Эскадрилья-призрак
Шрифт:
Креспин скривился, но промолчал.
– И в-третьих, не смотрите на лица. У каждого пилота такая история, что хватит если не на сериал, то на один фильм уж точно наскребем. И, что гораздо важнее, это обыкновенная история. Не каждый станет идентифицировать себя с Корраном Хорном из КорБеза или с Брором Джасом, наследным принцем тайферрианского бактакартеля с несколькими миллионами кредиток на карманные расходы. Но какой-нибудь выходец из среднего слоя, который присоединился к Альянсу, слил свою жизнь в канализацию, а затем вновь поднялся, чтобы все наладить...
– Да-да, - Креспин
– Хорошо, коммандер. Ваши доводы представляются мне серьезными. А страсть и пыл более чем очевидными. Поступайте, как знаете. Но отметьте, я ожидаю, что эксперимент станет подлинным бедствием. И я буду рядом, чтобы убрать помещение, когда это безобразие взорвется вам в лицо.
– Так точно, сэр.
Креспин с подозрением скосил на Веджа здоровый глаз. Антиллес состроил на физиономии выражение глубочайшего понимания момента и серьезности происходящего.
– Со времени вашего пребывания здесь на базе произошли некоторые перемены, - продолжал Креспин.
– Может быть, на подлете вы заметили, что все эмиссии строго ограничены, внешние визуальные маяки активируются, только когда корабль, заходящий на посадку, в них нуждается.
– Так точно, сэр.
– Мы нуждаемся в дополнительных мерах безопасности, поскольку рейды Зсинжа становятся все более дерзкими и частыми... а в наших рядах обнаруживаются предатели. Вот ваш же пилот Эриси Дларит, к примеру.
Ведж пережил еще один приступ злости.
– Должен указать, - едва сдерживая ярость, процедил кореллианин, - что Дларит навязали мне по политическим причинам, я ее не выбирал. И поскольку мы с вами разговариваем именно здесь, информация о базе Фолор не ушла к Зсинжу, а осталась у ее нанимателя. Которая теперь мертва.
– Как бы то ни было. Все равно повышенные меры безопасности еще никому не вредили. До тех пор пока мы находимся на пограничной территории, мы уязвимы для ударов, которые так любит Зсинж. Всех ваших пилотов привезут сюда, не ставя в известность о месте назначения. Тех, кого вы забракуете, отправят обратно таким же образом.
Ведж дал себе слово: если когда-нибудь он обидит судьбу настолько, что та сделает его командующим авиабазой, он застрелится на месте. До того, как впадет в маразм.
– Так точно, сэр.
– Хорошо.
Креспин вдруг словно обмяк, погрустнел. Ведж с сочувствием подумал: интересно, сколько молодых и рьяных офицеров регулярно втягивают генерала в споры, радуя дерзкими высказываниями... пусть даже такими вежливыми и хорошо продуманными, как у Антиллеса.
– Можете идти.
3
Вид у тебя - как будто ты схватился в рукопашную с ранкором. Спасибо, УЭС. Уверен, генерал Креспин оценит сравнение.
Ведж со стоном рухнул в кресло и водрузил ноги на столешницу. Кабинет в прошлой жизни был кладовой, освещение навевало тягостные гнетущие мысли, здесь не было даже голографического экрана, на котором демонстрировались бы красивые виды далеких планет для успокоения нервов. Сиденьем по старой памяти служил старый ложемент из списанного в утиль истребителя, установленный на сваренную из двух металлических рам станину. Стол был секцией переборки, положенной горизонтально
– Есть у нас кто-нибудь на сегодня?
– поинтересовался Антиллес.
– Сегодня у нас есть пилоты, - эхом откликнулся адъютант.
– Если никто не опоздал.
– Давай начинать. Кто первый?
Они уже выработали своеобразный распорядок. Йансон придерживал информацию, позволяя Веджу беседовать с кандидатами без предвзятости. Антиллес хотел иметь возможность консультироваться с собственной интуицией. УЭС уставился на деку.
– Его зовут Кеттч, и он эвок. Ведж снял ноги со стола.
– Нет.
– Да! Очень хочет летать! Ты бы слышал, как он говорит: "Йюб-йюб". Это его боевой клич.
– УЭС, - терпеливо улыбаясь, произнес кореллианин.
– Даже если предположить, что он сумел обучиться пилотажу настолько, чтобы соответствовать стандартам летчика-истребителя, никакой эвок не дотянется до педалей.
– А у него специальные протезы, ему сделал медицинский дроид, который проникся к бедняжке симпатией. Командир, ты бы видел, как он рвется в бой.
Ведж обмяк в кресле, прикрыв ладонью глаза.
– Пожалуйста, скажи, что ты шутишь. Прошу тебя.
– Конечно, шучу. Кандидат номер один, женщина с Татуина, Фалинн Сандскиммер.
– Йансон, когда-нибудь ты допрыгаешься.
– Йюб-йюб, коммандер!
– Впускай ее.
* * *
Вечером того же дня Ведж просмотрел список кандидатов почти до конца
Женщина с Татуина с великолепными летными талантами, уже признанная асом и спустившая карьеру в мусоросжигатель из-за того, что в ее личном деле было отмечено как "хроническая дерзость". Она физически была не способна сдержать насмешку, граничащую с наглостью, в разговоре со старшими офицерами, к которым не питала уважения. Как и соответствовать уставной дисциплине. Сам не вписывающийся в рамки устава, Антиллес не видел в том никакого преступления. Он все время задавал себе вопрос: насколько подобная запись в досье повлияла бы на судьбу и карьеру несколько лет назад, когда Новая Республика была еще мятежным Альянсом, а ее армия - сборищем вольнодумцев, где дерзкий индивидуализм был скорее нормой, чем исключением.
А еще Веджа интересовало, не было ли причиной для двух понижений в звании мнение Фалинн Сандскиммер о некоем Герое Новой Республики (все три слова с очень большой буквы). Когда ее спросили о Люке Скайуокере, девушка раздраженно ответила: "Вы можете себе представить, каково это - всю жизнь тебя сравнивают с этим фермерским сынком только потому, что ты пилот и родом с Татуина? Хотела бы я никогда в жизни не слышать этого имени!" Именно эта сентенция не вызывала восторга у многих друзей Скайуокера. Ведж, который когда-то числил себя среди них, просто пожал плечами. Он ценил людей по другим критериям, нежели восхищение перед кем бы то ни было. Или отсутствие такового.