Естественное убийство – 3. Виноватые
Шрифт:
Произнеся эту тираду, Соловецкая истерически расхохоталась. Баритон молчал. В его молчании чувствовалось тугое, зловещее удовлетворение. Это страшно напугало Соколова.
– А где Северный? – только и выдавил Сеня из себя.
– И всё-таки вы не правы! – сказал Алёне мужик, с которым она спорила до Сениного появления. – Я создаю рабочие места!
– Вы торгуете надеждой, а это самый грязный, самый низкий вид торговли! Ни один дельфин ещё не вылечил ребёнка от детского церебрального паралича. Сколько вы снимаете за один сеанс «поплавать с дельфинчиком»? И сколько вы платите врачам, вынужденным потворствовать вашему грязному бизнесу просто потому, что у них дома тоже дети и
– Да пусть спасибо и за это скажут! Так бы вообще без работы сидели! А бизнес у меня не грязный, как вы изволили выразиться, а социально ответственный!
– Спасибо?! Вот как вы относитесь к врачам – спасибо за сто долларов в месяц?! Вам, ожиревшему мини-набобику из Винницкой области, который только и знает воровать и уходить от налогов! Вам, который хвастался мне пару часов назад, что он за бесценок скупает участки побережья, потому что тут все нищие и рады копейке. Вам, который подъезжает к этой набережной, полной бездомных несчастных собак, на машине, стоимости которой с лихвой хватило бы на постройку собачьего питомника со всеми необходимыми вольерами, кормами и ветврачами! Вам…
– Да что вы себе…
Мужик встал и… тут Баритон метнул в него очень короткий и очень выразительный взгляд. Мужик моментально сел на место и улыбнулся.
– Ой, да что это мы всё о делах да о делах! – елейно пропел он и налил всем, включая Сеню.
– Вот об этом я и говорю! – рявкнула Алёна. И тут же завопила на всю статусную харчевню: – Официант!
Выскочил хорошо одетый дяденька и подобострастно обратился к Алёне Дмитриевне:
– Вы что-то хотели?
– Да, дешёвой водки. И запишите на мой счёт.
– Для вас всё – за мой счёт.
– Это хозяин заведения, мой друг, – пояснил зачем-то Сене Баритон.
И Сене захотелось съёжиться и пропасть.
– А где всё-таки Северный? – ещё раз беспомощно попытался уточнить Семён Петрович.
– Всеволода Алексеевича вызвали по неотложному делу, – спокойно ответил Сене Баритон.
В этот момент в ресторацию вошёл Всеволод Алексеевич.
– Наша Алёна Дмитриевна способна совершить революцию в отдельно взятой стране! – приветливо сообщил Северному Баритон. – Вы не боитесь связать свою жизнь с такой женщиной? – И по-хозяйски положил руку на спинку стула, где сидела Алёна. – Слишком красивая, слишком рьяная. Полна неожиданностей.
– В нашем с вами возрасте, – Всеволод Алексеевич чуть нарочито шутовски подчеркнул местоимение, – Алексей Константинович, уже можно позволить себе не оглядываться.
Северный был абсолютно спокоен, собран и деловит. Баритон слегка вздёрнул бровь и промолчал.
– Алёна, если ты наелась, напилась и наобщалась вдоволь, то, пожалуй, нам пора. Спасибо за ужин, господин Тихонов, и прощу прощения, что не смог составить вам компанию.
Северный не успел отодвинуть Алёнин стул – она сама резко встала, скинув руку Баритона. Всеволод Алексеевич формально пожал руки присутствующим за столом мужичкам. И лишь с Баритоном они давили друг другу лапы, как два старых барана. Хотя у баранов нет лап и, соответственно, давить их друг другу они не могут. Так что, разумеется, корректней будет сказать, что они жали друг другу руки, как два немолодых уже борца сумо, имеющих виды на одну и ту же хрупкую женщину, но уже достаточно умных, хитрых и сдержанных для того, чтобы не устраивать мальчишескую потасовку.
Сеня поглядывал то на Северного, то на Баритона.
– Брейк! – Алёна шваркнула по рукопожатию ребром ладони – так во все времена «разбивают» поспоривших, заверяя факт.
