Если мы будем вместе...
Шрифт:
– Вон там кухня, мы как раз собирались позавтракать, можешь к нам присоединиться.
– Еда – это хорошо, просто замечательно! Никогда не отказываюсь поесть. – Я старался выглядеть беззаботно, но теплое мягкое тело в моих руках плохо влияло на мое самообладание. А ее нежный свежий запах проникал, кажется, в каждую мою клеточку, навсегда там запечатлеваясь и заставляя кровь закипать, а мысли двигаться только в одном направлении. Хотелось распустить ее волосы, уткнуться в них носом и вдыхать этот опьяняющий запах. Что же в ней такого, черт побери, что превращает меня в безмозглого идиота? Да, красивая, да, умная. Но таких сотни в каждом городе, а меня «заклинило» именно на этой.
– Посади меня вот сюда, – Маша показала на один из барных стульев, стоящих у стола, тем самым вырывая меня из глубоких раздумий,
Маша поставила букет в воду, потом взяла глубокую миску и начала одно за другим разбивать в нее яйца. Дело спорилось у нее в руках, было видно, что готовить она умеет и любит. Еще один плюс к достоинствам этой необычной девушки. Несколько секунд я в восхищении смотрел на нее. Короткие белые шорты и такого же цвета футболка с незамысловатым рисунком ей очень шли, подчеркивая точеную фигурку и открывая стройные ножки.
На теле девушки я разглядел множество шрамов, маленьких и больших. Что это? Кто посмел поднять руку на эту чудесную девочку? И почему она не сделала пластические операции, чтобы их убрать? С ее-то деньгами это вообще не проблема. Я подумал, что она могла получить раны во время похищения и специально оставила шрамы, как напоминание о том, что произошло. На нее это очень похоже. Мой маленький стойкий солдатик с железной волей. Волосы заплетены в косу, открывая взгляду стройную шейку, на которой тоже было несколько тонких полосок. Захотелось узнать, где еще у нее есть такие «памятные знаки», тщательно исследовать все ее нежное тело, поцеловать каждый шрам, чтобы она поняла, как я ею горжусь. Мне пора было отвлечься, потому что я готов был взять ее прямо на кухонном столе (на вид, к стати, очень удобном). И к черту этого Мишу! Пусть смотрит или участвует, мне все равно.
– Тебе помочь?
Мои слова вызвали странную реакцию. Девушка на секунду замерла, потом резко обернулась и со злостью буквально выплюнула в меня слова:
– Я не беспомощный инвалид! Не смей так со мной обращаться! – Такого я никак не ожидал и не сразу понял, почему она так странно отреагировала на невинное, в сущности, предложение. Только и мог, что молча пялиться на девушку.
– Что?.. Стоп, подожди-ка, ты что же решила, будто я предложил помощь из жалости?
– А разве нет? Каждый норовит пожалеть инвалида! – Господи, какая она в тот момент была красивая: глаза горят, щеки разрумянились. Руки сжала в кулачки не то собираясь силой доказывать свою правоту (смешно, конечно, против меня у этой крошки не было и полшанса), не то пытаясь сдержать свой горячий нрав. Теперь я смотрел на нее с нескрываемым восхищением. Захотелось просто крепко прижать ее к себе, погладить по голове, успокоить, заверить что я ее… Что?
– Да у меня и в мыслях этого не было. Просто я подумал, что в четыре руки дело пойдет быстрее. – Девушка несколько секунд вглядывалась мне в глаза, пытаясь увидеть говорю ли я правду или, попросту, издеваюсь над ней . Видимо, поняв, что я не соврал, немного успокоилась.
– Можешь сделать бутерброды, – проговорила деревянным голосом и отвернулась. Я помыл руки и взялся за дело. Некоторое время я резал хлеб и колбасу. Маша молчала, думая о чем-то своем, я тоже молчал. Потом, не выдержав напряженной тишины, отложил в сторону нож, взял ее за плечи, повернул к себе и сказал тихонько:
– Прости, не хотел тебя обидеть. – Она вздохнула, прикрыв глаза.
– Это ты меня прости. Я не должна была на тебя набрасываться, – в ее голосе и взгляде было видно раскаяние, – просто, я ненавижу, когда меня жалеют. Я не собираюсь оставаться инвалидом до конца своих дней. Я справлюсь с этим и мне не нужна ничья жалость.
