Естественное убийство – 2. Подозреваемые
Шрифт:
– Сева, ты очумел?!
– А в постель вы, гражданин Соколов Семён Петрович, детишек своих берёте? И там вообще непонятно как и кого лапаете, да?
– Северный, угомонись!.. Ты же умный мужик!
– Я-то умный… И это, Сеня, не я должен угомониться. Я лишь рассказываю тебе, что нынче творится. И хочу, чтобы ты как человек достаточно разумный не разбрасывался словами типа «педофилия». Не ровён час, завтра и в тебя кто-то таким камнем кинет. Соседка, медицинская сестра детской больницы, недовольная сотрудница твоей фирмы. А зная твою не слишком большую озабоченность чрезмерной стерильностью места обитания твоей семьи… Вот представь себе… Чёрт, заказать себе, что ли, ещё сто граммов?
– Я нам обоим закажу! Тоже машину оставлю. Ты меня на нерв поднял!
– Заказывай. Я тебя сейчас ещё выше подниму.
Друзья дождались, пока официант принёс заказ и разлил по стопкам.
– Ну, за психическое здоровье населения! – предложил Северный.
Сеня не стал возражать. Опрокинули.
– Так вот, представь себе, мой дорогой друг, ты занимаешься любовью с прекрасной супругой своей, Олесей Александровной, и решаешь, что детишек, наконец, достаточно – и прибегаешь по такому поводу к одному из самых доступных тебе способов предохранения – прерванному половому акту. Тряпочки ты с собою на супружеское ложе не прихватил, и потому прерываешь ты свой половой акт прямо на простыню. И только-только ты кончил, как с рёвом в вашу с Леськой спальню врывается Дашка. Жалуется, что ей страшно и она хочет спать с вами. Вы с Леськой, пощупав Дашке лобик на предмет горячести и дав на всякий случай какого-нибудь аспирина со вкусом клубники, оставляете её у себя в койке. Бог с ней, пусть спит до утра – вам меньше бегать. Дашка вертится-крутится, просыпается, снимает пижаму, надевает пижаму. А температура, несмотря на аспирин, растёт. И ещё она всё время жалуется, что хочет писать, а когда ты относишь её на ручках в туалет, может выдавить из себя ровно три капли. Температура через пару часов Дашкиного верчения вдоль и поперёк вашего супружеского ложа уже не субфебрильная, а вполне себе так под сорок. Твои действия?
– В больницу, разумеется! «Скорую» вызвать… Какую, к чёрту, «Скорую»! Пока они приедут. Сам. Дашку в плед. Леське на руки, на заднее сиденье… Что это? – Соколов с тревогой посмотрел на Всеволода Алексеевича. – Если цистит, то какого чёрта температура под сорок? Острый пиелонефрит? В любом случае – в детскую больницу. В самую лучшую! Лучше перебздеть, чем недобздеть!
– Тише, тише! Сеня, у тебя очень живое воображение. Я бы даже сказал – горячечное. Это всего лишь гипотетическая ситуация. И Дашкина воображаемая мочевая инфекция тут не самое главное. Самое главное впереди. Привёз ты Дашку в больницу. В детскую. В самую лучшую. Вылезши из-за руля, вырвал дочурку из Леськиных дрожащих рук. Во-первых, потому, что нервничаешь, во-вторых – потому, что семилетняя девица при наличии любящего родителя куда гармоничнее смотрится у папки на руках. Гармоничнее – и жене легче.
– Ну да! – согласился Сеня.
– Вырвал. Дашка на тебя смотрит и плачет, и стонет: «Папа, больно!»
– О-о-о!!! – Соколов вцепился руками в волосы.
