Если…
Шрифт:
– Любимая, ты обиделась? – прозвучало так, словно сюсюканье.
– Нет. С чего бы мне обижаться? – как-то неестественно жестко ответила я, что явно противоречило самим словам. – Я просто не вижу смысла продолжать нашу дискуссию, ибо дебаты на данную тему приведут лишь к скандалу, и каждый в любом случае останется при своем мнении.
– Это правильно! Со мной спорить бесполезно, тем более мы оба знаем, что я прав! Только твое упрямство не дает честно в этом сознаться!
– Не нарывайся на грубости! Иначе сейчас ТЫ будешь губы дуть! – моя эмоциональная планка резко сорвалась с «креплений», и хотя на полпути к земле все-таки была подхвачена, незамеченным это не осталось.
– А давай! Попробуй!
Всегда знала, что азарт до добра не доводит, однако «вызов» все равно приняла.
– Честь, доблесть… Для большинства из вас это лишь красивые слова из устаревших
– Ой, напугала она! Смотри, как поджилки затряслись! Поражаюсь, откуда в юной головке могли взяться такие бредни? Ты же рассуждаешь, как сорокалетняя брошенка, пытающаяся саму себя убедить в том, что ее, такую всю замечательную, незаслуженно предали потому, что кругом одни подлецы, только и мечтающие ее извести! Ну смешно же! Ладно тебе, не кипятись! Все у нас будет супер!
– Я так и поняла, – последовал уже равнодушный ответ. Весь наш диалог я прокручивала, словно кассету, вновь и вновь, от начала и до конца, после каждой фразы нажимая на паузу и анализируя, что к чему. У меня возникало двоякое чувство: вроде и хотелось отправить парня на все четыре стороны и забыть о нем навсегда, но вторая моя половина уверяла меня, что не следует делать поспешных выводов и что-либо предпринимать под всплеском адреналина. Катастрофично ли произошедшее? И где эта грань между катастрофическим, то есть абсолютно неприемлемым для меня, и допустимым? Многое ли в действиях человека я могу оправдать? И надо ли? И снова моим попыткам «докопаться до истины» помешал Володя. Видимо, его очень угнетало мое долгое молчание. На этот раз он выбрал другую тактику. Вместо тысячи слов – поцелуи. «Боже, как же я от него устала за сегодня! Сил уже нет никаких! Несносно тянет домой… Скорей бы рассвет!» – снова и снова повторял сонный голос в моей голове…
До восхода солнца оставались считанные минуты. Мы вышли с пляжа, отряхнулись от песка и двинулись в сторону пристани. Музыка значительно приутихла, а город заметно осиротел. Кое-где еще встречались небольшие компании «проветривающихся» после бурного празднования будущих абитуриентов: видимо, это те немногие, кто оказались «крепкими орешками» и передвигались на своих ногах без какой-либо посторонней помощи. Лица у всех такие же «помятые», как и их наряды. Правда, девушек уже явно не заботили ни потрепанные волосы, некогда уложенные в красивые сложные прически, ни слегка потекший макияж под припухшими веками, а в парнях и вовсе едва ли можно было разглядеть вчерашних школьников. В общем, все свидетельствовало о том, что эта ночь запомнится им надолго (а судя по количеству мусора на улицах, будто на свалке, не только им, но и работникам городского хозяйства)… Мы свернули к пирсу и заняли там обозревательную позицию…
Тихо-тихо горизонт заливался: лиловые, алые и оранжевые тона, небрежно набросанные на небесный холст, и огненный шар, разрезающий вспыхнувшую позолотой водную гладь, завораживали как никогда. Легкая дымка с восходом понемногу рассеялась, и мир приобрел свои четкие очертания. Утренняя прохлада и соленый влажный воздух бодрили: разум просветлел, неприятный осадок в душе,
Глава третья
– Здравствуй, радость моя! Поздравь меня! Я поступила! – немного горделиво промолвила я, как только в трубке послышалось заветное «алло».
– Умница! Я в тебе и не сомневался! – колючими льдинками просыпалось с Володиных уст.
– Тебе это абсолютно безразлично, вижу… Или ты чем-то очень важным занят, а я не вовремя? – мои слова прозвучали хладнокровно.
