Естественное убийство. Невиновные
Шрифт:
Вернувшийся на лоджию Северный разлил кофе по трём фарфоровым чашкам.
–И это ещё только в абсолютных цифрах! – не желал успокаиваться Соколов. – Прикиньте цифры относительные и представьте себе истинные масштабы катастрофы!
–Сеня, что-то маловато – четыре за восемь лет по всей Москве, – вернулась в реальность Соловецкая, судя по менее отвлечённому тону. – Мало, мало! У нас одних три года назад две по данным годового отчёта было. И это мы ещё двоих недоношенных посчитали как поздняки… Поздние аборты, – пояснила Алёна Дмитриевна, наткнувшись на недоумённый взгляд Семёна Петровича. – Я всё время забываю, что у тебя всего лишь диплом медицинского вуза. Да… Так что сильно приукрашивают медицинскую действительность твои журналисты. Что, впрочем, не отменяет картины мира. В домашних родах действительно больше детей гибнет. А вообще-то, друзья мои, какая-то странная ночная беседа получается. У нас с Северным зарождаются, можно сказать, некоторые отношения. Ну, во всяком случае, первая сексуальная сессия уже состоялась. И пусть нам и помешал наш на всю голову обязательный и всем подряд сильно увлекающийся друг, но всё-таки мы могли бы поговорить о жизни, о любви или даже об отдельно взятом
–Ну а что я могу сказать? Я пока на этапе сбора информации по конкретному… случаю. Не будем называть преступлением дело о трупе Корсаковой. Презумпция невиновности всегда остаётся презумпцией невиновности. Даже по отношению к делу. А пока – информация понемногу поступает в мозг и как-то там сама себе ворочается, формируя различные идеи – от самых очевидных до весьма странных.
–И какие же, какие же у тебя идеи?! – не удержался Соколов.
–Семён Петрович, ты отлично осведомлён, что я никогда раньше времени не делюсь своими соображениями с миром. Но всё равно каждый раз напоминаешь маленького ребёнка, который выклянчивает у папки сказку на ночь. Хотя прекрасно знаешь, что маленькие дети и тем более рассказывание им на ночь сказок вовсе не входят в круг моих интересов.
–Ночную сказку. Уже ночь, – подала голос Алёна Дмитриевна.
–Ты хочешь спать? – как-то уж слишком заботливо спросил Всеволод Алексеевич.
–Нет. А ты что, хочешь рассказать мне на ночь сказку? – слишком поспешно и слишком ехидно брякнула Алёна.
–Эй! Никаких семейных сцен при мне! Давайте я буду дальше рассказывать, пока вы не подрались. Или не начали совокупляться прямо при мне. Уж и не знаю, что хуже. Если согласны – кивните! Только молча!
Его друзья молча кивнули.
–В общем, после всех прокламаций-агитаций и прочей идеологической работы все присутствующие сегодня в «Благорожане» – то есть, уже вчера! – уселись в круг, прямо на пол, и началось что-то вроде заседания общества анонимных алкоголиков. Каждая тётка, а иногда и дядька делились негативным опытом, приобретённым в роддоме, страхами и так далее. Вот вам избранные цитаты, – Сеня снова набросился на свой блокнот:
–Некая Анна. Двадцать девять лет. Сейчас беременная вторым, рассказывает, как рожала первый раз. – Сеня стал зачитывать нарочито-страдальческим тонким голосочком: – «Терпела до трёх часов ночи. Потом меня перевели в родильное отделение. Акушерка ужасная, ко мне вообще не подходила. Её постоянно не было. Меня рвало, хотела в туалет и пить, но пить мне так и не дали. Ни глотка. Порезали так, что я неделю ходить не могла…» Оля, двадцать пять лет: «Акушерку Ольгу готова была просто убить прям там!!! Врач ко мне вообще не подходил, роды безводные, четырнадцать часов, двойное обвитие пуповины вокруг шейки малыша. Наверняка они виноваты!», а ведущая заседание гуру Олю комментирует, – Сеня загудел густым уверенным баритоном: – «Да-да! Если бы вы находились в атмосфере заботы и внимания, если бы каждая клеточка ваших половых органов была наполнена счастьем и любовью, обвития никогда бы не случилось, не говоря уже о безводном периоде. Какой может быть безводный период при родах в воду!» – Семён Петрович откашлялся и снова запищал: – «В самый ответственный момент врач вообще ушла в приёмный покой, и я чуть не родила в предродовой… После моего третьего или четвёртого крика акушерка всё-таки соизволила встать и подойти ко мне…» И тут её тётка-гуру обрывает и… – Сеня снова низко загудел: – «Наша духовная акушерка всегда с вами – и вам не придётся кричать! Вы будете петь, возносить молитвы и вместе с ребёнком совершать путешествие по жизненному потоку! Вместе с нами вы узрите кристалл трансформации судьбы!»