Эсфирь, а по-персидски - 'звезда'
Шрифт:
"Это мне в наказание за то, что я похвалилась царю своими успехами в иноземных языках и хотела тем самым ещё больше понравится в его глазах и найти благоволение, - в смятении думала Эсфирь.
– Я так хочу, чтобы мой царь больше всех, всегда, до конца жизни любил меня, только меня одну, и чтобы наше счастье никогда не кончалось... Хоть бы ему теперь стало скучно меня слушать и тогда не придется читать то место, где подробно описан разгром персидского войска на море и на суше, зачем я буду лишний раз расстраивать его"?
Но Артаксеркс слушал очень внимательно, не прерывая, и лишь только один раз переспросил:
– Повтори
– Эсхил, родом из Элевсина, - ответила Эсфирь.
– Говорят, он сам участвовал в этих сражениях, а потом описал увиденное. Он и теперь, должно быть, ещё жив.
– Как - жив? Ах, да, у них, у островитян, все может быть. Читай мне дальше, до самого конца.
Когда Эсфирь дошла до того места, где появляется вдовствующая царица Атосса, и постаралась говорить на разные голоса, чтобы передать диалог царицы с хором стражников, она увидела, что Артаксеркс смотрит на неё с особенной любовью и любуется игрой её голоса.
"Кто же вождь у них и пастырь, кто над войском господин?" - спрашивала Атосса.
"Никому они не служат, не подвластны никому."
"Как же сдерживают натиск иноземного врага?"
"Так, что Дариеву даже погубить сумели рать."
Эсфирь подняла на царя свои большие, лучистые глаза и заметила, что тот сразу же слегка переменился в лице и взгляд его сделался недоумевающим и надменным.
"Боже, что же тогда будет дальше?
– подумала она в страхе.
– Ведь это только самое начало и я ещё даже не дошла об известии о поражении, не говоря об описании, как бьются о скалы и качаются на волнах тела мертвых персов."
Но тут в трапезную, как всегда, запыхавшись, вбежал главный царский вестник, Авагф, кому доверено было сообщать царю важные новости.
– Во дворец только что прибыла вдовствующая царица Аместрида, мать нашего владыки, - с придыханием выговорил Авагф.
– Вот как? Значит, она все же приехала?
– удивился Артаксеркс, поднялся со своего ложа, и лицо его сделалось испуганным, как у провинившегося мальчишки.
– И она уже здесь? Распорядитесь устроить её и всех её слуг наилучшим образом в комнате для гостей и скажите, что я приму её в тронном зале.
Эсфирь с радостью отложила в сторону свиток и тоже встала.
– Не знаю, как начет загробной тени Дария, и тени царицы Атоссы, но, похоже, твое чтение вызвало дух моей матери, а это сделать на редкость трудно, - мрачно усмехнулся Артаксеркс, и Эсфирь увидела, как сильно царь взволнован новым известием, разом затмившем и поглотившем все остальное...
2.
...подобно грозовой туче.
Гонец из Персиполя ещё несколько дней тому назад принес в Сузы известие, подобное грозовой туче, что во дворец со своими слугами направляется мать Артаксеркса, вдовствующая царица Аместрида, и едет исключительно с целью самолично познакомится с той, кого её сын решил в скором времени объявить законной супругой и царицей трона.
Больше года Артаксерк не видел матери, он вообще редко вспоминал о её существовании, но теперь отчего-то заволновался. Скорее всего потому, что в душе он до сих пор несколько побаивался суровой Аместриды, которая, по слухам, безраздельно властвовала теперь над бывшим гаремом Ксеркса в Персеполе, устроив среди стареющих наложниц царя тюремный режим и вымещая на них прежнюю свою ревность и обиды.
Но Артаксеркс не вмешивался в жизнь матери и не отнимал у неё последних радостей, пусть даже и весьма своеобразных. Мало того, ему неоднократно в осторожных и витиеватых выражениях докладывали наблюдатели в Персеполе, что Аместрида и дня не может прожить без пива или крепкого вина, и если к вечеру вдовствующая царица не напивалась до полного бесчувствия, то была особенно страшна в неправедном, чисто женском гневе, во что легко было поверить, зная её нрав.
Артаксеркс понимал, что его мать способна на любые, самые непредсказуемые выходки, и будучи от природы наделен осторожностью, старался держаться от неё подальше. Более всех своих сыновей Аместрида была пристрастна к своему первенцу, Дарию, и Артаксеркс знал, что в глубине души мать никогда не сможет простить его за убийство старшего брата, пусть даже и праведное, в отместку за отца. Тем не менее Аместирда все равно будет ему мстить до конца своих дней, коварно и изощренно.
Трудно теперь сказать, как относилась Аместрида к своему мужу, к Ксерксу, особенно в конце жизни, когда тот почти что совсем отдалил от себя супругу и не желал видеть её возле себя по месяцу и дольше. Одно было известно доподлинно - всю жизнь Аместрида продолжала исступленно, до страсти ревновать своего мужа к многочисленным женам и наложницам, и терзалась по этому поводу настолько сильно, что до сих пор не могла унять своего гнева на женщин, чья красота давно померкла и впереди остатка жизни ушла ушла в небытие.
Но особенно всем запомнилась история ревности Аместриды к супруге родного брата Ксеркса - события эти потом ещё долго шепотом пересказывали во дворце и даже до сих пор время от времени вспоминали с заметным содроганием.
История эта началась, как и многие другие, когда любвеобильный и своенравный в любых своих прихотях Ксерск, влюбился в жену своего родного брата Масисты, в красавицу из Бактрии, где брат царя был назначен сатрапом. Но Ксеркс не смог добиться от супруги Масисты взаимности, и тогда он задумал устроить свадьбу своего старшего сына Дария с дочерью прекрасной бактрианки, чтобы таким образом иметь возможность сблизиться с матерью. Но все получилось иначе: на свадьбе Ксеркс почувствовал страсть к своей молоденькой невестке и вскоре за дорогие подарки уговорил её на сожительство, разумеется, втайне от своего старшего сына.
Аместрида одна из немногих знала, что происходит в спальных покоях Ксеркса, но терпеливо дожидалась своего часа для возмездия, хотя такая сдерженность стоила ей немало новых седых волос. Но во время ежегодного пира по случаю дня рождения царя, когда Ксеркс исполнял любые, самые немыслимые и безрассудные желание своих ближайших родственников, раздаривая дома, города и целые области, Аместрида, потупив глаза, попросила отдать ей в подарок супругу Масисты, которую считала главным своим врагом и источником всех бед - она потребовала от мужа сопреницу себе на растерзание, и получила ее...
Ярость Масисты была так велика, что он бежал после пира из дворца в свою сатрапию, чтобы поднять там восстание против царя и царицы, но Ксеркс приказал догнать брата, и убить его вместе со всеми сыновьями, сопровождавшими его в пути. Аместрида же потом даже похвалялась, как ловко удалось с её помощью одним разом избавиться от Масисты, его жены и всех его выродков, от которых в любой момент можно было ожидать беды заговоров против трона. Впрочем, тогда она была ещё совсем молода и полна сил, не то что теперь...