– Так, только с разбегу об стены ресторации не бейся. Твоя задача – ворваться с Дашкой на руках в приёмное, навести шухер, вызвать дежурного педиатра, а также уролога и нефролога заодно. Они её слегка седируют. Дарья в полусне. Лекарям нужен анализ мочи. Они подставляют под неё судно, ты ей судорожно-истерически командуешь «пис-пис-пис!», потому что Леська занята – бьётся головой об стены приёмного. Дашка говорит тебе сквозь сон: «Папа, больно!» – по-видимому, продолжая жаловаться на рези при мочеиспускании. Никого и ничего не настораживает. Мочу уносят в лабораторию и обнаруживают в ней не только лейкоциты сплошь, но ещё и… сперматозоиды. Неизвестно, откуда в анализе мочи оказались сперматозоиды. Тринадцатилетних пацанов, как известно, госпитализируют всё ещё в детские больнички. Возможно, в эту утку мочился половосозревающий «малыш», который четвертью часа прежде подрочил в туалете. А судёнышко плохо помыли, бывает… Очень даже может быть, что туда недавно опорожнил мочевой пузырь интерн, отымевший в клизменной хорошенькую медсестричку. Чёрт его знает?! Или, что скорее всего, Дашка, вертясь на вашем супружеском ложе, цапанула твоих подсохших головастиков себе на наружные половые органы.
– Ужас! Такое может быть?! Мы и в самом деле частенько пускаем их в постель, после того как… Они сами просятся! Что, каждый раз простыни менять?
– Гигиену, Сеня, придумали не для красоты! – строго сказал Северный. – Но мы сейчас не об этом. Разовьём дальше наш гипотетический кошмар, если ты позволишь.
– Развивай. Мне, правда, не совсем приятно, что в гипотетическом кошмаре фигурируем именно я и моя дочь…
– А так понятней. Ты пока на собственной шкуре не представишь себе, эффект нулевой, – перебил друга Всеволод Алексеевич. – В общем, в моче у семилетней девочки обнаружены сперматозоиды. Лаборантка сообщает врачам. Врачи переглядываются, поджав губки, и решают перенабрать анализ катетером. Разумеется, они не садисты, поэтому седируют Дашку ещё больше, ибо введение катетера при остром цистите – не самая приятная даже для взрослого закалённого человека процедура. В вашем присутствии врач-уролог разводит твоей дочери большие половые губы, чтобы не промахнуться мимо наружного отверстия мочеиспускательного канала, и в этот момент почти отрубающаяся Даша говорит надрывно слабеющим голосом: «Папа, больно! Папа, не надо!»
– Ну и чего? Она мне просто жалуется. Хочет, чтобы я защитил её от малоприятной процедуры. Она лежала с нами в постели и жаловалась мне на то, что ей больно. Я нёс её на руках – и она мне говорила, что ей больно. Дашка вообще именно мне на всё жалуется.
– Да! Но в данный момент она не с тобой в постели и ты не несёшь её на руках. Врач-уролог выполняет процедуру, а ты стоишь немного в сторонке. Но Даша всё равно говорит: «Папа, больно!» Что должен подумать бедный уролог, которого, как и тебя, страшно пугают педофилы?..
– Даша седирована!!! И она просто сквозь сон привычно жалуется папе!..
– Адвокату своему будете сказки рассказывать, гражданин Соколов! – рявкнул на него Северный голосом киношного следователя. – Ладно, ладно… Расслабься. Твой подавленный вид вызывает во мне муки совести. Может, и зря я ставлю такой эксперимент на твоей подвижной психике? Впрочем, всё надо доводить до конца. Слушай, как будет дальше. Врач-уролог тебе ничего не говорит, но докладывает куда следует. В анализе, взятом катетером, никаких сперматозоидов не находят. Разумеется! Откуда сперматозоиды в мочевом пузыре? Но куда следует – уже доложили. Дашку осматривает детский гинеколог, в присутствии, разумеется, матери. Никаких повреждений. Но всё равно, где следует уже крутят исполнительную машину. Дарью отправляют к детскому психологу. «Папа трогал тебя здесь?» – показывает «где именно» на кукле детский психолог. «Да!» – отвечает Дашка. Во-первых, потому, что папа её там трогал. Когда, например, сажал себе на плечи, снимал со своих плеч. И, к тому же, папа «там» трогает Георгишу, когда моет ей попу, и, значит, и её, Дашку, там трогал, когда она была такая, как Георгиша. Папа вряд ли заботился о ней, Даше, меньше, чем о Георгише. Даша вообще самая любимая папина дочурка. Даша – девочка честная, и поскольку папа её «там» трогал, то она честно об этом скажет, потому что понятия не имеет о ханжестве взрослых и о том, что у детского психолога пятый год как неудачи на половых фронтах и сильная сексуальная неудовлетворённость. А во-вторых, Даша скажет «да!», потому что дети очень внушаемы. Если взрослый несколько раз повторяет один и тот же вопрос, например: «Ты ел стекло?» – то они отвечают положительно. Попробуй на Жорыче. Спрашивай его всякую несуразицу и нелепицу, но строгим повелительным тоном. Ставлю вторую половину твоей сметы – с первого же захода на вопрос: «Ты убил Кенни?!» или «На Марсе яблони цветут?!» – ты получишь утвердительный ответ, сопровождаемый диким Жорычевым хохотом. Будешь спрашивать дальше и больше – он признается тебе, что он – Сусанна. И он же – старцы. И, скорее всего, заревёт.
