Еще одна чашка кофе
Шрифт:
— Мне показалось, что вы смотрели прямо на меня, — вдруг сказал Данила.
Лина безмятежно махнула рукой:
— Да ну что вы! Я вас и не видела. Я вообще плохо вижу, у меня сильная близорукость. Из кофейни я видела только улицу, дом в общих чертах, окна. Ну разве что иногда размытый силуэт в окне…
— Понятно. — кивнул Данила. — Кстати, как вас зовут?
Секундная заминка, но вот уже с безмятежной улыбкой она назвала имя:
— Марина. Меня зовут Марина.
Она насочиняла еще что-то с три короба и, когда они дошли до оживленного проспекта, предложила встретиться еще раз.
—
Он молчал и смотрел на нее — взгляд внимательный, изучающий. Он не спешил соглашаться.
В этот миг она пожалела о том, что несколько лет назад махнула рукой на собственную внешность и что выглядит теперь непривлекательно. Лина понимала, что она сейчас — сомнительная добыча для молодого интересного мужчины.
— Вы мне очень понравились, Данила, — добавила Лина. — Уверена, что у нас с вами много общего! Считайте, что я приглашаю вас на свидание!
— Хорошо, — кивнул Данила. — Давайте завтра встретимся, назначайте время и место. Вот моя визитка.
Лина взяла визитку, бегло пробежала глазами, улыбнулась:
— Я вам обязательно позвоню, и мы условимся о встрече! Ну что, давайте прощаться, я почти пришла! Вот там мой дом.
Данила пробормотал пару вежливых фраз на прощание, и они расстались.
Лина нырнула в ближайшую подворотню и дождалась, пока он уйдет. Как только он скрылся за углом, она вышла из арки и пошла к стоянке такси, чтобы поехать домой, на окраину города.
Дома, раздевшись догола, она подошла к зеркалу и пристально себя оглядела. Она смотрела на себя равнодушно, оценивающе — как на товар, который ей нужно продать. Прошлые годы не прошли для нее бесследно, она видела, что изменилась за это время, увяла, поблекла. Лина понимала, чтобы соблазнить Данилу, ей надо привести внешность в порядок, нужно преобразиться, сделать из себя секси. «Больше всего проблем с лицом, — отметила Лина, — усталое, увядшее, бледное. Ладно, с этим можно будет что-то сделать, завтра схожу к визажисту, куплю косметику и сделаю убойный макияж». Она покрутилась перед зеркалом. «А вот фигура в порядке. Даже хорошо, что я теперь так похудела».
Затем бесстрастно, как другая женщина составила бы список продуктов перед походом в магазин, Лина по пунктам записала на бумаге все, что потребуется ей завтра: косметика, духи, платье, туфли, дорогое сексапильное белье. А еще ей была нужна легенда. Остаток вечера она провела, сочиняя легенду о девочке из хорошей семьи, которая когда-то жила в «том самом доме».
Во всю эту сентиментальную бредятину с плюшевым мишкой и с очень счастливой семьей он, конечно, не поверил. С обликом этой самой Марины подобное как-то не соотносилось. Данила чувствовал, что в ее личной истории больше не счастливых воспоминаний, а несчастья, и привели ее сюда не светлые ностальгические чувства, а нечто иное. Однако же на всякий случай он позвонил своему приятелю Ивану, хозяину этой квартиры.
— Старик, у меня вопрос по поводу твоей квартиры: не знаешь, кто в ней жил раньше, до тебя?
Иван ответил, что в этой квартире с незапамятных времен жил его дядя Сергей Александрович и что после смерти дяди квартира перешла к нему, как к единственному родственнику Сергея Александровича.
Итак, никакой девочки, никаких плюшевых медведей. Значит, она лжет. И, кстати, зрение у нее отличное. Это он подметил, когда они шли вместе. Тогда что все это значит? Сознавая, что он ввязывается в какую-то авантюру, сомнительное приключение, Данила все-таки решил на завтра отправиться с этой странноватой Мариной на свидание. Эта особа не привлекала его как женщина, но в ней было что-то такое, что вызывало его интерес, сродни тому, какой он испытывал к редким животным или к необычным местам на планете.
При этом будучи первоклассным фотографом, он считал, что одно из главных качеств, необходимых в его профессии, — это терпение. Хороший фотограф должен уметь ждать, ведь природа сама не организует тебе идеальные условия для съемки и не подарит лучшие кадры просто так. В жизни фотографа Суворова часто бывало, что ради одного-единственного кадра ему приходилось часами, а то и днями дожидаться подходящего момента — в морозы, под палящим солнцем, в проливной дождь. Так что терпения и выдержки Даниле было не занимать. Он решил, что будет терпеливо, словно выслеживая дичь в засаде, наблюдать за этой странной девушкой, чтобы вскоре дождаться промаха с ее стороны и разгадать ее загадку.
Следующим вечером он ждал Марину там, где она назначила ему свидание — в Летнем саду, напротив Невы.
С реки дул ветер, в кронах деревьев уже проглядывали первые рыжие всполохи, и воздух горчил как-то по-осеннему.
Он отвлекся на важный телефонный звонок и не сразу заметил, как она подошла. Закончив разговор и повернувшись ко входу в сад, он увидел красивую рыжеволосую незнакомку. Высоченные каблуки, красная помада, черное маленькое платье, комплиментарно облегавшее хрупкую девичью фигуру, превращавшую его хозяйку в изящную статуэтку тончайшего фарфора, и глаза в пол-лица! Эти серые бездонные глаза с темными ресницами придавали ее лицу необычайную выразительность.
— Привет! — улыбнулась незнакомка, в которой растерянный Данила не сразу узнал «странную девушку».
Теона с готовностью подсвечивала Леше фонариком, пока он осматривал углубление в стене. Наконец Леша извлек наружу средних размеров сверток, завернутый в грубую, напоминавшую мешковину ткань. Теона, как завороженная, смотрела на сверток, лежащий перед ней на полу.
— Ну, давай смотреть, что там? — вздохнул Леша.
Разворачиваем тканевые слои, отматываем годы назад… Леша аккуратно положил перед взволнованной Теоной три предмета. Первым оказалось старинное небольшое зеркало в серебряной раме удивительной красоты. Теона взяла зеркало в руки.
— Только не смотри в него! — крикнул Леша. — Это плохая примета!
Теона бросила на него презрительный взгляд — что за глупые суеверия?! — и заглянула в Зазеркалье. Только вот Зазеркалье ей не ответило; видимо, зеркало было таким древним, что уже ничего не отражало. Теона бережно отложила его в сторону.
Леша открыл самый маленький — крошечный сверток, завернутый в пожелтевшее от времени кружево. В нем лежал старый нательный крест. Осмотрев крест, Леша с Теоной пришли к выводу, что он довольно необычной формы — восьмиконечный, с надписью на обратной стороне, которую было сложно разобрать.