Естественный отбор
Шрифт:
Папаша Коробов не передумал, хотя сам на церемонии по какой-то причине не присутствовал. Когда пастор прочитал последний псалом и захлопнул Библию, всех присутствующих пригласили в дом, где уже были накрыты столы.
Несмотря на то, что крестил наследника Коробов в чужую веру, а примостившийся в углу оркестр играл в основном Моцарта и Вагнера, прием проходил по-русски хлебосольно: с икрой, семгой, осетриной и даже с жареными молочными поросятами, что было, по мнению фрау Эльзы, чудовищным расточительством.
Под
Эльза с ужасом смотрела на этих странных русских, поглощающих, с ее точки зрения, смертельные дозы водки, и крепко прижимала к себе порядком уставшего и перепуганного наследника папаши Коробова. А папаша, несмотря на свои шестьдесят, не отставал в питии от молодых гостей.
Несколько немцев, присутствующих за столом, угнаться за русаками не могли и уже не вязали лыка, когда в зал с песнями и плясками ворвалась толпа цыган и цыганок. Сюрприз папаши Коробова — гастролирующий по Швейцарии цыганский ансамбль.
— «Эх, загулял, загулял, загулял парень молодой, молодой, в красной рубашоночке, хорошенький такой», — запел бородатый солист под перебор гитарных струн. Закружились в бешеной пляске цыганки, замахали цветастыми платками и юбками, захлопали в такт музыке оживившиеся гости. Одна песня сменяла другую, одна пляска, более бешеная, другую пляску.
Ника смотрела на цыган с восторгом, во все глазенки — видеть такого ей еще не приходилось. Сначала она лишь хлопала в ладоши вместе со всеми, а потом, подхватив брошенную какой-то цыганкой шаль с кистями, влилась в цыганский бешеный танец. Гибкая, кареглазая, как цыганочка, она самозабвенно кружилась вместе с взрослыми цыганками, сразу принявшими ее в свой хоровод.
«Господи, кровиночка, сумасшедшинка ты моя! Где и когда научилась ты этому?» — подумала Ольга, и на ее глаза почему-то навернулись слезы.
А Ника, играя шалью, по-цыгански подрагивая плечиками, озорным щенком кружилась среди взрослых цыганок. Сверкая глазенками, легкой птичкой порхала она вокруг бородатого солиста и, отбивая дробную чечетку, выкрикивала что-то, подражая его раздольному дикому напеву…
По примеру Ники и остальные гости скоро влились в цыганский хоровод, и даже сам папаша Коробов с разбойным гиканьем и свистом пошел отплясывать с цыганками вприсядку. За столом остались Ольга, Походин и фрау Эльза, с брезгливым недоумением взирающая на необузданное веселье «русских варваров».
— Не надумали еще, голубушка, перевести счета на папашу? — наклонился к плечу Ольги Походин.
— К чему спешка, мон женераль? — уклонилась та от ответа.
— Дело ваше, дело ваше, — поджал губы Походин. — А я бы воспользовался оказией… Кстати, — резко поменял он тему. — Неплохо бы и Веронику покрестить в веру, так сказать…
— Мусульманскую?.. А может, для оригинальности в иудейскую, а? — засмеялась Ольга.
— Зачем. В нашу — православную, — опять поджал губы тот.
— Приедет дочь в Москву, если вы настаиваете, так и быть, окрестим ее в храме Христа Спасителя.
— Сочту за честь в крестные отцы пойти…
— А знаешь, мон женераль, почему именно в храме Христа Спасителя?
— Почему, голубушка вы наша ненаглядная?
— Может быть, когда она вырастет, Спаситель никому не позволит отдать ее в залог какому-нибудь грязному душману под пять караванов с наркотиками, как однажды отец родной отдал ее некрещеную мать.
— Тихо ты!.. — испуганно оглянувшись по сторонам, прошипел Походин. — О своей голове не думаешь, о дочери подумай!..
Ольга засмеялась зло, с вызовом и, расталкивая пляшущих цыганок, направилась к выходу.
— Чегой-то она с такой перекошенной мордой? — подсел к красному как рак Походину запыхавшийся от пляски пьяненький папаша Коробов.
— Разговор, Виктор, серьезный есть, — поднялся тот. — Не хотел его. Думал, обойдется, ан нет, не получилось!..
В кабинете Коробова Походин протянул ему несколько фотографий беседующих в ресторанчике Ольги и Хабибуллы:
— Смотри, с кем твоя дочь скорешилась! Узнаешь красавца?..
— Что-то не припомню, — буркнул Коробов, недовольный, что Походин оторвал его от цыган.
— Хабибулла. Помнишь такого?..
— Что ты мне воскресших покойников все подсовываешь? — сердито оттолкнул от себя фотографии Коробов.
— По твою душу, Виктор, этот покойничек воскрес, не понимаешь, что ли? — тихо сказал Походин.
— А может, по твою. Его наркоту на границе ты принимал, — захохотал вдруг тот.
— Верно, — хмуро кивнул Походин. — Принимал-то «продукт» на границе в Хороге я, а на пять «лимонов» баксов обул его ты.
— Грешно было не обуть, — опять засмеялся Коробов. — У меня информация уже была, что зятек Скиф, выручая Ольгу, в ад Хабибуллу отправил. А там «лимоны» не едят, Трофимыч.
— По контракту доллары за поставленный «продукт» должны были быть на счет Хабибуллы в Цюрих переведены при любом исходе дела. На Востоке, хоть сто лет пройдет, такого не прощают, Виктор.
— А от Ольки-то что ему надо? — небрежно поинтересовался Коробов.
— От нее-то?.. Не знаю, как и сказать тебе, — замялся Походин, смахнул ладошкой выступивший на розовых щечках пот.
— Говори!..
— Рассказал ей Хабибулла, что ты за наркоту в залог ему ее тогда отдал…
— С чего это ты… ты взял?.. — трезвея на глазах, вскинулся Коробов.