Эшафот для любви
Шрифт:
– Первое лежало в папке «Важное» в доме у Клода. Там находились и другие
бумаги, но они не представляют ни малейшего интереса ни для вас, ни для меня. Поэтому
я сию макулатуру выбросил. А письмо сохранил. Специально для вас.
Второе, более пространное послание на ту же тему, я обнаружил в ворохе не
разобранной корреспонденции в углу прихожей. Видимо, последние деньки у братца-
акробатца по какой-то причине были чересчур горячими и руки просто не дошли до
чтения
– Назколько я в курзе, озобняк вы уже продали?
– Да. Так что – прощайте! Надеюсь, никогда больше не вернусь в Заир.
Патиссон промолчал. За Долком закрылась дверь. Кряхтя, старик опустился в
кресло. Вытянул из первого конверта лист и начал читать.
«Милый Клод! Ты вправе выбросить письмо после первой же фразы, не читая
дальше. Но все же прошу – не делай этого! То, что мы расстались, – непоправимая ошибка
моей жизни. Прощения не вымаливаю, ибо понимаю, что его не заслуживаю. И, тем не
131
менее, вынуждена обратиться к тебе за поддержкой (какая, однако, наглость с моей
стороны!). Причем не моральной, а материальной.
Поверь, если бы не безвыходность положения, в котором очутилась, я бы никогда
не рискнула отважиться на такой беспрецедентный шаг. Не стану вдаваться в подробности
– это ровным счетом ничего не изменит. Скажу лишь: если ты не выручишь деньгами, я
погибла.
Почему осмеливаюсь обратиться к тебе, тому, кто, пожалуй, должен больше других
меня ненавидеть? По двум простым причинам. Первая заключается в том, что обратиться
больше не к кому. Отец, по сути, на мели. А больше состоятельных родственников или
знакомых, да еще готовых пойти на подобную жертву, нет. И вторая – я доведена до такой
степени отчаяния, что, право, уже ровным счетом ничего не стыжусь.
PS. К тебе скоро явится человек и поинтересуется, готова ли передача для
островитянки? Ты должен ответить. Каким будет решение, я не знаю. Но, как последняя
дура, надеюсь на благоприятный исход задуманной авантюры.
Прощай! Эльдази».
Патиссон бросил прочитанное на стол. Взял второй конверт. Выудил из него целых
три листа. И буквально впился в них глазами.
«Добрый день, милый Клод! Долго думала, писать тебе еще раз или нет. Потом
решилась. Чтобы, так сказать, не чувствовать себя неблагодарной тварью. Миллион тебе
самых искренних и добрых слов за проявленное благородство: я очутилась на свободе.
Правда, относительной. Ибо меня преследуют – муж никак не может смириться со столь
откровенным демаршем. И я вынуждена прятаться. Но это уже – дело десятое.
Села за письмо не только потому, что хотела тебя отблагодарить. Намерена,
наконец,
Мой отец, скопив кое-какой капитал за время работы в «Пемарзе», начал
собственный бизнес. Однако оказался не очень к нему готовым и вскоре задолжал
крупную сумму одной заирской фирме. В установленный срок вернуть кредит не смог. И
тут оказалось, что контрольный пакет акций контрагента перекупили арабы. Оформить
рассрочку на возвращение денег они отказались. Более того, начали угрожать физической
расправой. Верх цинизма: не только ему, но и членам семьи. Кстати, обо всем этом я
узнала значительно позже – отец свои неприятности от нас с мамой (она тогда еще была
жива) скрывал до последнего.
И вдруг он узнает, что новый владелец приезжает в Киншасу. И намеревается
любыми путями попасть к нему, дабы решить проблему цивилизованно.
Вожделенный визит состоялся. Меня отец взял в качестве переводчицы – высокий
гость изъяснялся только на английском, а французского не знал.
Шейх принял нас весьма радушно. Пообещал уже на следующий день разобраться
в ситуации и, если отец окажется прав, обещал приструнить своих чересчур ретивых
служащих. И все ел глазами меня. Не скажу, что сей факт сильно расстроил. Какой
женщине не приятно мужское внимание? Напоследок шейх заявил, что переводчица у
отца – просто блестящая. Ясно, что комплимент адресовался персонально мне.
Назавтра в квартире родителей раздался звонок из гостиничного номера араба.
Секретарь пригласил отца на новую встречу со своим повелителем. Естественно, отправились туда опять вдвоем. Шейх заявил, что долг можно будет выплатить частями.
– Будем считать, что финансовая сторона вопроса закрыта, – подытожил он.
– А какая – открыта? – удивился отец.
– Вашей дочери, – ответил хозяин шикарного номера.
– В каком смысле? – растерялся вконец сбитый с толку папа, хотя я прекрасно
поняла, о чем речь.
– В том, что я влюбился в нее если не с первого, то со второго взгляда, – не стал
ходит вокруг да около шейх. – Что вы на это скажете?
132
– А что я могу сказать? – беспомощно развел руками слабохарактерный от
рождения папаша.
Тут же последовало… предложение руки и сердца. Отец растерялся окончательно.
Что касается меня, то «Любовь в темпе престо»* просто шокировала. Извинившись, под
благовидным предлогом я апартаменты покинула.
Нет, гостиничного постояльца на место не поставила. Ибо отчетливо осознавала, насколько крепко тот держит на крючке нашу семью. Внизу, в баре, просидела около часа.