Если он поддастся
Шрифт:
После того как она наполнила бокалы, Брент обнял ее и привлек к себе.
– Мне нужно кое-что сказать тебе.
– Ты уже позаботился о том, чтобы наказать тех, кто участвовал в преступлениях твоей матери? – Несмотря на все благие намерения, она прижалась к нему, наслаждаясь теплом его сильного тела.
– Почти. Но я хотел поговорить о нас с тобой.
«Я не так это себе представлял», – с раздражением подумал Брент. Он планировал устроить романтический ужин, потом заняться любовью, а потом, вслед за предложением руки и сердца, должна была последовать тихая ласковая беседа. А сидеть вот так в гостиной, куда через дверь доносились голоса слуг, пакующих вещи, – что в этом романтичного? Но лучше не тянуть время. Он не мог сейчас бросить все и помчаться за ней в Миртлдаунс, чтобы несколько недель потратить на ухаживания, но ему не хотелось, чтобы она уехала и не узнала о его чувствах.
– О нас? – переспросила Олимпия. – А что именно о нас, Брент? После того как Агата оказалась в безопасности, ты и не заикался о том, что существуем «мы».
– Разве? Я ведь стал твоим любовником. – Он поморщился, когда Олимпия, вскинув бровь, насмешливо взглянула на него. – Отлично! Может быть, это и не самое главное. Проклятие, Олимпия! Я люблю тебя!
Ее это признание напугало и развеселило одновременно.
– Проклятие, Брент! А я люблю тебя!
– Правда?
– Правда.
– Значит, ты выйдешь за меня?
– Нет.
Брент отстранился в изумлении. Как же так?.. Она ведь только что призналась ему в любви…
– Ты не хочешь, чтобы у тебя был муж, да? – Он понимал, что Олимпия – женщина сильная и независимая, но не предполагал, что ей не захочется выходить замуж.
– Лучшего мужа, чем ты, мне не надо. – Она погладила его по щеке. – Я сказала, что люблю тебя. В отличие от других я такими словами не бросаюсь. Я люблю тебя всем сердцем и…
Поцелуем он заставил ее замолчать. Прильнув к нему, Олимпия наслаждалась этим моментом близости. Как только поцелуй прервался, она выскользнула из объятий Брента и поднялась. Не решив, что скажет дальше, Олимпия взяла бокал с вином и осушила до дна. Осторожно поставив бокал на стол, посмотрела на Брента и не очень удивилась, увидев, как он, насупившись, разглядывает ее.
– Да, я люблю тебя, не сомневайся. Но все равно не выйду за тебя. Пока не выйду. Понимаешь, я ни за что не свяжу свою жизнь с человеком, который хранит в своем сердце призрак.
– Призрак?
– Призрак Фейт – вернее, скорбь и вину за ее гибель. От этого ты все никак не можешь освободиться. И еще – тот груз, который взвалил на себя за эти две последние недели. Ты так много тащишь на себе! Такое впечатление, что внутри у тебя еще один человек, который чуть ли не до земли сгибается под этой тяжестью.
– Но, Олимпия… – Брент замолчал, потому что она приложила палец к его губам.
– Послушай меня. Я всегда буду любить тебя, но мне нужен ты весь. Я не собираюсь делить тебя с призраком другой женщины или с чувством вины, что живет в глубинах твоего сердца. Очисть его, Брент. Сбрось с себя эту власяницу, которую носишь на себе как рыцарские доспехи. Простись с Фейт и попроси у нее прощения, если тебе от этого станет легче. Хотя мне не кажется, что ты в чем-то виноват. Возвращайся ко мне, когда покончишь с этим, когда этот груз больше не будет давить на тебя. И тогда я выйду за тебя замуж без колебания.
Брент смотрел ей вслед, когда она выходила из комнаты, и не знал, что сказать, чтобы остановить ее. Он так и сидел, прислушиваясь к грохоту колес отъезжавшего экипажа. Потом допил вино, поднялся и вышел из дома. Постоял на обочине дороги, невидящими глазами глядя в ту сторону, куда уехала Олимпия.
– Надеюсь, вы не будете опять лишать меня кареты. – Рядом с ним оказался Орсон.
– Лучше за ней не гнаться, – сказал граф. – Олимпия все равно не выйдет за меня.
– Неужели? Хм, странно…
– Она сказала, чтобы я приходил к ней с чистым сердцем. – Брент вдруг разозлился.
– А… ну конечно!
Брент снова взглянул на Орсона.
– «Конечно»? Что это означает? Чистое сердце? Но разве я ей его не предложил? Разве этого не достаточно, чтобы доказать, что оно принадлежит ей? Она стала говорить о призраках, о чувстве вины, а потом встала и уехала.
– Она отказалась выходить за вас вообще или только в данный момент?
– В данный момент. Сказала, что я должен очистить свое сердце! Сестра говорит то же самое, и провалиться мне на этом месте, если я понимаю, о чем они говорят.
– О прошлом, милорд. Вы слишком цепляетесь за прошлое. Что же касается чувства вины… О да, вы несете на плечах груз, который уже давно мог бы сломать вас. Я знаю, что вы пережили и кем была ваша мать. Но во всем виновата она. Никто другой. Вот это вы должны уяснить и принять для себя. Отбросьте мысли насчет того, что «я мог бы это сделать», или «мне нужно было это сделать», или «я должен был бы это сделать». Примиритесь с тем, что произошло.
– Слишком часто возникает мысль о том, что я мог бы кое-что сделать по-другому.
– Так было всегда, и всегда так будет. Это в вас говорит чувство вины. Такое случается. Все очень просто. Что-то случилось, и вам нужно сделать все, что в ваших силах, чтобы исправить это. Если потребуется отдать свою кровь целиком, чтобы не чувствовать себя виноватым, – так и поступайте. От этого вам станет намного легче, и вы увидите, что тяжесть незаслуженной вины не гнет вас к земле. И тогда вы получите свою Олимпию.
Брент посмотрел ему вслед. Орсон же пересек улицу и сел в поджидавшую карету, где уже сидели уличные мальчишки Олимпии, махавшие ему руками. И Брент помахал им в ответ.
– Очисти свое сердце, – пробормотал он себе под нос. Потом приказал своему кучеру отвезти его домой и забрался в карету. Он представлял, что должен сделать, но сомневался, что сумеет добиться успеха. Но если это единственный способ заполучить Олимпию, то тогда он сделает все, что в его силах. А потом отправится к ней, поставит перед фактом, и ей придется выйти за него без колебаний, как она сама говорила.
– Ты уверена, что поступила правильно? – спросила Энид.