– Это так и есть, кстати, – пробормотал Сеня. – Я даже как-то наорал на Жорыча, что он врун.
– Он не врун. Это психологическая особенность детей – отвечать «да!». Особенно как раз в возрасте Жорыча. В одном очень умном заграничном университете с именем и репутацией поставили интересный эксперимент: трёхлетние дети подвергались медицинскому осмотру. Врач помогал детям раздеться, но к гениталиям не прикасался. Всё снималось на видео. После процедуры, включающей обычные аускультацию лёгких, пальпацию живота, а также перкуссию грудной клетки, детишек спрашивали, тыкая пальцем жуткой кукле бэби-борн между ног: «А тут доктор тебя трогал?» – так почти половина ответила «да». Без куклы, на вопрос на «детском языке»: «А доктор трогал тебя за писю?» – «Да!» – ответило семьдесят процентов опрошенных деток. Вот так вот. Дети не дают заведомо ложные показания. Они просто выдумывают. Или просто говорят «да», потому что отрицание деткам ещё не знакомо. Они приходят в мир утверждающими.
– Я как-то не задумывался об этом, – печально сказал Соколов.
– А между тем у тебя пятеро детей. Тебе стоит это знать, – резюмировал Северный. – Но давай всё-таки вернёмся к твоей дочери Даше, честно ответившей «да!» на вопрос детского психолога «про это». Детский психолог, почесав репу, предлагает Дашке нарисовать какую-нибудь картинку. Какую угодно. Вот что она хочет нарисовать – пусть то и нарисует. Что Дашка нарисует, как ты думаешь?
– Даже не знаю… Всё, что ей в голову придёт. Вчера, например, она весь день рисовала жабу в трусах и в лифчике.
– Я даже боюсь предположить, какое заключение выдаст детский психолог. В любом случае словосочетание «сексуальная вовлечённость» гарантировано. Жаба в лифчике? В лифчике! Ещё, поди, и во фривольной позе?
– Ага. Даже, можно сказать, в развратной. Жаба в трусах и в лифчике загорает на пляже, раскинув ляжки. Ей календарик с такой картинкой подарили – она и срисовывает.
Северный рассмеялся.
– Бедный детский психолог!.. Но главное, Сеня, что ты, по-любому, уже за решёткой, случись, паче чаяния, такое в твоей жизни. Потому что в стране сезон охоты на «педофилов». Я привёл тебе гипотетический пример, составив его из реалий. Открой Интернет, поинтересуйся вопросом. И именно потому я прошу тебя: не бросайся словом «педофил». Любая гнида, увидав, как ты нежничаешь со своей дочерью или сынишкой, может обвинить тебя в сексуальном преступлении против несовершеннолетнего. В школах не останется учителей-мужчин – их там и так почти нет. Будут рушиться семьи. Отцы не буду позволять себе ласки… Вот такие последствия у этой истеричной педофило-настороженности. Так что меня не удивляет, что мужа матери Ани Румянцевой обвинили в таком преступлении. Видимо, нашли в семейном фотоальбоме, как он на Гавайях, на пляже, обнимается с падчерицей, лежащей на циновке в трусах и в лифчике. Уже достаточно для лет семи строгого режима. Мне его жаль, но я ничем не могу ему помочь. Как минимум потому, что я совершенно ни при чём и мне вообще не хочется никому помогать. Мне хочется домой, выпить и зайти в почту, чтобы написать письмо мерзавке Соловецкой.