Если бы Пушкин…
Шрифт:
Вот этой же свободой, этой полной, совершенной, абсолютной независимостью своей от какого бы то ни было социального заказа (читай – приказа) и покорили нас песни Булата Окуджавы, Александра Галича, Владимира Высоцкого.
И стать достояньем доцента…
1
Какое-то представление о том, что это за штука такая – постструктурализм, у меня было и раньше. Но четко сформулировать, что конкретно он, этот самый постструктурализм, собой представляет, я сам бы, наверно, не смог. Помог мне М.Л. Гаспаров [8] :
...
…в
Как не вспомнить тут знаменитое некрасовское:
Что ему книга последняя скажет,
То на душе его сверху и ляжет.
Верить, не верить – ему все равно,
Лишь бы доказано было умно!
На то, чтобы «доказано было умно», они (постструктуралисты) – мастера. И система доказательств у них при этом всегда одна и та же.
Вот, например, попалась мне как-то на глаза вышедшая в 1994 году в Киеве книга А.Н. Баркова – «Роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»: альтернативное прочтение». Суть этого «альтернативного прочтения» состояла в том, чтобы доказать, что прототипом булгаковского Мастера был не кто иной, как А.М. Горький, а прототипом Маргариты, соответственно, – М.Ф. Андреева.
А доказательства были такие.
В булгаковском романе, как вы, может быть, помните, упоминается фалернское вино, которое пил прокуратор Иудеи. Ну, пил и пил. Надо же было ему что-нибудь пить. И надо же было автору этот любимый прокуратором напиток как-то назвать…
Но это рассуждение – сугубо дилетантское.
А вот что получается, если копнуть глубже:
...
Фалернское вино, воспетое в Древнем Риме Горацием и Катуллом, а в России – Батюшковым и Пушкиным, является одним из знаменитых вин, которые действительно могли поставляться прокуратору Иудеи из метрополии. Однако в данном случае главное, видимо, не в этом, а в том, что оно производится в итальянской области Кампания (Неаполь, Капри, Сорренто, Салерно), с которой связана значительная часть жизни Горького. В этой связи следует отметить, что и вожделенная для Пилата метрополия, куда он так стремился из «ненавидимого» Ершалаима, – Капрея – это тот же остров Капри, с которым тесно связана биография Горького. Скорее всего, именно эта марка вина подразумевалась в адресованном Горькому и Андреевой письме Ленина от 15 января 1908 года: «К весне же закатимся пить белое каприйское вино и смотреть Неаполь и болтать с Вами».
С этой же местностью связан и отмеченный искусствоведом М. Соколовым факт: в годы работы Горького над «Климом Самгиным» «… мысль писателя устремлялась к Риму, Тиберию и Понтию Пилату», что в значительной степени корреспондирует с фабулой «Мастера и Маргариты» (создание Мастером романа о Пилате), о чем Булгаков мог знать из рассказов коллег, посещавших Горького в последний период его пребывания в Италии. [9]
Имя Ленина, как потом выяснится, упомянуто тут тоже не всуе. Но об этом – позже. Пока же остановимся на другом тонком наблюдении автора книги. Оказывается, фалернское вино упоминается в булгаковском романе дважды. И хотя не может быть сомнений, что в обоих случаях речь идет об одном и
...
– Превосходная лоза, прокуратор, но это – не «Фалерно»?
– «Цекуба», тридцатилетнее, – любезно отозвался прокуратор.
Известная исследовательница булгаковского романа Л.М. Яновская в своем комментарии высказала предположение, что Булгаков, по какой-то причине изменив название вина в одном случае, позабыл сделать это в другом. Но у автора «альтернативного прочтения» эта наивная гипотеза вызывает ироническую усмешку. Он-то знает, что на самом деле за этим – вторым – наименованием фалернского вина скрывается нечто совсем другое:
...
«Это можно объяснить желанием вызвать еще одну, более прямую ассоциацию с именем Горького. Несмотря на то что слова «Цекуба» официально как бы не существует, оно все же было широко распространено в писательской среде 20-30-х годов. Это – видоизменение аббревиатуры «Цекубу», происходящей от названия «Центральной комиссии по улучшению быта ученых», образованной в 1921 году по инициативе Горького при поддержке В.И. Ленина. Об отношении Горького к ее созданию идет, в частности, речь в статье В. Малкина «Ленин и Горький» в газете «Правда» от 29 марта 1928 года: «В каждый свой приезд Алексей Максимович обязательно ставил вопрос о сохранении и укреплении научно-технических и литературно-художественных кадров. Из таких бесед возникла идея организации Цекубу».
…Следует отметить, что аббревиатура «Цекубу», употреблявшаяся в обиходе с окончанием «а» в именительном падеже, была в то время настолько известна, что автор цитируемой статьи даже не приводит объяснения ее смысла. [10]
Все прочие доказательства – в том же роде.
Но особенно впечатляют аргументы, посредством которых автор «альтернативного прочтения» обосновывает другую свою гипотезу, согласно которой прототипом булгаковского Воланда был… кто бы, вы думали? Ну да, конечно, Ленин.
...
…главным аргументом в определении прототипа является, как всегда, текст романа, и проверить эту неожиданную версию следует в первую очередь на нем. Впрочем, эта версия не так уж неожиданна: вспомнить хотя бы, где Воланд при погоне за ним Бездомного делает крюк – у станции метро «Библиотека имени Ленина», у самой Библиотеки имени Ленина, у дома с мемориальной доской с этим же именем… С другой стороны, Мастер и Маргарита: Воланд вместе с ними, он – между ними, он же – над ними. Не такое ли же положение занимал Ленин в судьбах Горького и Андреевой? Эту параллель можно развить: Воланд по просьбе Маргариты «извлекает» Мастера; не напоминает ли это Женеву 1903 года, где Ленин и Андреева определили дальнейшую судьбу Горького? Или другая параллель: Маргарита «нашептала» Мастеру «покой», Воланд исполнил; следует ли напоминать роль «нашептывания» Андреевой в истории с эмиграцией Горького в 1921 году?
Под углом зрения этой версии стоит рассмотреть группу характеризующих Воланда признаков, которые могут указывать на конкретную личность его прототипа.
В этом плане уже в начале романа заставляет задуматься парадоксальная ситуация, в которой всемогущий Воланд (!) затрудняется ответить на вопрос, немец ли он… И там же Бездомный подозревает в нем шпиона… О том, что Ленин был германским шпионом, пишут и говорят сейчас много. В булгаковские времена, правда, не писали, но говорить – говорили…