Сеня вскочил и потрусил следом за Алёной и Всеволодом Алексеевичем.
– Вы чего? – удивлённо и несколько по-мальчишески спросил он, едва они вышли в ночную синь. – Это что, правда тот твой?.. – повернулся он к Алёне. – А ты где был? Что же ты её с ним оставил?
– Это не так опасно, как оставить троих малолетних отпрысков предоставленными друг другу, – улыбнулся Северный Семёну Петровичу. – Алёна – вполне взрослая девушка, хотя её иногда и заносит. – Всеволод Алексеевич поцеловал любимую в висок. – Если женщина хочет поехидничать и яростно пообличать кого-нибудь за что-нибудь, ей не надо мешать. А меня, друг мой, полковник Александр Иванович Шекерханов вызвал на очередной труп. И я битый час ползал во тьме ночной с фонариком, изучая крутую известняковую лестницу, об ступеньки которой убился Пётр Павлович Фирсанов. И затем ещё целый час потратил на транспортировку слишком сонной Светланы Павловны в реанимационное отделение одной из севастопольских больниц. Её жизнь в безопасности. Хотя, пусть меня бог простит, брат нашей Маргариты Павловны, царствие ему небесное, нравился мне куда больше её же сестрицы.
Алёна и Сеня хором ахнули.
– Это ещё не всё. Маргарита Павловна тоже в больнице, с тяжёлым обширным инфарктом. А тело её внука Сашки ищут рыбаки по всей бухте.
– Северный, что происходит? – спросила в миг протрезвевшая Алёна.
– Происходит всё то, что происходит всегда, когда есть немалые, по меркам среднего человека, деньги и собственно тот самый средний человек, которому в связи с этим наплевать на жизни других людей.
– Какие немалые деньги? Гостиница Маргариты Павловны? Деньги большие, согласен, но не настолько же! Да и слишком явно, а следовательно, хлопотно.
– Алёнушка, мы с тобой уже, кажется, договорились, что такие, как ты, из-за каких денег не убивают… И всё, больше ни слова! Все устали, всем пора спать! Сейчас я доведу тебя до мансарды, уложу в кроватку и уеду в Севастополь. И ты, великовозрастный болван, будь, пожалуйста, рядом со своими детками. Завтра с утра вы все четверо будете нужны мне выспавшимися, целыми и невредимыми!
– Почему четверо, а не пятеро? – уточнила Соловецкая.
– Потому что ты, радость моя, будешь спать, есть, читать… И всё это – не выходя из мансарды. Я запру тебя на ключ и пока не вернусь – ты никуда не выходишь! Я чуть не поседел за эти несколько часов, что ты куролесила без меня!
– Значит, убийства…
– Да. Можешь считать меня чудовищем. Убийства беспокоят меня куда меньше, чем твоё душевное состояние. Я не хочу тебя потерять из-за того, что кто-то решил вернуть себе молодость, а какой-то дурочке захотелось взять реванш и высказать всё недосказанное. Поверь: надо будет – наряд ментов под дверью поставлю! – рявкнул под конец тирады Северный. – Но я не позволю тебе испортить нашу жизнь, – устало выдохнул он. – А ты чего стоишь?! – прикрикнул он на Соколова. – Марш в детскую!
Глава пятнадцатая
Ранним утром, часов в шесть, Северный на джипе Маргариты Павловны отвёз Семёна Петровича, Дария и Дашу на плато Ай-Петри. Багажник был плотно забит палаткой, продовольствием и снаряжением для туристов-спелеологов. На транспортировку Сени с малолетними отпрысками ушёл почти весь день.
Вечером Северный отправился в больницу, а затем в судебный морг.
Алёна Дмитриевна послушно спала, ела, читала, смотрела телевизор, бродила по Интернету, не покидая мансарды. Вид на бухту наполнял её безмятежностью и покоем. Вовсе не таким страшным казался Баритон, и даже идея Северного рассказать дочери о её биологическом отце была не так уж и бессмысленна. В конце концов, главное тут – информация, которая может быть дочери во благо. А вовсе не опасения, что Алина обидится или не поймёт. Важно не отношение близких к нам, важны сами близкие. Если они нам действительно близки.