Если мы будем вместе...
Шрифт:
– Сама. – Опустила глаза, глубоко вздохнула и тихонько сказала, – я беременна. Четвертый месяц.
Мы с Серегой посмотрели на нее, так будто она сообщила о приземлении инопланетян (моему другу пришлось для этого полностью развернуться к нам). Сердце в груди подпрыгнуло, на секунду остановилось, а потом забилось быстрее обычного. Четвертый месяц. Она была уже беременна, когда ее похитили во второй раз.
– Не может быть! Ты же говорила, что не можешь иметь детей. – Взгляд Сергея метался по ее лицу, пытаясь понять не шутит ли она. Маша же по-своему поняла нашу реакцию, ее плечи поникли, не поднимая глаз, она прошептала еле слышно и как будто оправдываясь:
– Я была в этом уверена, ведь мы консультировались у известного профессора и он нас заверил, что детей у
– Как вам новость? – встрял Андрей Васильевич. – Впечатляет, не так ли? Я, знаете ли, тоже был в шоке, когда узнал. Как вы понимаете, определить, кто из вас является отцом ребенка пока что не представляется возможным. Так кто из вас самый смелый? Кто готов признать ребенка своим, зная, что на самом деле он может быть и не его вовсе?
– Я готов признать.
– Я отец ребенка.
Наши с Серегой ответы прозвучали одновременно, не успел Машин отец фразу закончить. Серега посмотрел на меня и ухмыльнулся, клоун. Сама Маша вздрогнула в моих руках, уткнулась в мою грудь и всхлипнула. Ну когда она уже научится нам доверять? Неужели действительно думала, что новость о ребенке нас отпугнет? Что мы просто так уйдем и бросим ее вместе с малышом?
– О, как! Неожиданно. – Хозяин дома продолжал над нами насмехаться. – Ну, раз у нас по-прежнему два кандидата, то выбор теперь за тобой, Манюня. Выбери одного их них, – он небрежно махнул рукой в нашу сторону, словно разговор шел о чем-то совсем незначительном, – и я разрешу тебе выйти за него замуж. В люди выведу, на работу к себе возьму. Ну, ты понимаешь, да? Только думай быстрее, у меня сегодня дел еще полно. – Мужчина демонстративно посмотрел на часы, словно и в самом деле, куда-то опаздывал.
Мы с Серегой переглянулись, потом посмотрели на Машу, притихшую и замершую каменным изваянием в моих руках. Кажется, она даже дышать перестала. Зато, я чувствовал, как бешено колотится ее сердечко. Прошло несколько секунд, которые мне показались вечностью. Я тоже боялся дышать, ожидая ее ответа. Кого из нас она выберет? Кому даст шанс иметь счастливую семью, а кого обречет всю оставшуюся жизнь вспоминать единственную любовь.
Наконец, девушка медленно выпрямилась, высвобождаясь из моих объятий, и развернулась лицом к отцу. Тяжело опираясь на трость, словно целый мир на плечах несла, сделала шаг в сторону, создавая между нами дистанцию. Мое сердце оборвалось. Не меня! Она выбрала не меня! Я хотел схватить ее за руку и остановить, вернуть обратно в свои объятия, рассказать, как сильно ее люблю и что не смогу без нее жить. Впервые за всю свою жизнь я не хотел мириться с обстоятельствами, плыть по течению. Каждая клеточка в моем теле стремилась за ней, но я не двинулся с места, только сжал кулак, испытывая желание впечатать его в морду родителя. Я не чувствовал ревности или обиды, кажется, в тот момент я вообще перестал чувствовать. Внутри была лишь гулкая пустота и понимание, что без Машеньки жизнь просто потеряет смысл. Глядя в глаза отцу, она проговорила твердым, звенящим от напряжения и эмоций, голосом:
– Ты просишь, принять решение? Так вот оно: однажды я уже сделала свой выбор и ни сейчас, ни когда-либо в будущем не собираюсь его менять. Я люблю обоих этих мужчин и быть хочу с ними обоими. – Я в изумлении не отрывал глаз от любимой. Она не переставала меня удивлять. И это я упрекал ее в отсутствии доверия к нам. Сам оказался не лучше. Мне еще нестерпимее захотелось прижать ее к себе, успокоить ласковыми словами и…
– Совсем сдурела, девчонка?! – Андрей Васильевич так заорал, что аж лицо побагровело, а я вздрогнул от неожиданности. – Ладно потрахалась немного с ними. На это я еще мог глаза закрыть. Там никто не знал, что ты моя дочь и ты могла делать все, что заблагорассудится. Но жить с двумя сразу, да еще и ребенка растить? Ты хоть представляешь, как это со стороны будет выглядеть? Это же позор! Как я людям буду в глаза смотреть? Каким местом ты вообще думаешь? Уж точно, не головой.
