Есть ли сердца у призраков
Шрифт:
Себастьян позволил себе то, чего не разрешал уже много лет, — задрожать.
***
Добрая старушка помогла Ариане сесть в таз, едва не плача.
— Господи, деточка, неужто это он тебя так? — причитала она, намыливая руки девушки. — Ой, изверг, точно изверг! Какая ж ты худющая, кожа да косточки. Руки бы ему вырвать да и побить вот так же, — сердилась Лола.
— Вы не боитесь? — подняла на неё усталые глаза Ариана. — Вдруг он узнает, что Вы так говорите.
— А чего мне бояться? — всплеснула руками старуха. — Я век свой уже отжила, да и не боюсь я этого… даже имя произносить тошно! —
Принцесса только вздохнула. Пока Лола мыла девушку, она рассказала, что находятся они в башне для слуг; комната эта — бывшая прачечная, а сейчас выполняет роль ванной. Старушка успела пересказать принцессе добрую часть замковых сплетен. Девушка сидела в тазу, не двигаясь и слушая болтовню Лолы. Ей было тепло и почти не больно.
— А Себастьян? Расскажите мне о нём, — попросила Ариана старушку.
Та на секунду задумалась, а потом заговорила:
— Добрый он. Только больно серьёзный да грустный: никто ни разу не увидел, чтоб он улыбнулся. Несчастный. Жизнь потрепала, видать. Да, жизнь никого не щадит… — вздохнула Лола и покачала головой. — Ну, чего ещё тебе сказать… Не нашего полёта Себастьян птица. Говорит правильно и по-благородному, как ты прямо. С нами, со слугами, всегда вежлив, не обижает, но и себя все равно на расстоянии держит. Добрый, но больно несчастный.
— Добрый?… — слабо улыбнулась Ариана. — Добрый…
Наконец, Лола вымыла девушку, вытерла, охая каждый раз, когда видела порезы и красные полосы, одела и принесла маленькое зеркало. Ариана взяла его в руки и взглянула. Лучше бы она, право, не делала этого. Из деревянной рамы на неё посмотрела только тень прежней девушки. Втянутые щёки, тёмные круги под глазами; всё лицо какого-то нездорового сероватого цвета. Волосы совсем немного ниже плеч, а на шее красуется уродливый порез.
— Ну, всё, хватит смотреть да расстраиваться, — пробурчала Лола, отбирая у девушки зеркало, а потом вдруг улыбнулась, погладив Ариану по волосам.
– Ты очень красивая девочка. Откормить бы тебя… Хорошая ты, так и знай. И не плачь, — строго сказала старушка, утирая слёзы девушки, — я навещать тебя обязательно буду. Всё хорошо, не реви, говорю же. Сильной будь. Да как звать-то тебя?
— Ариана, — всхлипнула девушка.
— Арианой, значит… Хорошо. Идём, давай, нехорошо Себастьяна-то подводить, это ж он для тебя ванну выбил, — обняла Ариану Лола и осторожно вывела за дверь. В коридоре уже стоял Лейнд, очаровательно улыбаясь.
— Чтобы барышню берёг, ясно? — строго сказала ему Лола.
— Ясно-ясно, бабуля, всё сделаю, — добродушно ответил здоровяк.
Ариане было жаль уходить от Лолы; та растрогала девушку своей добротой и участием и чем-то напомнила ей королеву-мать. Только в тот момент, прощаясь со старушкой, принцесса осознала, как сильно она тоскует по семье: по строгой заботе королевы, наставлениям короля, пусть порой и скучным, крепким объятиям Винса, лучезарной улыбке Карианы, весёлому хохоту Эмили, серьёзному, тёплому взгляду Эдмунда, вечным глупым шуткам Эйрона. Ариана безумно тосковала по Норе, Жюли, Эрику и даже Джеку. Почему она поняла это только сейчас?…
Всё время, что они шли по тёмным узким коридорам, Лейнд что-то спрашивал, а девушка невпопад отвечала. Подходя к камере, Ариана услышала тихую
— Лейнд, что это?
— Это? — усмехнулся мужчина. — Это командир, кто ж ещё.
Когда Ариана вошла в камеру, музыка прекратилась. Себастьян сидел на кровати, держа в руках старую потрёпанную гитару.
— Всё в порядке? — спросил он, поднявшись. Ариана кивнула. Себастьян вновь взял принцессу под мышки, помог ей сесть, потом взял гитару и направился к двери.
— Себастьян! — окликнула его девушка, и мужчина обернулся.
Он последняя тварь.
Он такой же монстр, как Питер Гарднер.
— Останьтесь, пожалуйста.
Несколько секунд мужчина стоял, пристально глядя на девушку, а потом сел рядом с ней на матрас.
— Вы не могли бы сыграть мне что-нибудь? — робко попросила принцесса.
— Не думаю, что это хорошая идея. Я играю посредственно, и…
— Я очень прошу, — умоляюще взглянула на него принцесса.
Она сама не знала, почему, но сейчас ей было жизненно важно услышать, как он играет. Себастьян неодобрительно посмотрел на Ариану, взял в руки гитару, вздохнул и взял первый аккорд.
— Ничего на свете лучше нету,
Чем бродить друзьям по белу свету.
Тем, кто дружен, не страшны тревоги,
Нам любые дороги дороги,
Нам любые дороги дороги…
Себастьян пел медленно, тихо и чуть-чуть хрипло. От его голоса у Арианы по спине бежали мурашки; казалось, ещё немного, и это печальное, с каким-то надрывом пение заберётся прямо в душу. Мужчина пел, прикрыв глаза, и его чёрные ресницы подрагивали в такт музыке.
— Наша крыша — небо голубое,
Наше счастье жить такой судьбою,
Наше счастье жить такой судьбою…
Последний аккорд затих. Его, кажется, смыли волны, что бились о скалы за окном, но Себастьян, такой грустный, серьёзный и таинственный, остался здесь. Он почти касался плеча принцессы.
Ариана не верила, что он монстр.
— Вам бы поспать, — произнёс он. — Скоро рассветёт.
— Не верится, что эта ночь кончится, — пожала плечами девушка.
— Да, она была длинной. Попробуйте уснуть, пожалуйста.
Ариана кивнула. Себастьян помог ей лечь и укрыл одеялом.
— Не уходите, пока я не усну, — попросила принцесса, прекрасно зная, что не имеет на такую просьбу права.
— Не уйду. Спите, всё хорошо, — сказал мужчина, и на секунду Ариане показалось, что он болезненно улыбнулся краешком губ.
Уже засыпая, девушка подумала, что этого не могло быть, ведь Себастьян никогда не улыбается. Она понятия не имела, почему сейчас ей так спокойно и тепло с ним, с её врагом.
Шесть часов назад Питер Гарднер едва не убил её, а ещё отрезал ей волосы.
Но надежду у принцессы он отнять не смог.
========== 13. Выбор ==========
— Дай бог, Ариана добралась, — выдохнула королева, кладя руку себе на лоб.
— Не волнуйтесь так, мама, — подошла к матери Кариана и обняла её, — раз они не вернулись, значит, всё хорошо, как бы это странно ни звучало.
— Может быть, объявим ночную службу в кафедральном соборе? Я хотела бы помолиться за сестру, короля, братьев и всю страну. Думаю, люди тоже, — предложила бледная, как полотно, Эмилия.