Если спросишь, где я: Рассказы
Шрифт:
— А мне до сих пор его жаль, — сказала Терри.
— Просто какой-то кошмар! — выпалила Лаура. — Ну, а что же случилось после того, как он выстрелил в себя?
Лаура работала секретарем в суде. Мы с ней и познакомились, так сказать, на профессиональной почве. Как-то само собой получилось, что я за ней начал ухаживать. Ей тридцать пять — на три года моложе меня. Мы любим друг друга, и еще нам всегда очень хорошо вместе. Мне с ней легко.
— Так что же случилось? — переспросила Лаура.
Мэл продолжил свой рассказ:
— В общем, заперся в номере и выстрелил себе в рот. Кто-то услышал звук выстрела и сообщил управляющему мотеля. Комнату открыли запасным ключом, увидели, что произошло,
— Так кто из вас победил, ты или она? — спросила Лаура.
— Он при мне умер, — ответила Терри. — Он так и не пришел в сознание. Но я все равно сидела рядом. Кроме меня, у него никого больше не было.
— Он был опасный тип, — сказал Мэл. — Если ты по-прежнему думаешь, что это любовь — дело твое.
— Но это действительно любовь, — настаивала Терри. — Да, я признаю, что это странная любовь. Но ведь он хотел за нее умереть. Собственно говоря, он этого добился.
— А я вот уверен на все сто, что любовью там и не пахло, — ответил Мэл. — Мы ведь не знаем точно, почему он покончил с собой. Я видел много самоубийств, и никогда нельзя было сказать наверняка, почему эти люди наложили на себя руки.
Мэл забросил руки за голову и откинулся на стуле.
— Никакая это не любовь. Если тебе нравится так думать, пожалуйста.
— Мы тогда сильно напугались. Мэл даже составил завещание и написал письмо своему брату в Калифорнию, — его брат раньше был зеленым беретом. Так вот, Мэл написал ему, кого искать, если с ним, с Мэлом, что-то случится, — сказала Терри.
Она сделала глоток и продолжила:
— Но Мэл прав — мы и впрямь жили как беглые преступники. Мы очень боялись. Ты ведь боялся, правда, дорогой? Я даже однажды в полицию позвонила, но они ничем помочь не могли. Сказали, что они вмешаются, только если Эдд сделает чего-нибудь противоправное. Это же просто смешно!
Она вылила остатки джина себе в стакан и помахала пустой бутылкой. Мэл встал из-за стола, подошел к шкафу и достал непочатую.
— А мы с Ником знаем, что такое любовь, — вставила Лаура. — Конечно, в нашем понимании. — Она слегка толкнула коленкой мое колено. — Ну давай, теперь ты должен высказаться, — Лаура улыбнулась.
Вместо ответа я взял ее руку и поднес к губам. Я устроил целое шоу из этого поцелуя — все развеселились.
— Мы очень счастливы вместе, — сказал я.
— Так, ребята, перестаньте. Тошно смотреть. У вас что, до сих пор медовый месяц? Что с вами такое, что вы все никак не опомнитесь от счастья? Подождите еще — увидите. Сколько вы уже вместе? Год? Чуть больше?
— Скоро полтора будет, — улыбнулась Лаура, вся покраснев.
— Вот-вот, — сказала Терри. — Подождите чуть-чуть.
Она подняла свой стакан и внимательно посмотрела на Лауру. Потом рассмеялась:
— Да я же шучу.
Мэл открыл новую бутылку и обошел стол кругом, наполняя стаканы.
— Так, ребята, держите. У меня есть тост. Хороший тост. Давайте выпьем за любовь. За настоящую любовь, — сказал Мэл.
Мы чокнулись.
— За любовь! — повторили мы.
На заднем дворе залаяла одна из собак. О стекло бились ветки осины, которая росла под окном. Послеполуденное солнце наполняло собой пространство, создавая ощущение легкости и благодати. Было такое чувство, будто мы находимся где-то совсем в другом месте, в волшебной стране. Мы снова подняли стаканы и улыбнулись друг другу, словно дети, замышляющие что-то запретное.
