Если он неотразим
Шрифт:
Когда Олдус помахал им, чтобы они подошли, Хартли захотелось ринуться к этим людям, но он сдержался. Ему не терпелось передать имеющуюся у него информацию. Мужчины были высокие, один стройнее, у обоих темные волосы, и оба смотрели на него с легкой улыбкой на лицах. Хартли хмуро посмотрел на Олдуса, стоявшего рядом: интересно, что же такое он сказал этим людям?
— Хартли, позволь представить тебе барона Старкли, сэра Леопольда Уэрлока, и его кузена, Бенеда Вона. Сегодня тебе не понадобится мой бойкий язык, Харт.
— Позвольте посмотреть, что там нарисовала наша маленькая
— Она и сейчас хорошо рисует, — сказал Хартли и вручил им рисунки.
С плохо скрытым нетерпением он ждал, пока новые знакомые изучали рисунки. Было на удивление трудно подавить в себе желание поинтересоваться, какими дарами они обладают. Ясно, что Леопольд имеет рыцарское звание, однако Хартли никогда не встречался с этим человеком, и это только подтверждало слухи о том, что Воны и Уэрлоки держатся замкнуто. Знает ли начальство о даре этих людей и принимает ли оно их, гадал он.
— Она усовершенствовала свое искусство, — сказал Леопольд, сворачивая рисунки в трубочку и засовывая их в карман своего длинного плаща. — Если вы позволите, мы поможем вашим людям.
— Вы знаете моих людей?
— Мы сталкивались с ними несколько раз за последние три года.
— И как много членов вашей семьи работает на правительство?
— Не много, но есть еще те, кто поддерживает нас в работе. И прежде чем вы спросите, отвечаю: мы неохотно демонстрируем свой дар. Такая открытость помешала бы нам в работе. Я рад, что вы так легко признали способности наших родственников.
Хартли вздохнул:
— Не сказал бы, что это было так легко, но доверие пришло вскоре после того, как мы познакомились. Со мной это случилось после того, как я увидел Алтею, погруженную в видение, а потом она рассказала о событиях, о которых не могла знать. — Редгрейв слабо улыбнулся. — Что же касается Яго и его призраков, я верю, что он действительно их видит. Слава Богу, я их не вижу.
Бенед кивнул:
— Я всегда радовался, что у меня нет дара видеть призраков.
Хартли хотелось спросить, каким же даром обладает этот высокий человек, но он удержался от вопроса. В глазах сэра Леопольда мелькнула веселая искорка — значит, он понял, что Хартли борется со своим любопытством. Они поговорили о том, как связаться с людьми Хартли, и обсудили план возвращения племянников домой. Потом новые знакомые ушли.
— Как ты понял, что именно их мы ищем? — спросил Хартли Олдуса, когда они возвращались к карете.
— Имен их я не знал, знал только, где их можно найти и как они выглядят, — ответил Олдус. — Я начал рассказывать свою историю, а Леопольд сказал, чтобы я не лгал и просто рассказал ему всю правду. Потом он представился и представил Бенеда, и я перестал скрывать правду.
— Откуда он узнал, что ты лжешь? — спросил Джиффорд. — Никому не удается понять, когда ты лжешь. Ты в этом мастер.
— Значит, это дар, — опередил Олдуса Хартли. — Он может чуять ложь, каким бы искусным ни был лжец. Очень полезный дар. Интересно, знает ли об этом его начальство?
— Должно быть, догадывается, — сказал Олдус. — Так же как Уилсетт догадался, что мы получили информацию о Клодетте благодаря дару, достаточно мне было упомянуть имя Вонов. Думаю, в нашем правительстве многие, по крайней мере те, на кого мы работаем, уже знают о Вонах и Уэрлоках.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что рассказал ему об Алтее и Яго.
— Много я ему не рассказывал, только упомянул их имена, и тут все его сомнения исчезли. Он понял, откуда у нас такие сведения о Клодетте, но не стал расспрашивать, а я не стал ему говорить. Очевидно, не только эта семья умеет хранить секреты. — Олдус пожал плечами и забрался в карету. — Может, просто никому не хочется признаваться первым, что он верит в чудеса?
— Это я могу понять. Слишком многие верят в колдунов или боятся их. Ни один человек, желающий получить повышение по службе, не захочет говорить о том, что он не только верит в подобные вещи, но и готов ими воспользоваться. Он выставит себя на посмешище и вскоре окажется всего лишь секретарем в каком-нибудь отделе.
— Это правда. Я, конечно, не собираюсь рассказывать о даре моей жены.
Хартли сдержал смех, увидев лица друзей. От удивления они просто рты разинули. Они долго молчали, потом первым заговорил Олдус, и Хартли это нисколько не удивило.
— Ты сделал предложение Алтее? — спросил Олдус.
— Пока нет, но скоро сделаю, — ответил Хартли. — Я — последний из Гревиллов, не считая дальних родственников. Если Байяр все еще жив, то он не сможет стать моим наследником, потому что сейчас вышел закон об ограничении права на собственность. Мне нужна жена. Это я знаю с того дня, как похоронил своего брата. Только тогда я думал, что у меня еще есть время. Да мне никогда и не встречалась женщина, при виде которой мне в голову пришло бы слово «жена».
— До Алтеи?
— Да, до Алтеи. Я знаю, наш ребенок будет обладать таким же даром, но после встречи с ней и Яго, а теперь еще и с двумя ее кузенами это меня уже не беспокоит. Должен признать, что когда мысль о женитьбе впервые пришла мне в голову, я сразу же отбросил ее. Но она возвращалась ко мне снова и снова. Мне с Алтеей так хорошо, как не было никогда ни с одной из женщин.
— Не очень-то романтично, — буркнул Джиффорд.
— Да, не очень. Вот я и решил, что мне нужно поухаживать за ней. — Хартли засмеялся и покачал головой: — И тут я понял: мне известно, как соблазнять дам, но я никогда по-настоящему не ухаживал. А теперь, когда, Бог даст, Жермен и Байяр смогут вернуться домой, жена мне будет нужна еще больше.
— Играть роль матери для твоих племянников — для этого Алтея слишком молода.
— Да я никогда и не попросил бы ее об этом. Но она может помочь им хотя бы просто вернуться в светское общество, к которому они принадлежат от рождения.
— Ты ее любишь? — спросил Джиффорд.
— О да. Она мне нравится, мне приятно ее общество, я доверяю ей. Поскольку я собираюсь быть верным мужем, то, думаю, такие вещи гораздо важнее, чем страсть, которую два человека воспринимают по-разному и которая слишком часто используется для того, чтобы обидеть или поймать в ловушку.