– Вовсе мне не безразлично! Я действительно очень рад за тебя! Просто меня это не удивило. Я был уверен, что иначе быть не может!
– Правда? – умиленно спросила я, расплываясь в улыбке.
– Да правда, конечно! Я знал, что ты сделаешь все, чтобы быть ко мне ближе. Ведь теперь ты будешь жить в моем городе! А значит – мы сможем чаще видеться! – как-то самоуверенно и самодовольно произнес он, что меня крайне смутило.
– Так ты думаешь, что я только для тебя и старалась?
– Нет, почему же только для меня? Для нас обоих! – в том же стиле закончил свою мысль Владимир.
Увы, но за три месяца наших отношений я так и не свыклась с его манерой общения. Это часто становилось причиной ссор. Где надо быть серьезным, он глупо отшучивался, когда шутила я – обижался или злился, придираясь к словам и переиначивая их, во всем подозревая что-то «неладное». Он был груб и небрежен в постановке фраз, вспыльчив, если ему перечили или спорили с ним, и ко всему прочему – довольно злопамятен. Право пойти первой на примирение он «великодушно» предоставлял мне, и лишь в единичных случаях извинялся сам, при этом очень много времени затрачивая на то, чтобы признать свою неправоту. Да, только ему удавалось так мастерски доводить меня до «горячки» за какие-то несколько минут. Спустя годы, после неоднократного дотошного разбора и осмысления тех событий и той меня в тех событиях, я пришла к странному выводу: пожалуй, мне тогда это даже нравилось… Нравилась его способность вызывать у меня такую бурю эмоций, от которой голова ходила кругом и бурлила кровь. С ним приходилось всегда держать руку на пульсе, ни минуты покоя, и его неукротимость затягивала настолько, что я и не заметила, как попала в воронку «владимирозависимости».
На сей раз, хоть его дерзость и зажгла меня, словно спичку, пожара все же не случилось. Во-первых, если честно, в его словах была доля правды, хоть и сложно было в этом тогда самой себе признаться. До нашего знакомства я действительно планировала поступать в другой университет и совсем в другом городе. Однако на момент получения школьного аттестата тот вариант мною уже не рассматривался. А во-вторых, я была слишком счастлива, слишком довольна собой, чтобы попросту зацикливаться на этом. Мир вокруг казался еще прекрасней: небо глубже, солнце ярче, а птичьи трели слаще… Никак иначе! Ведь меня зачислили в самое престижное высшее учебное заведение полуострова!
Август пролетел молниеносно, но не поскупился на «сенсации» для меня. Провожая Володю в телефонном режиме до самого дома после очередного его приезда, мне неожиданно открылась «страшная тайна»: а мой парень-то курящий… (Я случайно услышала в трубке, как он покупал пачку сигарет.) А ведь ранее я даже запаха табака от него не улавливала, не говоря уже про то, чтобы он при мне курил. Нет, это не было великой трагедией, но сам факт того, что он это скрывал столько времени, добавил еще больше горечи. Из каких соображений он это делал? Хотел выставить себя в лучшем свете? И не скрывал ли он еще чего? Володя, конечно же, не колеблясь, дал мне торжественное обещание исправиться, а я, конечно же, ему поверила. Но эту тему я рано посчитала закрытой. Ко всему прочему, как оказалось вскоре, это было еще и меньшее из зол… Однако мы вернемся к этому в данной книге чуть позже…
В ту пору мой возлюбленный работал на южном берегу – в туристическом центре нашего края. Расстояние между нами удвоилось, да и график его не позволял надолго отлучаться. Мы реже виделись и реже стали созваниваться. Наши расписания полностью расходились: ночью Володя трудился, а днем отсыпался, я же – наоборот. Один свой злосчастный выходной он никак не мог поделить между домом, друзьями и мной, а мне хотелось быть рядом. Такой расклад никому бы не понравился, но я всегда была девушкой чуткой, по крайней мере, старалась. Так, в неизменном режиме ожидания и проходила большая часть последнего летнего месяца, пока однажды я все-таки не выдержала и сорвалась…