Если ты осмелишься
Шрифт:
Трей цокает.
— Помнишь, красотка? Ты позволишь мне прикасаться к тебе. Везде, где я захочу. Или это сделает мой нож.
— Не надо, — умоляю я, следы, которые он оставил на моем животе, все еще покрыты струпьями и заживают.
Но его рука уже вернулась на мое колено, путешествуя вверх по бедру.
Его прикосновения ощущаются, как слизистые насекомые, ползающие по моей коже. Все, чего я хочу, это оттолкнуть его, выбежать из комнаты, но я знаю, что он будет слишком быстрым. Он поймает меня, а потом пырнет ножом или порежет.
Рука
— Прекрати. — И, хотя это выходит шепотом, я знаю, что он меня слышит. Но он игнорирует мою мольбу.
Он резко встает, его стул с визгом ударяется об пол, и отодвигает мой. Я вскрикиваю, и он раздвигает мои бедра, располагаясь между ними с того места, где он стоит передо мной на коленях.
В той же позе, в которой он был, когда мы в последний раз были вместе в библиотеке. Прямо перед тем, как Уэс схватил меня и оттащил, не давая Трею прикоснуться ко мне ртом.
Его язык медленно облизывает меня от колена до края трусиков. Я хочу оттолкнуть его, пнуть, но не осмеливаюсь, когда у него в кармане нож.
Когда его нос касается вершины моих бедер, он громко фыркает. Я съеживаюсь.
— Ммм. — Его горячее дыхание касается моих трусиков, и мне хочется съежиться. — Надеюсь, на вкус ты так же хороша, как и пахнешь.
Я почти умираю, когда он повторяет движение на другой моей ноге, оставляя за собой след слюны. Отмечая меня.
Его большой палец скользит вверх между моих ног, потираясь о чувствительный бугорок, и я вскрикиваю, когда его рот прикасается к моему бедру. Сосет так, словно намеревается оставить синяки на всем моем теле.
— Трей, остановись! — Я кричу.
— Нет, пока я не узнаю, насколько ты влажна для меня.
В этот момент дверь позади меня распахивается.
Уэс
Трей засунул голову под юбку Вайолет.
Он ощупывает ее, заводит. И она позволяет ему.
— Видишь? — Бормочет Люк. — Она просто морочит тебе голову.
Люк прав. Трей был прав. Все это было просто игрой ее разума. Она залезла мне в штаны, проложила себе путь к моему сердцу, и все для того, чтобы я отменил план мести.
Она резко поворачивает голову, ее глаза расширяются, когда она замечает меня. Прямо как Бритт, все сначала.
— Уэс…
Я стаскиваю Трея с нее на пол, прежде чем кто-либо из них успевает сказать еще хоть слово.
Ярость ослепляет меня, посылая мои кулаки в голову Трея и пол под ним, прежде чем, наконец, попасть ему в нос. Кость хрустит под моим кулаком, и, черт возьми, это так приятно. Нет приятнее ощущения, чем треск костей и хрящей твоего врага. Он ревет от боли, как маленькая сучка, которой он и является.
— Я же говорил тебе, блядь, держаться от нее подальше! — Моя слюна брызжет ему в лицо.
Люк дергает
— Уэс! Давай, чувак! Остановись!
Мои кулаки соприкасаются с грудью Трея, с его глазом. Маниакальный смех разгорается при виде Трея с синяком под глазом в тон его разбитому носу, и, может быть, я подарю ему еще и хромоту.
— Подумай о команде, Новак!
Верно. Трей нужен нам живым для команды.
Я позволил Люку оттащить меня от себя.
Это все, что сейчас имеет значение. Все, что должно было иметь значение для меня после того, как Вайолет убила мою сестру.
В этой неразберихе мои приоритеты пошли прахом. Что мне нужно, так это сосредоточиться на хоккее, попасть на драфт и сбежать из этой адской дыры. Убегать как можно дальше от Вайолет, мать ее, Харрис.
Она топчется возле двери, дрожа и широко раскрыв глаза, как будто я не видел ее несколько недель. Ее руки крепко прижаты к груди, юбка все еще сбилась набок. Мои зубы скрипят друг о друга.
На этот раз Люк не удерживает меня. Он приседает рядом со стонущим Треем, пока я подкрадываюсь к Вайолет.
Когда она съеживается, у меня текут слюнки. Я скучал по ее страху.
— Ты трахалась за моей спиной?
Она быстро качает головой, глаза комично расширяются.
— Нет! Клянусь. Он угрожал мне…
— Да? Он угрожал тебе, когда ты отсосала и ему тоже?
Ее лицо вытягивается. Она не находит слов.
— Ага. Я, блядь, знаю, — рычу я. — Скольким моим товарищам по команде ты отсосала за библиотекой? Или Трей просто особенный?
Тошнота бурлит у меня в животе, как торнадо. Это, блядь, происходит снова. Мне было недостаточно того, что я застукал свою бывшую за изменой мне. Недостаточно было того, что Вайолет убила мою сестру. Я все еще убеждал себя, что могу доверять ей. Что она заслужила второй шанс.
До сих пор не усвоил свой гребаный урок.
— Я этого не делала! — причитает она.
Еще одна гребаная ложь.
Я бью кулаком по стене рядом с ее головой, костяшки пальцев кровоточат, но боли не ощущаю. Трудно чувствовать еще большую боль, когда ты уже тонешь в ней.
— Я видел фотографии, Вайолет! Ты позируешь ему в нижнем белье. — Я стискиваю зубы и шиплю: — На своих гребаных коленях перед ним.
Теперь ее глаза наполняются слезами.
— Он заставил меня сделать это! Он приставил нож к моему горлу, Уэс. Теперь у него при себе нож!
Я поворачиваюсь к Трею, который все еще лежит на полу, стонет и зажимает окровавленный нос.
— Пошел ты, чувак! — выплевывает он.
Я игнорирую его и обыскиваю карманы в поисках ножа. Когда я ничего не нахожу, я приказываю Люку обыскать его.
— У меня нет гребаного ножа, — огрызается он. — Твоя маленькая сучка лгунья. Она хотела, чтобы мой рот был на ее киске. Она умоляла о моем члене.
Вайолет яростно трясет головой, широко раскрыв глаза.
— Он сказал, что у него был нож. Он и раньше угрожал мне ножом. Я просто предположила…