Если останемся живы
Шрифт:
– Я ненадолго, - прибег Корин к спасительному присловью, стершемуся от частого употребления, как старинная монета.
– Могу я узнать, куда?
– В Россию.
– О, Россия, это чудесно, - мечтательно проговорила Стефи, пока Корин торопливо кидал в чемодан дорожный скарб.
– Я с детства туда рвалась.
Кремль, Большой театр, Сталин, Берия... Это так романтично!
Корин оторвался от чемодана, обнял ее за плечи.
– Стефи... Мне нужно ехать.
– Конечно, я понимаю, - Стефи выскользнула
– Свободный мир под угрозой, и кроме тебя, спасти его некому.
– Послушай, - с раздражением начал Корин, но осекся, посмотрев в ее глаза. Она не иронизировала, она была абсолютно серьезной! В ее взгляде не было ничего, кроме понимания и любви... Корин растерялся.
– Я не собираюсь удерживать тебя, - продолжала Стефи.
– Единственное, о чем прошу, - возьми меня с собой.
– Стефи, это невозможно! Предстоит опасная работа, и я...
– он умолк, не зная, как еще аргументировать отказ. Опасностью ее не напугаешь...
– Ты слышала, что сказал Коллинз. Вылет через час.
А виза, билет? Москва - не Лондон, туда так запросто...
– Коллинз сделает это для тебя, - мимоходом бросила Стефи, точно речь шла о покупке билетов в Диснейленд.
– А если нет, я полечу другим рейсом.
– Только не это!
– Корин в отличие от Стефи знал, с кем имеет дело, предполагал, что за ним и за ней могут следить. А ведь она не шутит, она полетит в Москву.
– Подумай, сколько пользы я смогу тебе принести, - уговаривала она. Тебе понадобится расторопный и симпатичный помощник...
Корин застегнул браслет часов. Минутная стрелка была неумолима.
– Ладно, поехали, - решился он.
– Только никаких сборов. Возьми побольше денег, все необходимое купим на месте.
Коллинз нахмурился, увидев выходящих из подъезда рука об руку Корина и Стефи. Он перегнулся через спинку сиденья и открыл заднюю дверцу.
– Мисс Джонсон проводит нас до аэропорта?
– холодно осведомился он.
– Нет, - ответил Корин.
– Мисс Джонсон летит со мной.
– Вы с ума сошли, Корин, - разъярился Коллинз.
– Вы что, собрались на пикник?
– Хочу напомнить, Фрэнк, что я не состою на довольствии у вашего Президента, - холодно сказал Корин.
– И я буду действовать, как считаю нужным. С вами, без вас ли - это уж сами определяйтесь.
Они успели заехать к Аллендейлу и подобрать документы для Стефани.
5
Страх, боль, тяжелый неясный гул.
Гул был похож... на отдаленный рев запущенных одновременно реактивных двигателей. Он звучал не в ушах, а переваливался, перекатывался внутри черепной коробки, как мягкий серый мешок, давящий, удушающий. Но еще хуже становилось, когда он прекращался на долгие мгновения - тогда его место занимал пронзительный, невыносимый звон.
И гул, и звон имели одно стремление, были подчинены одной цели: причинить боль, превосходящую все представления о
Черный квадрат качался и крутился перед глазами Шалимова, бессмысленное черное поле, гравитационный проход в иное измерение. Скорее бы туда, на ту сторону... Где не будет боли, не будет ничего...
Шалимов не знал, где он, не помнил, что с ним произошло. Размытые картины то и дело всплывали из мрака подсознания и погружались обратно, как в мучительном сне. Что это - возвращение памяти или продолжение бредовых галлюцинаций?
Его не покидало тоскливое ощущение утраты.
В каком бы положении он ни очутился сейчас, впереди ждало что-то очень плохое, то, о чем нельзя вспомнить, потому что это воспоминание будет хуже боли и страха.
Черный квадрат становился контрастнее, как будто настраивали испорченный телевизор. Он и оказался экраном, но не телевизионным экраном компьютерного монитора. Ноги и руки Шалимова были прикованы к разлапистому металлическому сооружению, словно его распяли на спине гигантского паука.
В сектор обзора попадал потолок с мощным созвездием бестеневых ламп, как в операционной, белая дверь и часть стены. Голову сдавливало что-то вроде шлема, пучки цветных проводов отходили от него и исчезали в недрах загадочной машины со множеством циферблатов и переключателей. У медиков в Звездном городке Шалимов вдоволь насмотрелся на диковинную аппаратуру, но такое видел впервые.
В комнате было холодно, стоял резкий запах озона, как после сильной грозы. Андрей покосился на окно - движение зрачков снова опрокинуло его в озеро пронзительного звона, но он отметил, что окно забрано решетками и выходит в парк - по крайней мере, там были деревья. И только сейчас в поле зрения возникли двое мужчин в белых халатах.
Один прижал к левой стороне груди Шалимова обыкновенный медицинский стетоскоп, другой оттянул нижнее веко и посветил зеркальцем в глаз.
Это врачи? Он в больнице? Что же произошло?!
– С ним все в порядке, - сказал один.
– Можем начинать, - кивнул другой.
Они говорили ПО-РУССКИ!
– Где я?
– с усилием проворочал языком Шалимов, истратив все энергетические ресурсы на два коротеньких слова родной речи. Во рту у него держался противный кисловатый вкус, но он не мог определить, с чем этот вкус у него ассоциируется.
Люди в белом переглянулись.
– Не волнуйтесь, Андрей Андреевич, - произнес тот, что был постарше. Вы еще не совсем пришли в себя после катастрофы. Постепенно к вам вернется память о подлинных событиях. К сожалению, в вашем состоянии возможны проявления так называемых ложных воспоминаний - вам будет казаться, что вы помните то, чего на самом деле никогда не было, причем эти мнимые воспоминания совершенно реальны. Не доверяйте ничему, что сейчас воспроизводит ваше сознание. Вы больны, мы вылечим вас.