… И тут они все хором замычали и закрыли глаза. А та, с точкой на лбу, бегала и ко всем руки прикладывала куда ни попадя – я сквозь ресницы подглядел. Дальше, короче, следующая, Света, тридцать три года, нынче хочет рожать в корыто. Такая вся, экспрессивная вся… – Соколов начал не только пищать, но и размахивать руками: – «Акушерка в родильном доме была неграмотная. Я к ней подходила каждые два часа и показывала, какой промежуток между схватками, а она мне отвечала, что это ещё не схватки, жди, когда будет через пять минут…» Ну а за ней уже все чуть не хором, чуть не в истерике, подгоняя коней. – Семён Петрович перешёл на скороговорку: – «Совершенно не с кем было поделиться своей болью. Акушерка – это вообще комедия: за всё время она подошла ко мне раза три-четыре и сделала замечание: “Тихо! Соседке дай поспать! Лежи тихо!!!” Слава богу, у меня не было сил послать её на три весёлых буквы… И врач, и акушерка были хмурые и брезгливые… Ко мне подходили редко и то, чтобы сказать: “Что орёшь как бешеная, ребёнка напугаешь! У всех вас болят животы… Иди, лежи!” А к одной женщине никто почти сутки не подходил… После родов я лежала на кресле два часа, не накрытая, истекающая кровью, в развёрнутом виде перед мужем… Ко мне никто не подходил. Только одна санитарка всё время ходила по боксу и кашляла так, как будто у неё туберкулёз!.. После родов никто не подходил. В соседней палате лежали женщины, в основном – подростки, которым делали заливки, и в ней же постоянно кто-то рожал. Встать мне было крайне тяжело, никто не помогал – и я плакала, плакала… Во время родов акушерка ко мне подходить не хотела. А когда я её настойчиво звала – хамила мне… Меня постоянно называли «жалобщицей» и говорили, что я себя неадекватно веду… Мои первые роды были просто кошмарными – преждевременные, стимулированные, неграмотные и абсолютно невыносимые в плане воспоминаний… На голове у врачей шапочек нет, перчатки ужасные, ноги голые, волосы на ногах небритые… А ребёнку как будто голову оторвать хотели. В общем, идиоты!» Фуф! – Сеня выдохнул. – Не выйдет из меня олигарха, переквалифицируюсь в стенографистки. Хотя кому они сейчас нужны?
–Да уж, умеют они нагнетать, – встряхнулась Алёна Дмитриевна. – Психокульт [16] , как есть психокульт. Со всеми правилами
–Так это ещё не всё! – Сеня достал из своего бездонного кармана смятый лист. – Сразу после страшилок про родильные дома тётка-гуру и говорит: «А теперь послушаем Сашеньку, нашу счастливую Сашеньку, просим, просим!» И тётка с точкой во лбу выводит Сашеньку, эдакий божий одуванчик с блаженной улыбкой на полудурочном лике. Сашенька начинает читать по своей бумажке, а всем остальным участникам этого театра раздают вот такие листочки, там продублированный текст Сашеньки. Алёна, прочитай, а? У меня уже в горле пересохло.
16
Психокульт – организация, практикующая психологическое давление и психотехники, деятельность которой принимает формы влияния на участников, характерные для сектантства. Термин «психокульт» имеет негативный характер и используется, как правило, с целью критики, борьбы или дискредитации, а также в контексте с антикультовым движением. Организации «Благорожана» и «Люлька» – выдуманные. И автор именует психокультами именно выдуманные организации «Благорожана» и/или «Люлька», а вовсе не их случайно возможные реальные аналоги.
Северный всем налил по новой порции, а Алёна Дмитриевна тем временем взяла у Сени листочек. Видимо, кривляние её однокашника было заразным, потому что Соловецкая изобразила на лице полудурочность, блаженную улыбку и радостным тоном начала читать:
«Меня зовут Саша, мне 30 лет. 4 ноября 2010 г. у нас в семье родился сын. Роды были домашние, в воде.
