Естественное убийство – 3. Виноватые
Шрифт:
А вся Балаклава судачила о том, что как же это умудрился абсолютно здоровый дядька Пётр Палыч, старший брат «казашки», сверзиться с лестницы! Не иначе пьяный был! Ну а какой ещё, с поминок?!
– Всеволод, может, съедем к чёртовой матери из этого гостевого дома?
Такими словами встретила Алёна Дмитриевна изрядно задержавшегося жениха. Впрочем, тон её был вполне безмятежен. Она сидела на балконе в кресле, по правую руку от неё стояла пепельница, полная окурков, по
– Ну что там с этим Петром Павловичем?
– Смерть с этим Петром Павловичем.
– И что, действительно головой об ступени?
– Это происходит гораздо чаще, чем принято полагать. Только в кино можно пролететь несколько пролётов – и не только остаться в живых, но и…
– …подскочить и продолжить спасать мир. Голивуд форева! – Госпожа Соловецкая расхохоталась, но через несколько секунд осеклась. – Моё лошадиное ржание выглядит неуместно в этом приюте скорби.
– Звучит. – Всеволод Алексеевич сел в соседнее плетёное кресло, взял бутылку и глотнул из горла.
– Что?
– Ты сказала, что твоё лошадиное ржание выглядит неуместно. А ржание не выглядит, оно звучит.
– Северный, тебе не кажется несколько… – Алёна помолчала, подбирая нужное слово. – Тебе не кажется странным всё происходящее? Мы с тобой полетели как-никак в предсвадебное путешествие. Ладно, уберём из выборки Сеню со всеми его проблемами – это как тот пресловутый крест, который не обсуждается, а несётся. Но всё остальное… Зарезан ни в чём не повинный тишайший милейший алкоголик. Зарезан за какие-то вшивые двадцать тысяч гривен!
Соловецкая метнула в своего возлюбленного пристальный, испытующий взгляд. Всеволод Алексеевич продолжал смотреть на неё бесстрастно.
– За какие-то вшивые двадцать гривен! – продолжила она, опустив глаза, вздохнув и прикурив сигарету. – У тебя же нет других версий, да?
– Алёна, ты страдаешь из-за попрания твоих представлений о гуманизме или тобою движет любопытство?
– Я страдаю. И мною движет.
– Понятно. Человек, как и положено, соткан из противоречий. Даже самый лучший.
– Сказать точнее, меня гложет жажда справедливости.
– Которой – не жажды, а справедливости – не существует, как уже не раз задекларировано, – перебил её Северный.
– Ладно. Неважно. Не уходим от темы! – чуть не притопнула Соловецкая ножкой и, поднявшись с кресла, стала нервно прохаживаться по балкону мансарды. – В мужа нашей хлопотливой Маргариты Павловны воткнули нож. Сеня пробежался босыми ногами по лужице крови – и ты оказываешься втянутым в это дело.
– Я оказался бы «втянутым» и без Сени.
– Почему?
– Потому что надо быть добрым. Хотя бы с теми, кто добр к тебе. «Быть добрым» – это не значит улыбаться, здороваясь. «Быть добрым» означает готовность «быть втянутым».
– Ты опять хочешь отвлечь меня и погрузить в пучину риторики!
– Дорогая, ты сама себя перебиваешь, – улыбнулся Всеволод Алексеевич.
– Тогда помолчи! Не перебивай! Я и так теряю нить…
– Потеряла нить? Она, наверное, в траву упала! – откликнулась Алиса, всегда готовая помочь. – Позвольте, я её найду!.. Льюис Кэрролл «Приключения Алисы в Стране Чудес», в пересказе Бориса Заходера. Я нахожу этот пересказ одним из лучших образчиков перевода знаменитой сказки, но не все специалисты так считают…
– Вот об этом я и говорю! Ты ужасный болтун, Северный! Ты ужасный болтун, и я ужасный болтун. Как смогут два ужасных болтуна существовать под одной крышей? К тому же, как я успела заметить, ты охотно перебиваешь кого и когда угодно, включая меня, но терпеть не можешь, когда подобным образом поступают с тобой!
– Потому что я – изрекаю! А все остальные – несут! – рассмеялся Всеволод Алексеевич.
– Вот-вот! Ты ужасный зазнайка, самомнение раньше тебя родилось, а я…
– А ты – точно такая же!
Алёна Дмитриевна аж зарычала от недовольства. Впрочем, скорее игриво, нежели гневно.
– В общем так, Северный! И я тебя очень прошу! – Соловецкая жестом призвала Всеволода Алексеевича к молчанию. – Мы прибыли сюда отдыхать. Сперва Сеня продолжает нервы портить, затем – один труп. Следом – второй. Хозяйка и её сестра – в больнице. Что, впрочем, неудивительно, учитывая их немолодой уже возраст и потерю родных и близких. Появляется из небытия то, что я давно похоронила. И я не очень хорошо себя чувствую, когда со мной разговаривает зомби и, честно говоря, даже угрожает мне!
– «Зомби», с которым ты весьма охотно отправилась и в ялтинский кабак, и даже приняла приглашение отужинать тут, в Балаклаве.
– Северный, бога ради! Я уже поняла, что дослушать ты не в состоянии. Но самца-то хоть не включать ты способен?!
– Извини, извини. За это – и вправду извини.
Алёна как-то резко погрустнела.
– Он снова появился здесь сегодня. Знаешь, что предложил? – она горько усмехнулась.
– Руку и сердце, надо полагать?
Северный встал, подошёл к Алёне, обнял её одной рукой, другой протянув бутылку виски. Алёна не стала отказываться и щедро отхлебнула.
– Откуда знаешь?
– Мог бы сказать, что догадался. Для пущей таинственности и повышения рейтинга моих экстрасенсорных способностей в твоих глазах. Но всё гораздо проще: я выяснил все доступные детали анамнеза господина Тихонова. Человек он, безусловно, ярко окрашенный, и я себе представляю, как это могло ударить по всему спектру чувственно-ментального восприятия молоденькой девчонки.