Еще не вечер (сборник)
Шрифт:
– Лев Иванович, я вела себя несерьезно, но повинную голову меч не сечет? – Таня заглянула ему в лицо. – Я работаю в отделе майора Антадзе.
– Интересно, – сказал Гуров, останавливаясь неподалеку от фонарного столба. – В сумке у вас пистолет; наверное, и удостоверение имеется?
– Вы проверять станете?
– Обязательно.
Гуров сердился на Таню, больше на себя, взял милицейское удостоверение, внимательно изучил:
– Увлекаетесь театром, старший лейтенант? Почему не представились раньше?
Таня смутилась, пошла рядом с Гуровым, не решаясь взять его снова под руку.
– Черт знает что. – Гуров поправил на Тане плащ и, смягчая резкость своих слов, обнял девушку за плечи. – Себя ставите в идиотское положение, меня отвлекаете, мешаете работать.
– Кто мог предположить? Я была в отпуске, сейчас меня отозвали. Увидела вас с Отари Георгиевичем в аэропорту – я провожала подругу, а вы прилетели. А в прошлом году я слушала вашу лекцию в Москве, на курсах…
– Понятно, Таня, – перебил Гуров. – Женское любопытство… Вы мне мешали, теперь будете помогать. Зачем вы носите оружие?
– Вчера Отари Георгиевич сказал, чтобы я вошла в компанию плотнее. Между прочим, он еще сказал… – Таня остановилась на центральном проспекте. – Вам не нужно меня провожать.
– Ты что же, меня охраняешь?
– С младшим по званию можно разговаривать на «ты»? – Таня попыталась увести разговор в сторону от опасной темы.
Гуров это, конечно, понял, обнял девушку крепче, pассмеялся:
– Я поговорю с майором. У него неправильное представление о гостеприимстве.
– Не надо, – быстро сказала Таня. – Вы уедете, я останусь.
– Хорошо. – Гуров снова рассмеялся, вспоминая свои предположения относительно Тани и ее роли в происходящем.
– А вы меня принимали за проститутку?
Гуров не ответил, они долго шли молча, начали подниматься к дому Тани. Асфальт и фонари кончились, идти по осклизлой темной тропинке стало трудно, Гуров пропустил девушку вперед.
– У вас большая семья? – спросила Таня, останавливаясь у калитки.
– Мама и папа работают за рубежом. Я живу с женой и ее младшей сестрой, которая для меня и дочь, и товарищ, и головная боль.
– Такой человек, как вы, и называет родителей папа и мама. – Таня повесила сумку на штакетник и обняла Гурова. – Счастлив человек, который может быть вашим товарищем и головной болью. – Она прижалась крепко сильным гибким телом, поцеловала в губы и отстранилась. – Я влюблена в тебя, подполковник.
– Это приятно и больно, – ответил Гуров.
– Понимаю. Считаете, пальцевые отпечатки могут что-либо дать?
– Черт его знает. Возможно.
– Когда мне завтра появиться и как себя вести?
– Утром зайди в отдел, положи пистолет в сейф. В гостиницу приходи часам к двенадцати, найди Майю, старайся проводить с ней как можно больше времени. Интересуйся столичной жизнью, планами Майи в отношении ее замужества.
– Как я отношусь к Льву Ивановичу?
– Интересный мужик, но бесперспективный, женат, слишком рационален, потому для курортного романа не годится.
– Как я реагирую на угон машины, катастрофу, допросы и прочее?
– Никак. Тебя это не интересует. Вот если бы Майя могла тебе сосватать покровителя, такого, как Володя, было бы здорово. Может, у Володи есть приятель? Можно и постарше, пусть не такой обаятельный. Если есть, то тебе любопытно знать, как он выглядит, как одевается, его вкусы, привычки.
– Понятно. – Таня скользнула в калитку и скрылась за черными стволами деревьев.
Гуров спускался осторожно, боялся поскользнуться и упасть. Тропинка, кое-где усыпанная мелким белым камнем, вилась между заборами, из-за которых свешивались темные, еще голые ветки деревьев. «Надо было надеть кроссовки, изгваздаю парадные туфли», – думал Гуров.
Звезды проглядывали сквозь редкие расползающиеся облака, он поднял голову, в который раз подумал, что над Черным морем звезды больше и ярче, чем над Москвой, и поскользнулся. Сучковатая палка, которая должна была размозжить ему затылок, скользнула по волосам и плечу. Гуров покатился по острым камням, прикрывая руками голову и ожидая нового удара, когда за спиной громыхнул пистолетный выстрел. Кто-то перепрыгнул через Гурова и, срываясь на крутизне, понесся вниз.
– Не стрелять! – громко сказал Гуров, оперся коленями об острые камни и поднялся. – Я жив-здоров, и большое спасибо.
– Я догоню его! – Таня, тяжело дыша, взмахнула пистолетом.
– Не догонишь! – Гуров отобрал у девушки пистолет, поставил на предохранитель, сунул в карман брюк. – Надо же такому случиться? Парадные брюки и туфли французские, только купил. Болваны, а не люди.
Он достал носовой платок, вытер ободранные ладони, взглянул на Таню, каким-то образом успевшую переодеться в тренировочный костюм.
– Да, видик у меня, надо сказать, не героический. – Он поднял с земли здоровенную палку, взмахнул. – Ты его видела?
– Невысокий, одет в темное. – Таня провела ладонью по голове Гурова. – Кровь. Вы ранены.
– Как и положено герою, отвечаю: пустяки, царапина. Где живет Зинич? Мы шли медленно. Он мог успеть заскочить домой и переодеться?
– Мог, но напавший был невысокого роста.
Они вышли на асфальт, при свете фонаря Гуров оглядел грязные, порванные на колене брюки, покачал головой, словно именно потеря штанов больше всего его огорчала в данный момент.
– Девочка, когда смотришь сверху вниз, любой человек видится маленьким. Конечно, ботинки у него сейчас тоже не начищены до зеркального блеска. Но зачем ему возвращаться домой? Он может переночевать у приятеля или приятельницы.
– Почему вы уперлись в Толика? Я его знаю с детства, он парень нечистоплотный, но напасть сзади, ударить по голове…
Гуров сел на грязную сырую скамейку, платком протер место рядом.
– Садись. Ты спасла мне жизнь, я твой должник до гробовой доски.