Если мы будем вместе...
Шрифт:
Миша
До тебя, до тебя
мне откуда было знать,
Что любить не перестать,
а дышать – не устать.
До тебя, до тебя
мне бы только дошагать,
Чтобы, глядя в небеса,
снова нам оживать.
Джанго, «До тебя»
Столица встретила меня мокрым снегом, временами переходящим в ледяной дождь, и промозглым ветром. Близились новогодние праздники и народу везде было
Я возвращался из очередной (или внеочередной, в зависимости от того, как на это посмотреть) командировки. Я загружал себя работой, насколько это было возможно, соглашался на все, что предлагали, а если не предлагали – напрашивался сам. Ситников, видя мое состояние, шел навстречу. Моей целью было измотать себя до такой степени, чтобы больше ни на что не оставалось сил – единственная возможность спастись от одиночества и пустоты, которые поселились в душе. Но это, честно говоря, мало помогало.
Меня окружали десятки людей – родственники, друзья, знакомые, сослуживцы. Кто угодно, кроме той, единственной, которая была мне нужна, как воздух. Несмотря на бесконечную занятость, все мысли мои были только о ней: как она, что делает, где и с кем проводит время? От мысли, что рядом с МОЕЙ любимой сейчас может находиться другой мужчина, обнимающий и целующий ее, говорящий нежные слова и заставляющий улыбаться и задыхаться от страсти, я готов был выть на луну. Это причиняло, прямо таки, физическую боль. Я засыпал с мыслями о ней и просыпался с ними же. Я находил покой только во сне, потому что там она была со мной, там я мог заботиться о ней, разговаривать и любить. Каждую ночь я просыпался в поту и возбужденный до предела, ощупывал свою постель и находил только холод и пустоту. Засыпая опять, я хотел никогда не просыпаться, но наступало утро и возвращалась горькая реальность. Мама, конечно тоже все видела, но с советами не лезла – понимала, что никакие советы тут не помогут – только тяжко вздыхала и качала головой.
Я поднял лицо к небу и закрыл глаза. Ледяные капли обжигали кожу, подтверждая, что я еще живой и могу чувствовать. Вспомнил, что почувствовал, когда меня представили к награде за поимку особо опасных преступников (тех самых, что похитили Машу и издевались над ней) и невесело усмехнулся. Ничего. Я не почувствовал совсем ничего. Мне было наплевать и на награды, и на звания, потому что рядом со мной не было любимой, которая бы разделила мою радость.
Некоторое время я просто стоял не шевелясь. Со стороны это, наверное выглядело странно, но меня мало волновало, кто и что обо мне подумает. Жизнь не стоит на месте и мне пора двигаться дальше. Я слегка тряхнул головой, прогоняя безрадостные мысли и еще более безрадостные видения и поспешил в здание аэровокзала. Весь мой багаж составляла небольшая дорожная сумка, помещавшаяся в ручную кладь, поэтому мне не пришлось стоять в очереди за багажом. Я получил свое оружие и сразу направился к выходу.
Сегодня я еще должен был успеть в Управление – Ситников ждал доклада об успешном завершении очередного задания. Еще надо позвонить маме, как она там в США? Да, представляете, буквально через неделю после отъезда Маши, мне позвонили из какого-то фонда то ли «Дарим жизнь», то ли «Помогаем жить», я не запомнил. Да, это было и ни к чему. Они сообщили, что есть люди, готовые покрыть все расходы, связанные с операцией по установке искусственной почки. От нас надо было только согласие и заключения наших медиков о возможности такой операции. Даже визу они делали сами. Для нас это был как подарок небес. Конечно, мы согласились и вот уже три недели мама находится в заграничной клинике.
Погруженный в свои мысли я подошел к автобусу в город, который стоял в нескольких метрах от здания аэропорта, ожидая пассажиров. Я занял одно из свободных мест и, вспомнив про телефон, перевел его в обычный режим. Не прошло и пяти минут, как аппарат ожил и на экране высветился незнакомый номер.
– Слушаю.
– Михаил Лисин? – Отозвался мужской голос, почему-то показавшийся мне знакомым. Сердце екнуло не понятно от
– Я.
– Савельев на связи.
