Эшафот для любви
Шрифт:
меня соединили с неким господином, ужасно коверкающим слова. Его фамилия –
производная от какого-то овоща. Броколли? Нет. Турнепс? Фенхель? Не то. Извините, не
могу вспомнить. Он еще разговаривал с жутким акцентом. Впрочем, так ли все это в
данном случае важно? Он сначала ничего не хотел говорить, но потом сдался. Сказав, что
Клод попал в жуткую аварию. Я поняла: прежде, чем уеду, обязана сделать две вещи.
Побывать на этой могиле и отдать одолженные в критической
законной наследнице.
Хотя только сейчас вот подумала: не допустила ли роковой ошибки, появившись на
кладбище? Не разумнее ли было, созвонившись с вами, передать привезенное в заранее
обусловленном месте?
– Спасибо за теплые слова о покойном муже! Но денег, право, я не возьму.
– Не понимаю. В какое положение вы меня ставите?
– Тут и понимать нечего! Я считаю, что Клод погиб… из-за меня.
– Почему? Он же разбился на машине!
– Уж если мы говорим – подумать только! – едва не как закадычные подруги,
открою вам и свой секрет. Видите ли, в тот день у меня случился выкидыш. Сказать, что
на Клода это произвело тяжелейшее впечатление, значит, не сказать ровным счетом
ничего. Он был в полувменяемом состоянии. Так странно на меня глядел. Будто впервые
видел! И вот, пребывая буквально в прострации, куда-то умчался. Куда торопился, не
представляю. Да теперь уже и не узнаю никогда. Удивительно было бы, если бы аварии не
случилось. Жаль только, богу не было угодно, дабы она не имела столь трагических
последствий.
– Но в чем вы видите свою вину? Я что-то не поняла.
– В том, что не сумела сохранить беременность. Не приключись выкидыш, Клод не
был бы так расстроен и, убеждена, остался бы жив.
– Сие ведомо одному господу! Так что не возводите на себя напраслину. Это раз. И
второе – при чем здесь долг, который я привезла? Почему вы отказываетесь его принять?
– Я отказалась и от наследства – фирмы, яхты, особняка мужа, остальных
принадлежащих ему активов. Прошу только: не нужно давать оценки этому поступку. Я
вольна предпринимать те шаги, которые в данной ситуации считаю необходимыми. И
никто – вы слышите меня? – никто не смеет меня осуждать!
– Хорошо! Только успокойтесь, прошу вас!
– А вот какую-либо безделицу, напоминающую о Клоде, я бы вам презентовала с
большим удовольствием. У него не так много осталось друзей, в памяти которых он
продолжает жить.
Увидев на лице Эльдази недоумение, Ирена объяснила:
– Лишь законченные циники утверждают, что брак – это когда двум хорошим
людям плохо. Нам было хорошо. И посему мы практически не принимали гостей. Редко
выходили сами. Так что прежних друзей Клод растерял,
– Понятно. Что ж, я не против иметь вещицу на память о порядочном человеке. Их
в этом мире остается не так уж много. И становится все меньше и меньше. Не думаю, 124
учитывая мой статус дамы инкогнито, что поступаю мудро. Но погибать – так с
фейерверком.
– Тогда поехали! Автомобиль – на стоянке у церкви. Комплект ключей от его…
нашей квартиры пока у меня хранится. Заедем, вы что-то себе выберете.
Ирена поправила цветы на могиле, поцеловала фото мужа. Не стесняясь, смахнула
слезинки с глаз. Повернулась к Эльдази:
– Все еще не верю, что его нет, что я его никогда не увижу.
И, уже направляясь к выходу, неожиданно со стоном выдохнула:
– Если бы вы только могли представить, как я его до сих пор люблю!!!
Глава 77
В кабинете повисла предгрозовая тишина. Генерал насупил брови. Финансист от
возмущения подпрыгнул на стуле. У майора на лице появилась нездоровая испарина.
– Да! – Окава не оставалось ничего иного, как признать очевидное – невероятное.
– Тройной агент?! А как же хваленые контрольные поверки? Перекрестные
слежки? Задания с двойным дном, наконец? Да ваше управление – не спецслужба, а
паноптикум! – буквально захлебнулся от душившей его ярости майор.
– В чем-то «контрольки» помогли. А где-то мои люди, действительно, прохлопали,
– предпринял попытку хоть немного оправдаться полковник. Про себя же подумал: «Моя
спецслужба – паноптикум не больший, чем ваше теневое правительство».
И продолжил:
– Забегая вперед, отмечу, что, на взгляд экспертов, последнее время Хлоуп страдал
раздвоением личности. В зависимости от того, по какой из легенд работал, он одевался
по-разному, вел себя по-разному, передвигался на нескольких авто, обедал в разных
ресторанах и даже говорил с различными акцентами. Маскировался столь успешно, что, похоже, о происходящем никто не подозревал. Даже ближайшие друзья и родственники.
И агент продолжал – по крайней мере, подсознательно – жить в двух параллельных
измерениях. Специалисты называют это симптомом положительного двойника. Именно
из-за болезни Хлоуп не отреагировал на нашу ошибку с присвоением ему двух статусов
одновременно. Ляп, наоборот, идеально совпал с процессами, происходящими в его не
совсем здоровом мозгу.
– Да хрен с ним, с раздвоением личности! Пусть агент хоть операцию по смене
пола делает. Но, кроме своих, работать еще и на чужаков! Нет, каково?! – никак не мог