– Это мое решение и я его
– Вот, значит, как. Что ж, отлично! Но учти, я не нам ни копейки. Ты уйдешь отсюда в чем есть. А когда ты им надоешь и они вышвырнут тебя на улицу вместе с маленьким ублюдком или сама поймешь, что совершила глупость и захочешь вернуться, обратно не приму. – Я смотрел на мужчину и не мог понять, как можно быть настолько жестоким со своим единственным ребенком? На улице зима, а он выгоняет ее раздетую из дома. Но даже не это было главным – я видел, как жестокие слова ранят Машеньку. Эти раны не скоро исцелятся. Несмотря ни на что, она собрала силы в кулак и уверенно ответила:
– Значит так тому и быть, – девушка посмотрела на нас. – Пойдемте, нам здесь больше нечего делать.
– Действительно, нечего, – согласился Сергей, не отрывая презрительного взгляда от хозяина дома, а я только кивнул, поддерживая. Маша пошла к двери, спина ее была прямой, а подбородок решительно поднят, мы последовали за ней. Но стоило нам поравняться с Машиным отцом, как он заговорил совсем другим тоном.
– Ладно, подождите, я все понял. Вы все достойно прошли проверку. Теперь я вижу, что ваши чувства настоящие.
– Проверку?! – Маша, уже стоявшая на пороге, резко обернулась.
– Да, проверку. Прежде чем сообщить тебе о том, что они здесь, я разговаривал с каждым из них. Предложил хорошие деньги, чтобы они о тебе забыли. И, – он развел руками, – они отказались. Оба. Не буду тебе говорить, что мне предложили сделать с этими деньгами. – Савельев довольно усмехнулся, а сама Маша вопросительно посмотрела на нас. – Новость о ребенке их тоже не испугала, как ни странно. Крепкие орешки. Ну, а твое решение для меня самое главное. Я должен был выяснить, кому именно принадлежит твое сердце. Я, конечно, рассчитывал, что останется в лучшем случае кто-то один или ты сама в них разочаруешься. Но, раз уж ты выбрала их обоих, я могу только поддержать тебя и пожелать вам счастья и согласия.
Мы застыли в полном недоумении, слушая откровения Андрея Васильевича, не в силах вымолвить и слова. Первой пришла в себя Маша.
– Проверка?! Ты нас проверял? Как ты мог? Ты же видел, в каком состоянии я была и все равно сделал это!
– Это все только ради твоего счастья, милая. – В его голосе опять были те самые нежные и заботливые нотки, которые я слышал раньше. А еще вина. Но теперь я не знал верить ему или нет. Думаю, не стань он бизнесменом, то добился бы немалого успеха на актерском поприще. – Я должен был удостовериться, что им нужна именно ты сама, а не твои деньги, что они любят тебя и будут заботиться. Пожалуйста, поверь мне. Я никогда не хотел причинять тебе боль, но это было необходимо. Может быть когда-нибудь ты поймешь меня… вы все меня поймете и сможете простить. – И было в его голосе столько сожаления и горечи, что я поверил. Маша, видимо, тоже, потому что медленно подошла к отцу, опираясь на трость и, проговорив «Ох, папа…», обняла его. Он тоже очень аккуратно прижал к себе дочь и прошептал, целуя ее в висок, – прости, родная, прости. Ты – все, что у меня осталось. Я хотел, чтобы ты была счастлива. – По щеке мужчины покатилась слеза.