– Андрей Васильевич?! Что с Машей? Она в порядке? – Вопросы вырвались раньше, чем я успел сообразить. Теперь сердце сделало мертвую петлю, упав в район пяток, а потом бешено заколотившись в горле. Я подпрыгнул со своего места, собираясь бежать… Куда? Да кто его знает?
– С Машей все в порядке. Она жива и здорова. – Мне показалось или он усмехнулся? – Я хотел бы с вами поговорить, вы не против встретиться, допустим, завтра часика в три?
– Конечно. – Язык реагировал быстрее мозга.
– Тогда договорились. – Он продиктовал адрес и заставил повторить. – Важно, чтобы вы явились в назначенное время. Я человек занятой и не хотел бы из-за вас переносить другие встречи.
– Конечно, – повторил я, а потом поспешно добавил, – с Машей точно все в порядке?
– Абсолютно, как я уже и говорил, – и повесил трубку, не прощаясь.
Несколько минут я стоял, тупо глядя в погасший экран, потом рухнул обратно на сиденье и прикрыл глаза. Машенька, любимая, родная. Сколько раз днем и ночью мне казалось, что она зовет меня и Сергея. Тогда, почти три месяца назад, узнав в больнице, что отец увез Машу в столицу, мы понеслись следом. Наспех покидав в сумки необходимое, через час мы были в аэропорту, а еще через два – летели за ней. Мне понадобилось два дня и все мои (к сожалению, пока еще не очень обширные) служебные связи, чтобы выяснить, что на следующий же день после возвращения семейство Савельевых, в количестве двух человек, выехало из страны в сторону одного из популярных тропических курортов. Это был удар ниже пояса, потому что и я, и Сергей были невыездными. Мои чувства были сродни тому, когда на большой скорости врезаешься в бетонную стену: шок, непонимание, почему так произошло и боль. Чертов олигарх все просчитал и спрятал ее там, где мы не могли до нее добраться. Умом-то я понимал, почему Савельев это сделал: ни мы сами, ни наши с Машей отношения не вписывались в представление богатого родителя о счастье дочери. Да, еще и защитить не смогли девушку, нарушили обещания, которые давали и ему, и ей. Но не понимал, почему сама Маша согласилась уехать. И сердце никак не хотело мириться с потерей. Оставалось только ждать, когда они вернуться (не могут же они остаться там насовсем) и надеяться, что это произойдет как можно скорее. И мы ждали, созваниваясь по несколько раз в неделю. Мне должны были сообщить, если Савельевы пересекут границу России.
Тогда же я познакомил маму с Сергеем и все рассказал.
– О! – только и смогла она сказать. Но быстро взяла себя в руки и, оглядев нас обоих усмехнулась, – я понимаю, почему она не смогла выбрать только одного. Молодец, девочка.
Опомнившись, я набрал номер Сергея, но он оказался недоступен. Я так и не дозвонился до него ни в этот день, ни на следующий…
На следующий день без пяти минут три я остановил машину возле красивых кованых ворот особняка Савельевых (по-другому это строение и не назовешь). Нажал на кнопку домофона и через минуту тяжелые створки открылись, пропуская меня на закрытую территорию. Большой красивый дом в три этажа стоял посреди обширного ухоженного сада. Было заметно, что создавался он не дорогостоящими дизайнерами, а чьими-то заботливыми руками. Наверное, Машиной мамой. Дом не был вычурным, как сейчас любят богатеи. Он выглядел очень уютным и уже был украшен к празднику. На крыльце меня ждал высокий широкоплечий парень в строгом костюме. Видимо охранник.
– Михаил Лисин? – осведомился он, с подозрением разглядывая меня. Дождавшись утвердительного кивка, быстро проверил меня на наличие оружия. – Андрей Васильевич ждет вас, идите за мной. – Мы вошли в дом. Изнутри он оказался еще уютнее, чем снаружи: все в интерьере было подобрано с большим вкусом и любовью, приятно пахло хвоей от развешанных повсюду гирлянд из еловых ветвей. Я начал крутить головой, надеясь увидеть ту, ради которой я сюда и приехал. Но Машеньки нигде не было видно. Либо отец не сказал ей, что я приеду, либо она не хочет меня видеть. Последнее предположение полоснуло ножом по сердцу. Я даже не представлял, как буду жить дальше, если я окажусь ей больше не нужен. Решил не поддаваться отчаянию раньше времени. Кроме того, было любопытно, для чего я понадобился уважаемому господин Савельеву.