Эссе и стихи из журнала "Карусель"

Набоков Владимир Владимирович

«Я где-то за городом, в поле…»

Я где-то за городом, в поле,и звезды гулом неземнымплывут, и сердце вздулось к ним,как темный купол гулкой боли.И в некий напряженный свод —и все труднее, все суровей —в моих бессонных жилах бьетглухое всхлипыванье крови.Но в этой пустоте ночной,при этом голом звездном гуле,вложу ли в барабан резнойтугой и тусклый жемчуг пулии, дула кисловатый ледприжав о высохшее нёбо,в бесплотный ринусь ли полетиз разорвавшегося

гроба?Или достойно дар приму,великолепный и тяжелый, —всю полнозвучность ночи голойи горя творческую тьму?

20 января 1923 г.

Трамвай

Вот он летит, огнями ночь пробив,крылатые рассыпав перезвоны,и гром колес, как песнопений взрыв,а стекла – озаренные иконы.И спереди – горящее числои рая обычайное названье.Мгновенное томит очарованье —и нет его, погасло, пронесло.И в пенье ускользающего гула,и в углубленье ночи неживой —как бы зарница зыбкой синевойза ним на повороте полыхнула.Он пролетел, и не осмыслить мне,что через час мелькнет зарница этаи стрекотом, и судорогой светапо занавеске… там… в твоем окне.

21 января 1923 г.

Письма

Вот письма, все – твои (уже на сгибах таютследы карандаша порывистого). Днем,сложившись, спят они, в сухих цветах, в моемдушистом ящике, а ночью – вылетают,полупрозрачные и слабые, скользяти вьются надо мной, как бабочки: инуюпоймаю пальцами и на лазурь ночнуюгляжу через нее, и звезды в ней сквозят.

23 января 1923 г.

«День за днем, цветущий и летучий…»

День за днем, цветущий и летучий,мчится в ночь, и вот уже мертвоцарство исполинское, дремучийпапоротник счастья моего.Но хранится, под землей беспечной,в сердце сокровенного пластаотпечаток веерный и вечный,призрак стрекозы, узор листа.

24 января 1923 г.

Эфемеры

Посвящается В. И. Полю

Спадая ризою с дымящихся высот крутого рая – Слава! Слава! —клубится без конца, пылает и ползет поток – божественная лава…И Сила гулкая, встающая со дна, вздувает огненные зыби:растет горячая вишневая волна с роскошной просинью на сгибе.Вот поднялась горбом и пеной зацвела, и нежно лопается пена,и вырываются два плещущих крыла из пламенеющего плена.И ангел восстает стремительно-светло, в потоке огненном зачатый, —и в жилках золотых прозрачное крыло мерцает бахромой зубчатой.И беззаветную хвалу он пропоет, на миг сияя над потоком, —сквозными крыльями восторженно всплеснет, исчезнет в пламени глубоком.И вот возник другой из пышного огня, с таким же возгласом блаженства:вся жизнь его звенит и вся горит, звеня, и вся – мгновенье совершенства.И если смутно мне, и если даль мутна, я призываю эти зыби:растет горячая вишневая волна с роскошной просинью на сгибе…

26

января 1923 г.

«Ты все глядишь из тучи темно-сизой…»

Ты все глядишь из тучи темно-сизой,и лилия – в светящейся руке;а я сквозь сон молю о лепесткеи все ищу в изгибах смутной ризыизгиб живой колена иль плеча.Мне твоего не выразить подобьяни в музыке, ни в камне… Исподлобьяглядят в мой сон два горестных луча.

27 января 1923 г.

«И утро будет: песни, песни…»

И утро будет: песни, песни,каких не слышно и в раю,и огненный промчится вестник,взвив тонкую трубу свою.Распахивая двери наши,он пронесется, протрубит,дыханьем расплавляя чашинеупиваемых обид.Весь мир, извилистый и гулкий,неслыханные острова,немыслимые закоулки,как пламя, облетит молва.Тогда-то, с плавностью блаженной,как ясновидящие, всеподнимемся, и в путь священныйпо первой утренней росе.

30 января 1923 г.

«Глаза прикрою – и мгновенно…»

Глаза прикрою – и мгновенно,весь легкий, звонкий весь, стоюопять в гостиной незабвенной,в усадьбе, у себя, в раю.И вот из зеркала косогопод лепетанье хрусталейглядят фарфоровые совы —пенаты юности моей.И вот, над полками, гортензийлегчайшая голубизна,и солнца луч, как Божий вензель,на венском стуле, у окна.По потолку гудит досададвух заплутавшихся шмелей,и веет свежестью из сада,из глубины густых аллей,неизъяснимой веет смесьюеловой, липовой, грибной:там, по сырому пестролесью, —свист, щебетанье, гам цветной!А дальше – сон речных извилини сенокоса тонкий мед.Стой, стой, виденье! Но бессиленмой детский возглас. Жизнь идет,с размаху небеса ломая,идет… ах, если бы навекостаться так, не разжимаяросистых и блаженных век!

3 февраля 1923 г.

«При луне, когда косую крышу…»

При луне, когда косую крышулижет металлический пожар,из окна случайного я слышусладкий и пронзительный удармузыки; и чувствую, как холодсчастия мне душу обдает;кем-то ослепительно расколотлунный мрак; и медленно в полетсобираюсь, вынимая рукииз карманов, трепещу, лечу,но в окне мгновенно гаснут звуки,и меня спокойно по плечухлопает прохожий: «Вы забыли, —говорит, – летать запрещено».И застыв, в венце из лунной пыли,я гляжу на смолкшее окно.

Берлин

6 марта 1924 г.

«Бережно нес я к тебе это сердце прозрачное…»

Бережно нес я к тебе это сердце прозрачное. Кто-тов локоть толкнул, проходя. Сердце, на камни упав,скорбно разбилось на песни. Прими же осколки. Не знаю,кто проходил, подтолкнул: сердце я бережно нес.

7 марта 1923 г.