Есть такие
Шрифт:
АНЕКДОТ.
– Встать! Суд идёт!
Все присутствующие встали. На правой стороне от прохода -- податель иска с перебинтованными руками, заклеенными лбом и ухом, с протезом на шее еле-еле поднялся, опираясь одной рукой на костыль, другой -- на жену, видимо. Там же -- его многочисленное семейство. С левой стороны от прохода -- единственный гражданин, высокий, седоватый у висков, в костюмчике "с иголочки", как говорят про таких, в галстуке.
– Прошу садиться.
С правой стороны заскрипели сидения. Оказывается, остались ещё в 21-ом
– Разбирается дело по иску гражданина Сидорова Андрея Климовича о нанесении ему увечий гражданином Семёновым Семёном Семёновичем в квартире последнего днём двадцать девятого февраля сего года.
– Ошибочка, господин судья!
– Встал подозреваемый в обвинениях.
– Из моей квартиры данный гражданин, простите, не запомнил его имя-отчество, вышел в полном здравии, чистый, сытый, одетый, полностью удовлетворённый и с улыбкой на лице.
– Вы можете это доказать?
– Да! У меня с собой видеокамера, которая запечатлела сцену выхода.
– Передайте её суду.
– Пожалуйста.
– И расскажите, как было дело, доложите собравшимся свою версию произошедшего.
– Я вернулся домой раньше обычного, открыл дверь своим ключом -- в прихожей меня встретил совсем голый вот этот гражданин, простите, господин судья, не запомнил его имя-отчество, и самое главное -- он был в одних моих домашних тапочках! Заметьте, господин судья, я ему ничего не сказал... Сами видите, камера всё запечатлела.
– И, взглянув в сторону перебинтованного, усмехнулся.
– Голодранец, ё. твою мать!
–
Он мылся в моём джакузи! Заметьте, господин судья, я, увидев это, и тогда ему ничего не сказал...
– И, взглянув в сторону избитого, презрительно так.
– Грязнуля, ё. твою мать!
–
Конечно, он знал, что джакузи поднимет ему настроение и вернёт к жизни обременённое жиром тело, и вот -- он на пианино трахает мою жену! Все записи у вас перед глазами, господин судья. Я ему по этому поводу ничего не сказал... - И сквозь зубы процедил.
– "Пианист", ё. твою мать!
–
Он сидел почти целый час на моём хрустальном унитазе! Заметьте, господин судья, я ему тогда ничего не сказал...
– Засранец, ё. твою мать!
–
Он сидел за моим богатым столом, ел ложками красную икру! Мы люди гостеприимные, господин судья, я ему ничего не сказал...
– Презренно ухмыльнулся.
– Обжора, ё. твою мать!
–
Он из моего холодильника смаковал моё вино! Заметьте, господин судья, я ему ничего не сказал...
– Издевательски опять глянул на изувеченного им.
– "Дегустатор", ё. твою мать!
–
Но меня очень огорчило, когда вот этот гражданин, никак, простите, не запомню его имя-отчество, выходя из моей квартиры, улыбаясь до ушей, похлопал меня по плечу и сказал: "Спасибо, друг!". "Друг" нашёлся, ё. твою мать!
– Сплюнул сквозь зубы в сторону.
–
А то, что он захотел сосчитать своими рёбрами ступеньки с последнего по первый этажи, свернул себе шею, переломал себе руки, ноги, собирал свои зубы между этажами -- я тут ни при чём! Это уже не моя территория!
– Гражданин Сидоров, у вас есть свидетели того, как вам наносили травмы?
– Ну... Разве только его жена...
– Нет!
– Засмеялся высокий.
– Она не присутствовала при твоих кувырканиях, так как осталась в квартире после того, как ты покинул прихожую. Камера это показывает, господин судья?
– Да, показывает.
– Ловелас, ё. твою мать!
ОДИН.