– Нет, моя хорошая, тебя надо беречь и любить, тобой надо восхищаться, а не жалеть. – Обхватив Машино лицо руками, провел большим пальцем по нежной коже щеки, девушка доверчиво потерлась о мою ладонь. Этот жест заставил мое сердце биться с неистовой силой. Я посмотрел в широко распахнутые глаза и утонул в них. Я люблю ее! Сам того не осознавая, я полюбил Машу. Едва эта простая мысль сформировалась
Руки дрожали, в глазах потемнело от желания, между ног болезненно ныл член, требуя немедленно освободить его из тесных штанов и погрузить в столь желанное нежное тело. Больше сдерживаться я не мог. Наклонившись к самым ее губам, и, едва касаясь их своими, прошептал:
– Если бы ты только позволила быть рядом с тобой, я сделал бы тебя самой счастливой на свете. Пожалуйста, разреши мне показать… Ты нужна мне. Если б ты только знала, как ты мне нужна. Я не смогу без тебя. Посмотри только, что ты со мной делаешь. – Я взял ее руку и прижал к ширинке, она сжала меня через штаны и провела несколько раз рукой вверх и вниз, не отрывая от меня своего взгляда и не испытывая никакой стыдливости. Закрыв глаза, я резко выдохнул сквозь зубы. – Черт возьми, Манюня! Прекрати если не хочешь прямо сейчас оказаться на этом столе с широко разведенными ногами и моим членом глубоко в тебе. – Тогда она, ничего не говоря, подняла свою руку и накрыла ею мою ладонь, все еще обхватывающую ее щечку. Тонкие пальчики девушки переплелись с моими. Этот простой жест сблизил нас гораздо больше, чем это сделали бы даже самые откровенные ласки. Опять легко провел губами по ее губам. Это не был поцелуй в полном его смысле. Мы дышали друг другом и это отзывалось в груди томлением и теплом. Вот она моя половинка. Вот почему я никого раньше не любил – я ждал ее. И хрен я ее теперь кому отдам…
– Убери-ка от нее свои руки! – Злобное рычание заставило нас вернуться на бренную землю.
– А вот и твой Цербер. – Медленно опустив руки, повернулся к Мише и натолкнулся на зверский взгляд, от которого, будь я не так крепок нервами, обмочил штаны или убежал поджав хвост. – Охрана не дремлет! – Я улыбнулся во весь рот, хотя у меня по отношению к нему было только одно желание – уничтожить. Стереть в порошок за то, что он может прикасаться к ней каждую ночь так, как я пока могу только мечтать; что он имеет право находиться рядом с ней круглые сутки, тогда как у меня есть всего несколько украденных минут. И за то, что помешал. Тряхнул головой, пытаясь прийти в себя и отбросить кровожадные мысли о расправе над соперником, протянул руку, – привет!
Миша, помешкав пару секунд, сжал ее как тисками, я в ответ сделал с его рукой то же самое.
– Не смей к ней прикасаться.
– Обязательно, как только она сама мне об этом скажет. – Мы сверлили друг друга глазами, пока не услышали:
– Ну, хватит уже. Что вы в самом деле? Как дети, честное слово. Вообще-то, я тоже здесь. А вы тут устроили… Давайте лучше завтракать. – Голос выдавал ее, как бы не старалась скрыть свое волнение. Да, это я заставил ее голос охрипнуть, глаза потемнеть, сердечко биться чаще, а щелочку между ножек стать мокренькой в ожидании меня. Все хватит, приказал я себе. Ну, типа, должно было помочь.
– Да, – поддержал я, – давай, что-нибудь съедим. Или кого-нибудь…
Мы разжали руки и вернулись к приготовлению завтрака. Маша сделала омлет с крабом, я нарезал бутербродов, а Миша сварил кофе. Я постарался отвлечь их и себя беззаботной болтовней, рассказом о том, куда именно мы поедем и что будем делать. Постепенно все успокоились и завтрак прошел тихо и мирно. Маша улыбалась моим шуткам, Миша молчал и хмурился. Почти как дружная семья, подумалось мне. Да уж, дружнее некуда.
Омлет оказался просто восхитительным. О чем незамедлительно сообщил всем присутствующим. На мою похвалу Маша ответила, что готовить ее научила мама, которая, несмотря на наличие больших денег, никогда не нанимала поваров, предпочитая лично заботиться о питании своей семьи. После еды Миша на минуту зашел к себе в комнату, скорее всего за оружием – как ни крути, а он находился на ответственном задании. А то, что охраняемый объект вызывает в тебе положительные чувства, делает задание только сложнее. Я не стал говорить, что у меня тоже есть оружие. Для этого еще не время. Маша тоже переоделась в удобный спортивный костюм и кроссовки. С Мишиной помощью, черт его подери, а не с моей! Хотя, если бы я начал помогать, то мы бы уже никуда не поехали. А как он ухмыльнулся, глядя на меня, когда Маша попросила его помочь? Твою ж мать! Не знаю, каким усилием мне удалось сдержаться и не подправить его рожу.