Еще один день

Вторушин Станислав Васильевич

– В Андреевском метель, поэтому приземлились в Никольском. Будем ждать погоды.

После этого он открыл дверку, и в самолет ворвался свежий воздух. Все пассажиры поднялись и начали с шумом, подталкивая в спину друг друга, выходить наружу. Таня последовала за ними.

В деревянном здании аэропорта, куда она прошла вместе с пилотами, было полно народу. Увидев, что здесь негде сесть, Таня вышла на улицу. Над аэродромом светило солнце, и ей показалось невероятным, что где-то может бушевать метель.

Недалеко от аэропорта виднелось небольшое

деревянное здание, к которому вел тротуар из обветшалых, кое-где проломившихся досок. На стене здания она увидела надпись «Столовая». Поправив на плече сумку, в которой лежали чистые блокноты, зубная щетка и паста, да пара свежих трусиков – все, с чем она поехала в командировку, Таня направилась по деревянному тротуару к столовой. Есть не хотелось, но, чтобы подавить неприятное чувство в желудке, оставшееся от полета, она решила выпить стакан горячего чая. К ее удивлению, чай оказался хорошим. Из маленького фарфорового чайника ей налили свежую крепкую заварку. Отхлебнув несколько глотков, она решила, что на всякий случай надо бы немного поесть. Кто знает, когда откроется Андреевское и сколько еще придется сидеть в этом аэропорту. Есть особо не хотелось, поэтому она взяла лишь небольшую пачку вафель.

Когда Таня вышла из столовой на улицу, погода заметно изменилась. По небу поползли низкие серые тучи, из-за аэродрома, со стороны тайги потянуло пронизывающим холодом. В воздухе появились крупинки снега. Поправив беретик и подняв воротник своего тоненького демисезонного пальто, она повернулась спиной к ветру и чуть не налетела на второго пилота, шедшего из здания аэропорта.

– Поворачивайте назад, – сказал он, остановившись перед ней и тоже повернувшись спиной к ветру.

– А что такое? – с удивлением спросила Таня.

– Андреевское закрылось до завтрашнего утра.

– Как закрылось? – не поняла Таня.

– Погодные условия там такие, что самолет не сможет произвести посадку, – пояснил пилот.

– И что же нам теперь делать? – На лице Тани появилась искренняя растерянность.

– Устраиваться в гостиницу. – Пилот улыбнулся, его развеселил неподдельный испуг пассажирки.

– А как остальные? – произнесла Таня, представив себе битком набитое пассажирами здание аэропорта. Ведь закрылось не только Андреевское, но и все соседние с ним аэродромы. Поэтому большинство самолетов приземлились в Никольском. Значит, попасть в гостиницу будет невозможно. От одной мысли, что всю ночь придется простоять на ногах в аэропорту, Таня почувствовала, как по спине пробежал легкий холодок.

– Кто как сможет. – Пилот пожал плечами. – Мы отвечаем только за безопасную перевозку пассажиров.

– И вы, как и все остальные, проведете ночь на ногах? – спросила Таня, оглядывая пилота.

– Ну почему же? У нас для таких случаев всегда предусмотрена бронь. – Он посмотрел, как она ежится от холода, и добавил, улыбаясь: – Я могу помочь вам с гостиницей.

Таня впервые посмотрела ему в глаза. У пилота было открытое лицо, и смеялся он без ехидства, желания показать свое превосходство, а по-доброму, от избытка хорошего настроения. Ему было приятно стоять около этой красивой, не по сезону одетой девушки.

– Ну так что? – спросил пилот. – Будете стоять здесь, замерзнете.

– Пойдемте, все равно ничего лучшего не придумаешь, – ответила Таня, поднимая повыше воротник своего тоненького пальто.

Они вышли на чистую заснеженную улицу, по обе стороны которой стояли небольшие деревянные дома с высокими поленницами аккуратно сложенных у заборов дров. Укатанный снежок слегка скрипел под ногами, и Таня не могла понять, как всего за несколько часов из прекрасной поры последних дней бабьего лета она оказалась в настоящей зиме. Пилот все время поглядывал на нее, потом спросил:

– Как же вы решились в такой одежде лететь на Север? Замерзнете ведь.

– А мне не холодно, – сказала Таня, мотнув головой. – У меня под пальто теплая кофта. А потом, я сюда всего на неделю. Как-нибудь выдержу.

– В гости? – спросил он, снова оглядывая ее.

– Нет, в командировку. От газеты «Приобская правда». – Таня специально сделала ударение на последней фразе, чтобы дать понять, что он имеет дело с человеком, занимающим не меньшее положение, чем пилот северной авиации. – Между прочим, меня зовут Татьяна… А вас?

– Андрей.

Татьяне показалось, что Андрей даже посмотрел на нее иначе. То ли с удивлением, то ли с уважением, сказать она не могла. Но, во всяком случае, не с той легкостью, с какой смотрел раньше. И потому, придавая себе еще больший вес, небрежно сказала:

– Задание дали – написать очерк. Можно и фельетон. У вас там есть субъекты, достойные внимания? – Она улыбнулась, глядя на Андрея. Этот парень ей чем-то нравился. Она не могла сказать, чем именно, но ей доставляло удовольствие смотреть на него.

– Субъекты есть всюду, – ответил Андрей, замедлив шаг. – И тут же спросил: – Как ваша фамилия?

– Ростовцева.

Он помолчал несколько мгновений, потом сказал:

– По-моему, в «Приобской правде» я такой не встречал.

– А я там еще не печаталась. Я только неделю как из Свердловска, – сказала Таня. – Это моя первая командировка.

– Решили поменять Свердловск на Среднесибирск? – спросил Андрей, и Таня заметила, что его взгляд еще больше потеплел.

– Никогда не было такого желания, – ответила Таня. – Я сюда на преддипломную практику. Заканчиваю факультет журналистики Уральского университета.

– А почему вы выбрали такую профессию? Вам нравится работать в газете?

– А вы не любите газетчиков? – спросила Таня.

– Вранья в газетах много. – Андрей натянуто улыбнулся, чтобы не обидеть собеседницу. – Пишут об одном, а в жизни все другое.

– Я вранья не пишу, – решительно сказала Таня. – Вранье мне претит. Я пишу только правду.

– Так уж и правду? – засмеялся Андрей, и по его тону она поняла, что он неслучайно настроен против газет.

– А вы в это не верите? – Таня тоже улыбнулась.