— Я расскажу вам, что такое настоящая любовь, — сказал Мэл. — Есть у меня один хороший пример. Я вам расскажу, а вы уж потом сами делайте выводы. — Он подлил себе еще джина, бросил в стакан еще один кубик льда и дольку лайма. Мы ждали, потягивая джин маленькими глоточками. Колено Лауры вновь прикоснулось к моему. Я положил руку на ее теплое бедро.
— Что мы вообще знаем о настоящей любви? — снова заговорил Мэл. — Я думаю, что в любви мы все просто новички. Мы признаемся друг другу в любви, и мы действительно любим, кто же спорит. Я люблю Терри, а она меня, и вы, ребята, тоже друг друга любите. Вы, конечно, поняли, о какой любви я толкую. О физической, о том чувстве, которое заставляет тебя выделить из толпы именно этого человека, об ощущении счастья оттого, что этот человек существует на свете. Плотская любовь — ее можно назвать любовью сентиментальной, — в том смысле, что изо дня в день ты испытываешь нежность и привязанность. Иногда мне трудно представить, что я любил и свою первую жену. Да, это так, я знаю, что любил. Я думаю, что в этом отношении я почти как Терри. Я имею в виду Терри и Эдда. — Мэл задумался, потом продолжил: — Когда-то мне казалось, что я люблю свою жену больше жизни. А теперь я ее просто ненавижу. Это правда. Как это объяснить? Что стало с той большой любовью? Что с ней стало, вот что не дает мне покоя. Много бы я отдал за ответ на этот вопрос. Потом этот Эдд. Да, мы опять возвращаемся к Эдду. Он настолько любит Терри, что пытается ее убить, а заканчивается все тем, что он убивает себя. — Мэл замолчал и отпил из стакана. — Вы, ребятки, вот уже полтора года вместе, и вы любите друг друга. Этого только слепой не заметит. Вы прямо светитесь любовью. Но вы оба, до того как встретились, любили кого-то еще. И оба были семейными людьми, точно так же как и мы с Терри. И вы, вполне вероятно, еще до свадьбы кого-то любили. Мы с Терри вместе уже пять лет и четыре года, как женаты. Но ужас в том, — ужас и одновременно благо, некая спасительная сила, если можно так выразиться, заключается в том, что если с одним из нас что-нибудь случится, — простите, что я об этом говорю, но тем не менее… Так вот, если с одним из нас что-то случится, другой погрустит какое-то время, ну, вы понимаете, а потом придет эта спасительная сила, и он вновь полюбит, полюбит кого-то еще. И все это, вся эта любовь, о которой мы сейчас говорим, станет лишь воспоминанием. Может, и воспоминания не останется. Ну что, я не прав? Совсем-совсем? Если вы так думаете, то скажите мне прямо. Мне нужно это знать. Потому что я ни в чем не уверен и сам это признаю.
— Мэл, боже мой, — сказала Терри. Она потянулась к нему и взяла его руку. — Ты что, уже напился? Дорогой? Ты пьян?
— Солнце мое, я просто рассуждаю вслух, — ответил Мэл. — Мне совсем не обязательно быть в стельку, чтобы говорить о том, что вертится у меня в голове. Мы ведь просто разговариваем, правда? — Он посмотрел ей в глаза.
— Милый, я ведь не критикую тебя, — ответила Терри.
Она взяла свой стакан.
— Позволь тебе напомнить, у меня сегодня выходной. Слышишь? Выходной у меня, — сказал Мэл.
— Мэл, мы тебя все очень любим, — сказала Лаура.
Мэл поднял глаза на Лауру. Он посмотрел на нее так, как будто не узнал, как будто это какая-то незнакомка.
— Взаимно, Лаура, — помолчав, выдавил из себя. — Ник, я тебя тоже очень люблю. Знаете, ребята, вы — наши самые близкие друзья.
Он поднял стакан.
— Итак, — продолжил Мэл, — я хотел вам кое-что рассказать. В качестве доказательства своей точки зрения. Все это произошло два месяца назад и до сих пор не выходит у меня из головы, и мне стыдно делается, когда мы рассуждаем так, будто уверены в том, о чем именно говорим, когда речь идет о любви.