу, ох как же я спешу…
Тут Аниту посетило чувство, похожее на то, что она переживала не так давно, до того как попала в замок великого лорда: что-то теплое и мягкое заворочалось, но теперь не внутри, а вокруг нее. Потом оно проникло в тело, шевельнуло коротко стриженную челку ведьмы, потекло от кончиков пальцев к предплечьям, скапливаясь в груди… Затем стало подниматься, подступило к горлу — и запросилось наружу. Анита едва сдержалась, чтобы не захихикать. То, что поселилось внутри нее, было другим, не похожим на заклинание старой Беринды, куда более мощным, могущественным.
Тем временем Тремлоу медленно и очень внушительно шагал в сторону конвоя, а чародеи пятились. Один попытался швырнуть в рыцаря стальную звездочку, но снаряд, пролетев совсем немного, почему-то свалился на пол.
Шон прыгнул.
Анита ощутила, что больше сдерживаться не может. Теплый искрящийся ком вырвался из нее: ведьма, выгнувшись назад и расставив руки, запрокинула голову к потолку. Громкий, радостный смех ее заглушил, казалось, крики чародеев, хлопанье драконьих крыльев и гудение поднимаемого ими ветра.
Развешанные по стенам венцы и диадемы сорвались с гвоздей, звенящей стаей взвились под потолок, закружились тяжеловесной метелью и обрушились на Совет чародеев. Атаковавшие магов короны, обручи и диадемы сами собой надевались им на головы, на руки, звонко хлопали по задам, носились, звенели, грохотали, бренчали и тарахтели.
Чародеи заметались, сталкиваясь и падая, потом сбились в кучу, пытаясь спрятаться за спинами друг у друга, но тщетно: украшения продолжали атаковать. А ведьма все не могла успокоиться — смеялась, взмахивая руками, и порванные рукава платья вились вокруг нее.
Шон в это время методично колотил конвой — вскоре черные балахоны равномерно покрыли пол вокруг. Рыцарь оглянулся, но Аните помощь не требовалась. Ей сейчас вообще ничья помощь не была нужна: она хохотала, упиваясь невесть откуда взявшейся мощью.
— Адская преисподняя, чтоб меня разорвало! — Яростные рыки доносились из толпы колдунов, окруженных звенящей стаей железа, золота и серебра. — Братья, о, братья, утащите же меня отсюда! Оттащите куда-нибудь в золотистую мглу!
Короны и обручи безостановочно кружились, пикировали на людей, ударяясь о разные части их тел, взмывали под потолок и снова падали, словно коршуны, углядевшие добычу.
— Бежим! — наконец возопил капитан «Крылатого Орла». — Заклинания не действуют! Моя магия бессильна… ай-ай-ай!!! — На его голову свалился широкий тяжелый обруч и завертелся юлой, дробно колотя по лбу.
— Моя тоже! И моя не действует!
Колдуны — кто бегом, а кто и на четвереньках — кинулись прочь, Шон провожал их пинками. Рыцарю, возможно, было не так весело, как Аните, но и он ощущал душевный подъем.
В образовавшуюся на месте окон широкую дыру спикировал Кардамуд. Мощные лапы дракона заскользили по полу, длинные когти взбороздили плиты, оставляя на отполированной поверхности глубокие царапины.
— Вот и я, вот и я, дорогие мои хранители! — почти пропел дракон, сверкая глазом. — Ага, эге, ого! Вот и я, почтенные!
— Кардамуд! — поприветствовал его Шон.
Анита махнула рукой, и тогда словно по команде украшения металлическим градом посыпались на пол, затарахтели по плиткам, гремя и раскатываясь во все стороны. Кардамуд, остановившийся к тому времени посреди зала, удивленно покосился на них, но ничего спрашивать не стал.
— Что новенького? — спросил Тремлоу.
— А я за вами прилетел, — сообщил дракон с некоторым смущением. — В лесу я… Вынужден принести свои извинения, я несколько, так сказать, увлекся… Только тише, тише! — Кардамуд вдруг замахал на них крыльями, будто это говорили Шон с Анитой, а не он, и с опаской оглянулся на окно. Дракониха находилась где-то снаружи, видно ее не было — должно быть, летала вокруг башен или опустилась в замковый двор. — Я тогда, в общем, несколько задержался, м-да…
Своим единственным глазом он покосился на ведьму, на рыцаря и добавил уже тише:
— Только вы — молчок, да, правильно? Про лес — молчок, ведь верно, ведь так?
— Да ладно тебе, — сказала Анита. — Ничего мы никому не скажем. А как ты нас нашел?
— Ну как же! Когда вернулся к костру, там никого не было… Собственно, и костра тоже не было. Зато между деревьев летал дротик. Знаете, такая железка с красным хвостиком, ими чародеи из Братства пользуются. Я сразу догадался! Немедленно понял, въехал, просек, да-да — осознал, что в этом замке отыщу вас скорей, чем если стану преследовать, гоняться, носиться за воздушным кораблем… Ведь чародеи могут летать невесть где!
— Да, кстати, насчет корабля… — сказала Анита.
Ощущение радостного могущества по-прежнему переполняло ее — ведьма чувствовала себя словно девочка, которой хочется скакать на одной ноге, прыгать и вообще всячески веселиться. Едва сдерживаясь, Анита кинулась к окну, вернее, к тому, что осталось от окна после появления Мелониты. Оперевшись на остатки подоконника, выглянула наружу.
Во дворе трепыхался на приколе «Крылатый Орел». Ковры-самолеты силились взлететь, но швартовы держали прочно. Мелонита, величественно взмахивая крыльями, кружила между башен и методично выплевывала сгустки пламени в каждую бойницу. Дым серыми клубами поднимался над замком и постепенно таял, подхваченный ветром, растворялся в голубом небе.
Анита рассмеялась, залезла на подоконник и выкрикнула заклинание — раньше ведьма его не знала, слова будто сами собой пришли на ум. По палубе «Крылатого Орла» побежали трещины, змеясь и хрустя деревом, разошлись в разные стороны, на ходу становясь все шире… Доски настила стали приподниматься, с треском и скрежетом выворачиваться, взлетать в воздух вместе с длинными гвоздями. Вот обрушилась стойка белого фонаря, вот зашаталась башня… Из самой широкой трещины неуверенно высунулся угол с потрепанной кисточкой, некоторое время торчал неподвижно, потом задергался, полез наружу. Показалась свалявшаяся бахрома, непривычный орнамент — очень яркий и пестрый. Вскоре из-под разрушенной палубы целиком высвободился ковер, а за ним уже лезли другие — они карабкались, скреблись, выползали наружу, окликая друг друга гортанными голосами. Наконец две дюжины их собрались на испещренной дырами и трещинами палубе «Крылатого Орла». Они принялись расправлять складки, трепыхать бахромой, оттопыривать кисточки и выгибаться, будто оглядывая самих себя.