Она не пошла через гору по дворам пятиэтажек. С тех пор, как вышла на пенсию, она забросила этот скоростной путь, ей некуда было спешить. Шла в туфельках на невысоких каблучках под затяжным осенним микроскопическим дождём по прямым тротуарам, покрытым скользкими листьями, что останутся на всю зиму до самых майских субботников -- дворников принимали ведь в ЖКО только на лето, а зимой освежал всё вокруг только снег.
Вчера она похоронила старшую сестру, у которой была только одна забота -- как без неё будет жить её сынок. Та сама сумела позвонить ей, сказала только два слова:
– Августа... Приходи...
Это было в шесть утра. Она застала её живой. Та разжала ладонь с деньгами. Пыталась уже не первый раз сказать, чтобы похоронили рядом с мужем, что смертное лежит в тумбочке... Спросила, где Олег.
– Спит ещё, - пришлось соврать, так как он был пьянёхонек и храпел в кухне за столом.
Августа тут же позвонила двоюродной сестре, Надежде, сообщила о смерти. Их множественная родня в подобных случаях всегда прибегала к помощи этой бесхитростной женщины, которая молниеносно реагировала. Знала, что та ничего не упустит, пришлёт и мента, чтобы зафиксировать смерть, обзвонит всех родственников о дате похорон, и священника пригласит, и машину с автобусом закажет, и поминки в столовой. Надежда занималась этими делами после смерти матери, вела родословную многочисленной родни, знала все телефоны и адреса. А её сын пошёл ещё дальше. Проработав после института три года в Администрации города бесплатно "приватизировал" всё кладбищенское дело, у него был и магазин "Ритуальные услуги", и транспорт для этих целей, и часовню на кладбище поставил для отпевания, и рабочие соответствующие.
Ровно в восемь вошёл в открытую дверь мент, только взглянул на умершую, тут же составил акт. Заключение медиков уже было. Через час подъехал молодой внучек, помог обтереть, переодеть, доложил, что могилку уже копают. Переложили в гроб, поставили на табуретки в большой комнате.
Прибралась в спальне. Хотелось есть, но она никак не могла себя заставить пройти в кухню, где громко храпел пятидесятилетний иждивенец. Она терпеть его не могла за то, что он уже тридцать лет жил на материну пенсию, хвастун, грязнуля, алкаш. Сестрицу было жалко, она не могла с ним справиться. Августе было безразлично, как он будет один. Зашла к соседке, объяснила ситуацию, попросила посидеть пару часов, пока она сходит к себе позавтракать. Когда вернулась, Олег уже жалобился соседке на жизнь. Ощупала все его карманы в прихожей, ничего, кроме ключей, не нашла.
– На что же он пьёт, тунеядец?
– Она, конечно, знала, на что -- пять дней назад пенсию матери приносили.
Он хорошо закончил школу, попросился в морфлот, мечтал путешествовать по миру, а оказался хоть и в морской форме, но в Москве -- связь. Хвастался, что попал в элитные части из-за того, что хорошо разбирался в телевизорах. Это было правдой, даже в школьной характеристике это было отмечено. Но после службы не удалось направиться в загранпутешествия -- запрет на пять лет после службы именно в этих самых элитных частях. Устроился в телекиностудию, тяга к "теле" позвала, но таскаться с камерой оказалось не так уж и интересно, да и жить надо было где-то, поэтому -- завод и общежитие. Опять мечта -- через пять лет лимитчикам обещали постоянную прописку в Москве, но через пять лет законы поменялись не только в Москве, но и во всей стране -- СССР исчез! Завод обанкротился, и пошла жизнь вразнос -- разнорабочим по стройкам мотался, по квартирам таскался, к бабам пытался пристроиться -- безуспешно. Москва его испортила. Потерял паспорт, кое-как добрался до родного дома, понял, что ему здесь рады. Зачем работать за гроши? Мама кормит, одевает, на сигареты даёт, тепло, светло, и мухи не кусают. Сколько женщин он приводил знакомиться, сколько раз говорил: "Опять влюбился!", мать об этом же мечтала, думала женится. Нет, проходила неделя, и они просто убегали, не выдержав его паразитического образа жизни. А он всё искал такую, как мама, хотел жить на всём готовом -- такие мужья никому не нужны.