Эссе и стихи из журнала "Карусель"

Набоков Владимир Владимирович

«Будь со мной прозрачнее и проще…»

Будь со мной прозрачнее и проще:у меня осталась ты одна.Дом сожжен и вырублены рощи,Где моя туманилась весна,где березы грезили и дятелпо стволу постукивал… В боюбезысходном друга я утратил,а потом и родину мою.И во сне я с призраками реял,наяву с блудницами блуждал;и в горах я вымыслы развеял,и в морях я песни растерял.А теперь о прошлом суждено мнетосковать у твоего огня.Будь нежней, будь искреннее. Помни,Ты

одна осталась у меня.

12 ноября 1919 г.

У камина

Ночь. И с тонким чешуйчатым шумомзацветающие уголькирасправляют в камине угрюмомогневые свои лепестки.И гляжу я, виски зажимая,в золотые глаза угольков,я гляжу, изумленно внимаяголосам моих первых стихов.Серафимом незримым согреты,оживают слова, как цветы:узнаю понемногу приметывдохновившей меня красоты;воскрешаю я все, что, бывало,хоть на миг умилило меня:ствол сосны пламенеющий, алыйна закате июльского дня…

13 марта 1920 г.

«Людям ты скажешь: настало…»

Посвящается матери

Людям ты скажешь: настало.Завтра я в путь соберусь.(Голуби. Двор постоялый.Ржавая вывеска: Русь.)Скажешь ты Богу: я дома.(Кладбище. Мост. Поворот.)Будет старик незнакомыйВместо дубка у ворот.

Кембридж

3 мая 1920 г.

Телеграфные столбы

Столбов однообразных придорожныхфарфоровые бубенцы и шестьгудящих струн. Скользит за вестью весть —шум голосов бесчисленных, тревожныхи жалобных, скользит из края в край.И ты – на бледной полосе дороги,ты, странник загорелый, босоногий,замедли шаг и с ветром замирай,внимая проплывающему пенью.Гудит, гудит уныние равнин,и каждый столб ложится длинной тенью, и путь далек, и ты один…

11 мая 1920 г.

«Когда, мечтательно склонившись у дверей…»

Когда, мечтательно склонившись у дверей,ночь придает очарованьепечалям жизненным, я чувствую острейсвое ненужное призванье.Ненужное тебе, рабыня губ моих,и от тебя его я скрою,и скрою от друзей, нечистых и пустых,полузавистливых порою.Деревья вешние в мерцающих венцах,улыбка нищего, тень дыма,тень думы – вижу все; в природе и в сердцахмне ясно то, что вам незримо.От счастья плачет ночь, и вся земля в цвету…Благоговею, вспоминаю,творю – и этот свет на вашу слепотуя никогда не променяю!

Кембридж

12 мая 1920 г.

«В неволе я, в неволе я, в неволе!..»

В неволе я, в неволе я, в неволе!На пыльном подоконнике моемследы локтей. Передо мною домтуманится. От несравненной болия изнемог… Над крышей, на спинеготического голого уродца,как белый голубь, дремлет месяц… Мнетак грустно, мне так грустно… С кем бороться —не знаю, Боже. И кому помочь —не знаю тоже… Льется, льется ночь(о, как ты, ласковая, одинока!);два голоса несутся издалёка;туман луны стекает по стенам;влюбленных двое обнялись в тумане…Да, о таких рассказывают намшарманки выцветших воспоминанийи шелестящие сердца старинных книг.Влюбленные. В мой переулок узкийони вошли. Мне кажется на миг,что тихо говорят они по-русски.

Кембридж

31 мая 1920 г.

Романс

И на берег весенний пришли мы назадсквозь туман исступленных растений.По сырому песку перед нами скользятнаши узкие черные тени.Ты о прошлом твердишь, о разбитой волне,а над морем, над золотоглазым,кипарисы на склонах струятся к луне,и внимаю я райским рассказам.Отражаясь в воде, колокольчики звезднепонятно звенят, а над моремповисает горящий, змеящийся мост,и как дети о прошлом мы спорим.Вспоминаем порывы разбрызганных дней.Это больно, и это не нужно…Мы идем, и следы наших голых ступнейнаполняются влагой жемчужной.

Кембридж

8 июня 1920 г.

Ласточки

Инок ласковый, мы реемнад твоим монастыремда над озером, горящимсиневатым серебром.Завтра, милый, улетаем —утром сонным в сентябре.В Цареграде – на закате,в Назарете – на заре.Но на север мы в апрелевозвращаемся, и вотты срываешь, инок тонкий,первый ландыш у ворот;и, не понимая птичьихмаленьких и звонких слов,ты нас видишь над крестамибирюзовых куполов.

10 июня 1920 г.

Так будет

С собакою седой, которая когда-то,смеясь по-своему, глядела мне в глаза,ты выйдешь ввечеру, и месяц, как слеза,прольется на цветы последние заката.Над книжкой, в полутьме блеснувшей белизной,склони ты голову, склони воспоминанья,прими, пойми стихи, задуманные мнойна дальней пристани в ночь звездную изгнанья.Ты будешь тосковать, угадывая, чьялепечущая тень печалила поэта.Ты вспомнишь свежие и сладостные лета,золотоствольный лес и встречи у ручья.И улыбнешься ты загадочно, и сядешьна мшистую скамью в лесу на склоне дня,и светлой веткою черемухи погладишьсобаку старую, забывшую меня.

Кембридж

11 июня 1920 г.

«Я без слез не могу…»

Я без слез не могутебя видеть, весна.Вот стою на лугуда и плачу навзрыд.А ты ходишь кругом,зеленея, шурша…Ах, откуда она,эта жгучая грусть!Я и сам не пойму;только знаю одно:если б иволга вдругзазвенела в лесу,если б вдруг мне в глазамокрый ландыш блеснул —в этот миг, на лугу,я бы умер, весна…