Если судьба выбирает нас…
Шрифт:
Да и к чему загадывать? Все равно эвакуационная комиссия через два дня.
3
Свершилось! Меня выписывают!
Привычная уже процедура комиссии закончилась тем, что все члены сего благородного собрания пришли к консенсусу по поводу моего выздоровления.
Меня похвалили, поздравили и попросили завтра утром зайти за выписным листом в канцелярию главного врача.
После чего мы распрощались и я вышел в коридор. В очереди я был последним, по лазаретной традиции
– Ну что, Саша? – поинтересовался Генрих, сидевший на колченогом стуле, ожидая меня. Комиссию он прошел раньше и теперь грустил, огорошенный решением оставить его в госпитале еще на месяц. Он-то надеялся получить «домашнее лечение»…
– Признан годным для несения службы, – процитировал я вердикт. – Сказали, завтра зайти за документами – и адью!
– Даже не знаю – завидовать тебе или сочувствовать?
– Сочувствовать? Что за упаднические настроения, господин поручик?
– Ладно! Идем! И не забудь: с тебя «отходная».
– Предлагаю, дабы не прятаться от врачей, отпраздновать мою выписку в каком-нибудь приятном месте!
– А ты уверен, что меня выпустят из нашего богоугодного заведения, дабы я смог насладиться твоим обществом?
– Не волнуйся! Со мной – выпустят! – Моя уверенность отнюдь не была показной: ведь с санитарами я договорился заранее…
Получив выписной лист, я направился отметить его у военного коменданта госпиталя капитана Лютца.
Капитан встретил меня весьма приветливо, и мы мило поболтали о всяких пустяках, присущих лазаретной жизни. Зарегистрировав выписку, комендант забрал у меня выписной лист и под расписку вручил предписание. На этом мы и распрощались.
Перед уходом я зашел в палату к Литусу.
Генрих увлеченно играл в шахматы с доктором Финком. В последнее время они очень подружились, чему я был несказанно рад. Теперь моему другу будет не так скучно коротать время в нашей уютной маленькой палате. Все потому, что, пока я долечивался на дому, к Литутсу подселили тяжелораненого офицера-пулеметчика. Бедняга был ранен в шею и для полноценного общения никак не годился ввиду временной неспособности говорить.
– Здравствуйте, господа!
– Здравствуй, Саша! – обрадованно вскинулся Генрих.
– Добрый день, Александр Александрович, – поприветствовал меня Финк.
– Я вижу, что вы с толком проводите время?
– Да. Теперь у нас с Якобом Иосифовичем ежедневный турнир! – похвастался Литус.
– И кто выигрывает?
– Двенадцать против семнадцати в пользу поручика! – с притворным сожалением посетовал доктор. – Но возможности для реванша я не исключаю!
– Получил предписание? – живо поинтересовался Генрих.
– Вот! – Я достал из нагрудного кармана свернутый листок.
– И что там?
– Полюбуйся сам! – ответил я, протягивая другу бумагу.
Едва выйдя от Лютца, я тотчас же развернул предписание с целью узнать свою дальнейшую судьбу:
«Ноября 1-го 1917 года
Никаких неожиданностей. Все банально и предсказуемо. Чего-то подобного я и ожидал, наблюдая дома преувеличенное равнодушие отца и спокойствие мамы в преддверии решения эвакуационной комиссии. То есть подсознательно я чувствовал некоторую неестественность, но, занятый самокопанием и историческими изысканиями, не придал этому значения.
Вывод напрашивался сам: «Папа похлопотал».
4
Из здания штаба Московского военного округа на Пречистенке я вышел, будто заново родившись.
Авантюра моих родственников, призванная оградить меня от фронта, завершилась для меня наиболее благоприятным способом. По дороге сюда я больше всего опасался, что именно здесь мне и предстоит служить, а штабы и штабных я еще с прошлой жизни на дух не переношу. Да и тянуться и щелкать каблуками с видом «чего изволите» – это тоже не мое!
Казалось бы, пробыл тут всего каких-то полчаса, а уже рука устала честь отдавать – военных тут избыток, особенно начальников.
Слава богу, что у меня теперь иная судьба: запасной батальон родимого Московского 8-го гренадерского полка.
Несмотря на сильный холодный ветер, я решил прогуляться по Волхонке до Кремля, проветриться и поразмышлять.
Конечно, спасение меня от ужасов войны для родителей было задачей номер один, особенно в свете того, что за неполных два месяца на фронте я дважды был на волосок от смерти. В том, что отцу было под силу решить мою дальнейшую судьбу, я нисколько не сомневался: статский советник, согласно «Табели о рангах» – это нечто среднее между полковником и генерал-майором. К тому же папа – чиновник Военного министерства.
Удивительно другое: как он тонко меня просчитал!
Ведь очевидно, что служба при штабе у меня, скорее всего, не сложилась бы! Хотя с точки зрения любого родителя – сие есть предел мечтаний. Отец поступил мудрее и учел мой прошлый характер и те его изменения, которые он наверняка приписал нахождению во фронтовой обстановке.
Протекция вышла удачной во всех смыслах – я опять в строю, в своем полку, и при этом дома.
Надо будет поблагодарить его, желательно тет-а-тет… Ведь маме ни к чему лишний раз волноваться!
Черт! Как же неудобно ходить с шашкой на боку! Приходится придерживать ее левой рукой, чтобы эта «селедка» не путалась в ногах. Однако надо привыкать – здесь не «полевая обстановка» и ношение данного аксессуара теперь обязательно.
Зато выгляжу теперь как на картинке: шинель с башлыком, шашка, фуражка и пистолет в кобуре.
Особенно резкий порыв ветра заставил меня поежиться – хорошо, что матушка заставила меня поддеть под китель безрукавку из козьего пуха. Мне еще простудиться не хватало!