Первую дочь я рожала в 20 лет в роддоме. В памяти осталось лишь жуткое испытание для женщины. Унижение и непричастность врачей к твоей персоне. Приняли беременную женщину в холодные зелёные стены, обработали по всем правилам, проткнули плодный пузырь, выделили койку – лежи, учись тужиться. А рядом никого, кроме кричащей соседки.
Мне хотелось, чтобы со мной хоть кто-нибудь посидел. Я даже хваталась за санитарку, у которой тоже были свои дела. Было ощущение, что я находилась в каком-то бреду. Первыми словами, которыми я встретила своих близких, были: «Я сюда больше не приду!» Они поулыбались, сказав, куда я денусь.
Годы шли, и мне всё чаще стала приходить мысль о втором ребёнке. Я стала интересоваться беременностью и родами. В журналах встречались рассказы о домашних родах. Но как это осуществить и что это такое, я не знала. Потом я услышала, что у нас в городе женщины рожали дома. Для меня тогда рожающие дома казались женщинами-героинями. Когда я забеременела, начала серьёзно готовиться к родам. Мне очень хотелось пообщаться с теми, кто сами рожали дома. Так мы познакомились со Светланой.
Она сразу объяснила нам, что это ответственный шаг, что должна быть полная осознанность происходящего и внутренняя готовность. Нам с мужем очень хотелось во время родов быть вместе, поэтому мы решили больше об этом узнать и подготовить себя. Мы смотрели видеозаписи, как рожают женщины на море, дома и хорошие роды в роддоме. Я прочитала несколько книг, ходила к Светлане на семинары, делала необходимую гимнастику. Вся подготовка очень захватывала, меняла сознание и придавала уверенность. Я стала ощущать себя здоровой и счастливой. Общаясь с теми, кто родили дома, у меня стала появляться уверенность, что и мы сможем родить сами. Каждый день я прислушивалась к своему малышу. Я буквально летала на крыльях, наслаждаясь каждым днём.
С врачами мы сотрудничали плохо. В женской консультации всё время чем-нибудь расстраивали и пытались положить в больницу на сохранение. Но мы с малышом, несмотря на их угрозы, чувствовали себя хорошо. И, в конце концов, отказались от их консультаций, когда пошли в декретный отпуск. Всю беременность нас поддерживала Светлана своим личным опытом и безграничной мудростью. После общения с ней было хорошо и спокойно на душе. Беременность я ходила легко – не было ни тошноты, ни болей в животе.
И вот долгожданный момент рождения. Долгожданный ещё и тем, что я перехаживала две недели и уже сама начинала переживать. В тот вечер муж поговорил с малышом о том, что пора выходить, что все переживают. Слабые схватки начались ночью в три часа, совсем незаметные и безболезненные, но тонус матки был настолько сильным, что я поняла – момент рождения близится. К десяти утра схватки стали частыми, но короткими по продолжительности. Светлана уже была рядом и помогала. Всё было настолько спокойно, даже моя старшая дочь не поверила, что я рожаю, сидела, смотрела мультики. Обычное утро, лёгкая музыка, домашний уют и никакой суеты. Всё было настолько естественно, что на душе было спокойствие и уверенность в собственных силах. Всё это время рядом был мой Андрюшенька. Мы стояли, обнявшись, и я буквально висела на его шее. Он был очень спокоен. Я ходила по комнате или принимала удобные положения. В 12 часов, когда схватки стали болезненными, мы пошли в ванную. Вода сразу сняла напряжение, стало легче расслабляться. Меня окружали любовь и забота, было необычно, что все рядом со мной. Я очень рада, что ребёнок родился на глазах моей дочери, я уверена, что у неё нет такого панического страха, как был у меня в первых родах. Когда маленький рождался, все меня поддерживали, говорили, что видят головку ребёнка, вот-вот и он появится. В 15 часов 30 минут он родился. Было здорово наблюдать, как ребёнок из одних вод выходит в другие. Никакого насилия, ребёнок шёл сам и появился без травм. С первых дней он уже пытался держать головку и ползти. Рождение снимали на видеокамеру. Было интересно потом, через год, вспомнить, как рождался на свет твой малыш и его первые часы жизни. Папа был безумно рад, похвалил меня и поцеловал. Сына сразу приложили к груди, и он с удовольствием насасывал, как будто имел большой опыт. Горела свеча, был полумрак, мы с ребёнком в ванне, без воды, укутавшись полотенцем, ожидаем выхода плаценты, а сзади нас нежно обнимал Андрей, он с восхищением разглядывал ребёнка.