Еще один шанс. Дилогия
Шрифт:
Внезапно шум и крики на площади стихли. На большой сцене заиграли трубачи, забили барабанщики. После туда поднялся человек в купеческой одежде.
– Люди московские! Низкий поклон всем кто сегодня пришел на гуляние. Я, Прохор Коробейников, вместе со своим компаньоном Алексеем Воронцовым представляю лицом новый товар - таганофель из Таганово. Слева от меня стоят лотки, где вы можете отведать яства из нового продукта. Кушайте! Пробуйте! На здоровье! С завтрашнего дня приходите ко мне в лавку и покупайте. Первым ста посетителям цена будет снижена! А сегодня до вечера
На площадках артистов вновь заиграла музыка, что-то загромыхало и зашумело. Подростки стали потихоньку продвигаться в сторону лотков с бесплатными угощениями.
Из шатра расположенного на высоком подиуме вышел цыган в ярко красной рубахе. В ухе у него блестела большая золотая серьга. На груди незнакомца висел массивный серебреный крест. Штаны были заправлены в начищенные до блеска черные сапоги. Он вынес на сцену две небольшие тумбы. Протянул от них какие-то веревки. Между тумб поставил стул и ушел в шатер. Быстро вернулся с каким-то незнакомым музыкальным инструментом.
"Будулай" встряхнул черными, как смола локонами, сел на стул и взял инструмент в руки. Пощелкал пальцами и начал что-то беспорядочно тренькать на нём. То, что он делал - на музыку явно не походило. Люди морщились от доносившихся со сцены звуков, старались отойти подальше. Кто-то даже недовольно выругался и сплюнул. На исполнителя оригинального жанра перестали обращать внимание.
Размявшись и потянувшись всем телом в разные стороны, мужчина наконец-то прекратил издеваться над инструментом. Погладил его нежно. Посмотрел куда-то вдаль, вздохнул, а затем...
– Бахт тумэнгэ!
– новоявленный музыкант произнес громкою.
– Эх, чавэла! Начнём, пожалуй помолась помалэньку... Ох, романэ...
.... И через мгновение над московской площадью впервые зазвучала задорная цыганочка.
Душу Гаврилы внезапно охватило щемящее чувство. Он прислушался к мелодичным звукам. У него стесненно забилось сердце. Он неосознанноначал начал махать головой в такт музыки.
– Вот, такая мелодия мне люба.
– Мальчишка стал пристально следить за происходящим на сцене.
– Никитка, а тебе нравиться?
– Ага, - друг дал согласие, доедая очередную порцию таганофеля три.
– Пойдем поближе к сцене...
– малец потянул товарища за рукав.
– Там лучше слышно. Небось, петь начнёт али плясать?
– Айда, - согласился приятель. И дети стали быстро двигаться к большой площадке.
Незнакомец сыграл вторую красивую мелодию. Потом ещё одну. И ещё... С каждой новой мелодией музыка звучала всё громче. Артист старался, чтобы его творчество услышало как можно больше присутствующих. Люди привлеченные звучанием неизвестного инструмента, стали медленно подтягиваться к сцене. Они слушали и наслаждались игрой музыканта. Многие одобрительно кивали головой.
И вдруг после очередной музыкальной композиции цыган запел... Да так, что сам удивился своей новой способности и своему красивому голосу.
Лохмат ый
На душистый хмель
Цапля серая в камыши...
Вдоль кремлевских стен зазвучала благозвучная и переливная мелодия.
– Упс, нежданчик!
– пронеслось в голове у новоявленного артиста больших и малых сцен.
– Откуда фонограмма с голосом взялась? Вроде всё проверил? Были одни минусовки... Без голоса... Без всяких разговоров и болтовни... А этой песни Никиты Михалкова на флэшке - вообще не было! Не-бы-ло! И как она сюда попала? Не-по-ня-тно!
– в затуманенной голове путника мысли переплетались как волны при настройке радиоприемника. Он медленно оторвал взгляд от струн и виновато, сквозь прищуренные глаза, посмотрел на притихшую площадь.
– Здорово!
– внезапно произнес кто-то, нарушая идиллию тишины.
– Батюшки светы! Да чтоб я околел! Мотри... Он ещё и петь может!
– восторженно закричали из толпы, после того как пауза после понравившейся песни затянулась.
– Давай, Рома, пой... Ещё! Давай...
– слушатели начали шуметь.
– Ай, да цыган! Удивил публику! Аж, до слез довел!
– громче всех кричал какой-то крупный купец, как каток двигающийся к сцене.
– А ну раздайся, народ! Пусть споёт, чтобы до сердца дошло.
– Спой, ещё! Порадуй душу!
– площадь загудела, требуя продолжение банкета.
– Ладно, сами напросились!
– цыган пробубнил себе под нос.
– Потом не говорите, что не предупреждал о последствиях! Будете теперь на каждом углу песни распевать. Да! И пожалуй... ещё "Верхов" надо добавить деления на три-четыре... Ну и звука само собой - делений на пять! И... наверное... пора включить сабвуфер - что за соло без низов!
– Музыкант глубоко вздохнул и бросил печальный взгляд на публику.
– Эх жалко ещё не пришло время лазерных свето-установок, дыммышин... Ну, и подтанцовски само собой!
"Композитор" решительно нажал несколько кнопок на пульте. После чего на радость публики "ударил" по струнам...
.... Звуки аккордов гитары мелодично полились над притихшей площадью стольного города с полукаменным Кремлем. Они звучно распространились возле его зубчатых стен из темно-красного кирпича. Крыльями преодолели препятствие и пронизали ближние усадьбы. Музыка начала околдовывать людей.
А затем с песни (Цыганочка с выходом):
А, ну... Да-ну... Да-ну... Да-на...
Ой, Да-ну... Да-ну... Да-на...
Начался сольный концерт "Цыганского песняра - Николая Сличенко".... который завершился глубоким вечером "чисто" цыганским романсом - "Подмосковные вечера".
А тем временем вдоль древних строений Кремля, под горой, огибая царские сады и Тайницкие ворота, по-прежнему текла Москва-река. С севера от боровских лесов впадала в нее Неглинная, с востока Яуза, с запада - Пресня. И казалось, ничто не могло изменить привычного хода времени...