Есть ли сердца у призраков
Шрифт:
— Дальше, моя милая.
— Взят… и… вся королевская семья… была захвачена в плен, — дрожащим голосом проговорила девушка, не в силах читать далее: буквы расплывались и прыгали.
— Читай дальше, Ариана Осториан, — выдохнул Питер, вновь подойдя к девушке.
— Однако оказала сопротивление и была убита.
Несколько секунд в зале висела оглушающая тишина, прерываемая лишь частыми вздохами Арианы.
— Это… неправда, — выдохнула она, пытаясь унять бешено колотившееся сердце.
— Я это предвидел. Смотри-ка, незнакома тебе эта вещица? — ухмыльнулся Питер, протягивая дрожащей принцессе
— Анамария Эленора Осториан, верно?
Принцесса… нет, не принцесса. Просто Ариана Лэриэн Лейтс Осториан его не слышала. Она сползла на пол, чувствуя, что не может вдохнуть. Будто что-то в горле застряло. Сомнений не было, да и какие могли быть сомнения?.. Была только пустота. Одиночество. Как бы плохо с ней ни обращались и что бы ни делали, раньше девушка чувствовала, что мама, папа, братья и сёстры любят её. Поддерживают, думают, молятся.
А теперь… их просто нет? Осознание этого пришло как-то резко и сразу. Чувство пустоты. Не пустой комнаты, из которой вынесли всю мебель, нет. По такой комнате ходишь, касаешься её стен, плачешь, может быть, вспоминаешь. А чёрная дыра — это не чувство. Это просто пус-то-та. По ударам сердца. Зияющая пустота, которую ничто и никогда не заполнит, как ни старайся.
***
— Леди Лейтс, я хочу поговорить с Вами, — серьёзно проговорил Себастьян, решительно входя к девушке без стука. — Я долго откладывал этот разговор, однако его не избежать.
Принцесса сидела на матрасе лицом к стене, не шевелясь и, кажется, не слушая его. Но мужчина во что бы то ни стало решил довести до конца начатый разговор.
— Вы можете не оборачиваться, но прошу Вас послушать меня. Поймите, Ваше поведение — оно непонятно, я… Принцесса, Вы слушаете? — строго осведомился он, вглядываясь в острые лопатки девушки. — Что-то произошло?
Ответа не последовало, и несколько секунд Себастьян стоял, озадаченный подобным поведением девушки.
— Вы категорически не хотите выслушать меня? — спросил он, пытаясь угадать причину такого странного поведения принцессы.
Натянутая спина не шевельнулась.
— Хорошо. Я не понимаю, в чем причина, но как Вам будет угодно. Я приду завтра, — резко произнёс Себастьян, нахмурившись и шагнув к двери.
Что с ней произошло? Она обижена? Но на что же? Просто плохое настроение? Или же… Стремясь понять, что же случилось с этой обыкновенно весёлой и улыбчивой девушкой, мужчина резко повернулся, подошёл к матрасу и развернул принцессу лицом в себе.
На несколько секунд он забыл, как дышать. Ариана будто бы смотрела на него, но, очевидно, не видела: взгляд был далёк и… пуст? Не было ничего, кроме всепоглощающей боли, невыносимой боли, застывшей в измученных сухих глазах. Совсем бледные губы плотно сжаты, кожа совершенно белая.
— Что с Вами? — шёпотом спросил Себастьян, с ужасом вглядываясь в девушку. Не видел он её со вчерашнего дня, а казалось, что прошли месяцы.
Ничего, кроме всепоглощающей боли, не выражающие ничего глаза не шевельнулись, и губы всё так же остались сжатыми.
— Ариана, — впервые назвав девушку по имени, мягко и тихо произнёс мужчина. — Расскажите, что произошло. Быть может, я смогу помочь.
Хрупкая
— Чёрт побери, — с ужасом прошептал Себастьян в сторону, а потом вновь попытался обратить на себя внимание Арианы. — Скажи, что случилось. Скажи мне! — крикнул он, встряхивая девушку за плечи, чувствуя, как с каждой секундой в душе всё больше и больше нарастает паника.
— Командир, — тихонько позвал Лейнд из коридора.
— Черт тебя дери, Лейнд, если что-то несерьёзное, я клянусь, что убью тебя, — зло сказал Себастьян, поднимаясь и бросая ещё один тревожный взгляд на неподвижную девушку.
— Это серьёзно, — тихо проговорил здоровяк, нервно облизнув губы и почесывая затылок. — Питер Гарднер того… Убил семью-то девчонки.
========== 18. Наше счастье жить такой судьбою ==========
— А ещё моя мать часто рассказывала мне легенду о неудачливом рыцаре и драконе. Вы не слышали? — осведомился Себастьян, впрочем, зная ответ: всё та же повёрнутая к стенке голова и полнейшее отсутствие реакции.
Себастьян еле прожил четыре дня. Он готов был поклясться, что это были самые длинные дни в его жизни.
Мужчина закрыл глаза, прислушиваясь к тихим шагам Лейнда за дверью и потрескиванию факела у того в руках. За все эти дни ему не удалось вытянуть из принцессы ни слова. Ни одного чёртового слова.
Несколько секунд он смотрел на Ариану, физически чувствуя, что та его не слышит. Что она вообще не здесь. Вспомнил её состояние четыре дня назад — сухие, измученные глаза, полные боли. А теперь даже той не осталось. Девушка сидела, обняв колени руками и положив сверху голову. Глаза были по-прежнему сухи — ни одной слезинки. Но ни боли, ни страха, ни чего-либо ещё в них не было — только тупая, непробиваемая усталость. Он вздрогнул при мысли, что девчонка, такая наивная, упрямая и мятежная, могла вдруг сломаться. Нет, нет, этого не могло случиться. Он не позволит.
Именно поэтому, должно быть, Себастьян четвертый день говорил, говорил и говорил, не переставая. Пересказывал ей всё, что знает, рассказывал какие-то дурацкие истории, а теперь вот и на легенды перешёл. Он инстинктивно чувствовал, что нужно говорить. Нельзя оставлять девчонку одну, наедине с мыслями, которых, судя по совершенно пустым глазам, уже нет.
Боль. Было больно смотреть на неё, на то, как неисправимо глупая, непонятная, жизнерадостная и смелая Осториан просто угасает и тает. До одури больно. Что-то адски болело в груди у него, там, где у обычных людей находится клубок мышц, называемый сердцем. Ему было страшно за неё. Так страшно, что он почти кричал.
А она раз за разом отворачивалась и утыкалась носом в колени в ответ на все его вопросы и рассказы. Оставляя одного тонуть в раскалённом воздухе и, кажется, собственной крови.
— Я так хочу помочь тебе. Если бы ты знала, — выдавил он из себя фразу, вертевшуюся на языке уже несколько недель.
Осториан не шевельнулась, не распахнула глаз, не вздрогнула. Она попросту не услышала, наверное.
Если он мог. Если бы он-чёрт-возьми-мог.
— Я сделаю всё, чтобы вытащить тебя, слышишь? — произнёс он шёпотом, чувствуя, как скручивает внутренности от осториановского взгляда в пол, взгляда не-трогайте-меня-дайте-умереть.